И, наконец, назову еще одного человека, в совместной работе, в дружбе с которым, начиная с девяностого года, я продолжал формироваться и творчески, и духовно, и даже общественно-политически: это, как ты знаешь, Александр Проханов. До встречи с ним я пятнадцать лет проработал в "Комсомолке", пять из них собкором в Чехословакии, которая тогда уже приобретала свои "бархатные", либеральные очертания. Я пытался объяснить редакции всю сложность той обстановки, всю преднамеренность первой из "оранжевых революций", её подготовку в западных центрах. В результате меня раньше времени отозвали из Чехии: к руководству газетой шли люди, коим уже, очевидно, не требовался государственник, патриот, коммунист. А я им еще, не врубившись, предложил сгоряча свою антигорбачевскую поэму в тёркинском духе: я ведь в той "Комсомольской правде", которую любил и люблю по-прежнему, напечатал едва ли не столько же стихотворений и поэтических репортажей, сколько когда-то сам Маяковский – да простит меня любимый классик за столь дерзкую параллель... Но тут мне указали на "непонимание великой роли перестройки", в результате чего я остался практически без работы. Тяжко было, даже продавали что-то из домашней утвари у старого Тишинского рынка, чтобы выжить семье. Дочка как раз поступила в Институт иностранных языков, с нами жили мама и бабушка Люды, а её саму тоже после Праги не восстановили в Книжной палате, хотя и должны были это сделать по закону. Но советские законы уже обходились, я был вне "Комсомолки", заступиться некому, словом – хмарь была на душе… И вдруг – в 1990 году звонок Александра Андреевича Проханова, приглашение работать в газете "День". Я его имя знал по "Литературной газете", по первым книгам. Помнишь, мы вскоре и собрались у него в журнале "Советская литература", где и написали с тобой заявления о приёме на работу в "День"? Когда он еще по телефону назвал тебя, я тем более согласился: мы же вместе были на седьмом всесоюзном совещании молодых писателей, даже жили в одной гостиничной комнате. Ты – с русского Севера, я – с украинского Юга. Тогда же и были отмечены по итогам совещания "юные дарования": в критике Бондаренко, в прозе Петя Краснов, среди поэтов назвали меня. И вот спустя столько лет Проханов зовет нас с тобой к себе в газету. Перст судьбы!

С той поры так и вынесло на русское бездорожье эту "птицу-тройку": Бондаренко – правый, Нефёдов – левый, Проханов – во главе. Так и делали поначалу газету "День", потом появились еще единомышленники: Анисин, Султанов, Шурыгин, молодые наши ребята. И вот уже шестнадцать лет работаем вместе, защищая интересы и честь Отечества.

В.Б. Да, прошли мы и испытали многое… Но скажи: каких политиков, каких правителей в истории России ты больше всего ценишь, какую её эпоху предпочитаешь?

Е.Н. Я чту как героев всех великих русских полководцев, как глубочайшего мыслителя – Ленина, как выдающегося государственника – Сталина. Подобный ему правитель нам сегодня и нужен, чтобы решить все проблемы России. И эпоху люблю прежде всего нашу, советскую. Ту, что я "трогал руками", в которой родился, вырос, много лет жил. Да и себя считаю советским человеком и останусь таким, полагаю, до конца дней, как большинство нашего поколения. Все остальные эпохи знаю ли по учебникам истории, но они так часто переписываются, что не всегда понимаешь, где правда. Одни трактовали так, другие по-иному. А доверчивые русские люди – даже писатели – следовали официальным версиям. Рискованное это дело! Возьму своего любимейшего Дмитрия Кедрина: " И тогда государь повелел ослепить этих зодчих..." – и думаю: дорогой мой учитель, земляк, брат по музам, да так ли и вправду было? Какой был смысл государю в такой жестокости? Был смысл – но не ему, а врагам и клеветникам России: вот, мол, она, русская дурь, русская злобность! Они ему, дескать, Храм Покрова построили, красивейший в мире, а он их взял ослепил – ну не варварская ли страна?! Что ж, я и сам бы, может, на такие "легенды" купился – да спасибо нынешним "демократам": уж столько они насчитали "жертв сталинизма", что и населения в стране в таком количестве не было… Выходит, прибрехивают иные "историки" – каждый в своих целях… Поэтому очень осторожно подхожу я к трактовкам русского бытия. Да, Петр первый велик, "Россию поднял на дыбы", но так ли уж был любезен для всей России этот прозападный "перестройщик и реформатор"? Споры идут до сих пор…

В.Б. Ты родом из Донбасса. Что тебе дал Донбасс в жизнеощущении, в характере, в подходе к людям? Скажем, наш север дал мне , как и всем северянам, определенные качества : терпеливость, этакое со времен господина Великого Новгорода вольнодумие и независимость, желание всё довести до конца. А что характеризует выходцев из Донбасса?

