Владимир Агеносов ЛИТЕРАТУРА ИСКЛЮЧЕНА
18-19 марта на всех сайтах Интернета появилось сообщение ИТАР ТАСС, начинающееся словами "Литература исключена…" Исключена она, как поясняется далее, из списка обязательных предметов, по которым характеризуются знания выпускников школ, и переведена в предметы по выбору.
Произошло то, о чём не раз писала "Литературная газета": единственный предмет, воспитывающий духовность у молодого поколения, приравнен к биологии, химии, физике, пению и рисованию.
И это несмотря на то, что весь прошлый год педагогическая общественность добивалась совершенно иного:
"Изъятие литературы из круга обязательных экзаменационных школьных дисциплин приведёт к тому, что исчезнет сама культурная основа для выработки навыков владения устными и письменными формами русского языка как средства межнационального общения" (конференция-совещание "Традиции и инновации в образовании: гуманитарное измерение", февраль 2007).
Рекомендовать Министерству образования и науки "рассмотреть возможность проведения совмещённого экзамена по русскому языку и литературе", две части которого будут отведены русскому языку, а третья – литературе: связный развёрнутый ответ в форме сочинения (заседание Общественного совета при Министерстве образования и науки Российской Федерации, 22 мая 2007).
Выпускной экзамен по литературе должен быть обязательной формой итоговой аттестации за среднюю школу. А для тех "учащихся, которые выбирают предмет "Литература" в качестве экзамена для поступления в высшее учебное заведение, формой экзамена может стать ЕГЭ, при условии дальнейшей доработки его содержания" (I международная научно- практическая конференция "Академический школьный учебник литературы – дорога в будущее", 6-7 ноября 2007. 114 участников из 27 городов России, Украины и Эстонии).
Глава Рособрнадзора В.А. Болотов весьма невразумительно объяснил, что де школьникам будет трудно подготовиться к ЕГЭ по литературе, и посему она… перестаёт быть обязательным предметом.
Сбылась мечта чиновников. Следующий шаг тоже уже известен. В недрах Минобнауки разработан проект "Фундаментального ядра содержания общего образования", где после слов, что литература входит в гуманитарный цикл наряду с русским и иностранными языками, географией, историей, обществознанием и искусством, разъясняется, что базовым предметом школьного курса она не является. К таковым отнесены только русский язык и математика. Составителям "ядра" невдомёк, что высшим проявлением языка является как раз литература. Испокон веков в России писали "Литература и искусство", тем самым выделяя литературу как первостепенную в деле воспитания гражданина и патриота. Но что господину Болотову и курирующему его заместителю министра А.А. Калине вековой опыт отечественной педагогики?! Оба они математики и литературу считают неким атавизмом.
В том же "Ядре" написано, что надо сократить число изучаемых в школе литературных произведений, и во исполнение этого тезиса в кулуарах различных совещаний будируется предложение о десяти "золотых" книгах: в каждом классе изучать в обязательном порядке не более 10 произведений. В документе это называется "ядром", а всё остальное – "оболочкой", "варьирующейся в зависимости от интересов и способностей ученика, типа школы и т. д."
Словом, "литература исключается…"
Остаётся уповать на то, что жизнь окажется умнее федеральных чиновников от образования. Первый признак тому есть: Москва оставила литературу обязательным предметом аттестации выпускников школ. Будем надеяться, что опыту столицы последуют и другие города и области России.
ЖИТЬ И ВЫЖИВАТЬ ДОСТОЙНО. Леониду БОРОДИНУ – 70.
Леонид Иванович Бородин из тех редких людей, кто сумел и жить, и выживать достойно. Более того, сквозь все свои лишения и житейские тяготы он пронёс гордо, по-гумилёвски, свою мечту и, кажется, осуществил к семидесятилетию многое из задуманного. Одни могут ужаснуться тем страданиям, которые выпали на его долю, другие могут искренне позавидовать его постоянному везению.
Ну ладно, первый тюремный срок по меркам существовавшего государства был вполне законным, мальчишки собирались свергать власть и чуть ли не готовились к вооружённому восстанию. Нынешний Леонид Бородин, пожалуй, сам признаёт право государства на такую защиту. Сам готов себя же и осудить. Но второй тюремный срок, ужасающий по своей жестокости (десять лет лагерей строгого режима и пять лет ссылки), был дан писателю за литературные произведения, которые и от политики были достаточно далеки. В том числе и за невинную прелестную детскую сказку "Год чуда и печали", вышедшую в издательстве "Посев". Леонид, по вольности духа, своего не делал разницы между различными заграничными изданиями. И не хотел понимать, что за книгу, вышедшую где-нибудь в "ИМКА-пресс", его могли просто пожурить. За публикацию в максимовском "Континенте" могли попортить нервы. Но за книгу сказок, изданную в издательстве НТС "Посев", давали огромные тюремные сроки. Я, хорошо знакомый со стариками из НТС, выступавший на их юбилейном съезде, никак не могу понять, почему наши гебисты так боялись умеренных русских националистов-солидаристов из НТС. Где все они сейчас? И кто о них помнит? Вот за связь с НТС и дали убийственный срок моему другу Леониду Бородину.
А теперь о везении. Дали Бородину убийственный срок, но случилась перестройка, и выпустили всего через 5 лет. В лагерях удалось написать и даже переслать в письмах свои первые книги. Нашлись люди, как из демократического, так и из патриотического лагеря, перевозившие эти рукописи в заграничные издания. Спасибо скажем и Илье Глазунову, и Борису Мессереру. Оба между прочим – художники.
Его книги переведены на все основные европейские языки, он сидел в лагере, а ему присваивали европейские престижные литературные премии. Жаль, не досидел до Нобелевской премии, которую ему уже пророчили. И дали бы, просиди он ещё лет пять. В конце концов, чем он хуже турецкого писателя Орхана Памука?
К счастью, западные политики, поддерживавшие Леонида Бородина, не вникали в суть его творений. Вот и Нобеля могли бы дать, как политическому страдальцу. А то, что Леонид Бородин – убеждённый русский националист, они поняли лишь после его освобождения. И дружно отвернулись.
Помню, вскоре после выхода его из лагеря в 1987 году, я позвал его в поездку в его родной Иркутск вместе с группой журнала "Москва". Это тоже оказалось неким символом. У меня тогда вышла нашумевшая статья "Очерки литературных нравов", Михаил Алексеев относился ко мне с большим уважением, вот я и осмелился навязать ему в группу совсем ещё не автора "Москвы", недавно освобожденного Леонида Бородина. Михаил Алексеев согласился, и уже в родном Иркутске бывшего зэка принимали как известного писателя. Кстати, замечу, что позже, когда на место Алексеева на короткий период пришёл Владимир Крупин, я уговорил Леонида Бородина дать для журнала повесть "Год чуда и печали", которая меня очаровала не меньше, чем "Маленький принц" Антуана де Сент-Экзюпери. К сожалению, Владимир Крупин вернул мне её со словами: "Она нам не подходит, пусть Бородин принесёт что-нибудь лагерное". Но у Леонида Бородина, многолетнего сидельца, практически ничего лагерного не было.