Е.Н. Это действительно особое место на земле. Богатое не только углем, но и природной энергией. Я уж не говорю, что "Слово о полку Игореве" повествует о наших местах. Даже Лев Гумилев, развивая свои идеи пассионарности, упоминал этот край, говоря о том, что с промышленным развитием России именно сюда стекался крепкий рабочий люд со всех мест – харьковских, курских, орловских и так далее. Мастеровые люди, привычные к тяжелому труду, способные к его усовершенствованию. А в советское время именно из наших мест вышла целая плеяда трудовых героев – от самого Стаханова до Паши Ангелиной, Петра Кривоноса, Макара Мазая… Я об этом писал недавно в сборнике нашего Землячества, изданном к его десятилетию. Когда мы задумали землячество в Москве, нас было всего несколько человек, сейчас более шестисот, собрания проводим в огромном зале Храма Христа Спасителя. И какие это люди! Я пишу в сборнике, что наш край славен не просто великим трудом, но трудом вдохновенным, творческим. Поэтому среди "московских донбассовцев" – и рабочие, и министры, и политические деятели, и военачальники, и космонавты, и мастера культуры… Донбасс "выковал" и меня, как многих. Он укрепляет душу, веру в себя, укрепляет связь с землей, но и выпускает в полёт над нею. После районной краснолиманской газеты я был приглашен в областную газету "Комсомолец Донбасса". 500 тысяч тираж, выходила пять раз в неделю. И я, 27-летний человек, стал главным редактором издания со штатом 50 сотрудников. Там же, в Донецке, укрепился и как поэт, издал самые первые книжки. Их редактором был Владимир Труханов, прекрасный поэт-фронтовик, в Литинституте ученик Евгения Долматовского, светлая им обоим память… Вспоминая молодость, вижу, что меня окружали хорошие, настоящие люди. Как бы это сказать помягче – не цэдээльская публика... Народ без зависти, без ревности, без подсиживания. Все наши донбасские писатели были с крепким жизненным опытом. Кто из забоя, кто с завода, кто из моряков вернулся. Никакая умозрительная поэзия тут не проходит. Как сказать поэтически про шахтерский труд? Наш Коля Анциферов написал гениально: "Я работаю , как вельможа,/ я работаю только лёжа…". Донбасс – это очень сильная порода людей. Не зря кадрами отсюда постоянно подпитывались и Киев, и Москва. Когда-то и мне Валерий Ганичев, главный редактор "Комсомольской правды" позвонил в Донецк и сказал, что пора бы опытному человеку, члену Союза писателей, автору нескольких книг поработать в столице.

В.Б. И ты никогда не жалел, что перебрался в Москву? Представь, остался бы на Украине, тоже, небось, достиг бы высот. В Донецке ли, в Киеве ли. Сейчас бы с Януковичем работал, он тебя хорошо знает… А в Москве, куда ты переехал, как я знаю, сначала убрали Ганичева из газеты, и ты, член его команды, оказался не на месте. Потом не угодил перевёртышам… Впрочем, там, на Украине, были бы свои чинуши, свои взлеты и падения. Там своё, здесь своё.

Е.Н. Как говорит народная мудрость, хорошо там, где нас нет. А я всецело доверяю нашим поговоркам, пословицам, в них высшая народная истина, веками отшлифованная. Кто знает, как сложилось бы там. Наверное, продолжал бы работу в литературе, в газете. Наверное, я бы не уподобился ряду своих бывших друзей, вдруг переметнувшихся в стан русофобов. Или ушедших в бульварную прессу. В Донбассе в девяностые годы рухнула вся промышленность, работы не было, жили впроголодь. Ясно, что сладкой бы жизни и у меня там не было, тем более с "устаревшими" советскими взглядами. А я бы их ни за что не сменил. Как, впрочем, и большинство простых донбассовцев. Вот с ними бы я и был вместе.