И в иных землях восставали давно погребённые Эмиры, Ханы, Аршакиды, Династии, императоры, цари, короли, тираны...
И летели колесницы Сезостриса и копья, стрелы амаликитян, и пылили македонские фаланги и римские легионы близкие, а потом слышались утробные, надорванные, боевые, стальные крики крестоносцев...
А потом грохот повальных артиллерий Англии, Франции, Германии... А потом атомные грибы-циклопы над Японией...
И во Днях Прошлых плыли, сокрывались Финикия, Сирия, Аравия, Вавилония, Египет...
И во Днях Грядущих восставали, плыли Америка и Россия...
И русский Царь, и цесаревич, и царица, и царевны в белых, девьих, подвенечных платьях на Исполинский Русский снежный ледовый Крест восходили и скользили у кровяных наледей Креста, и народ русский необъятно восходил на Крест за ними, и слуги, бесы Каиафы и Понтия Пилата в кожаных, звериных одеждах возводили Царя и народ Его на Крест...
И поныне возводят...
И этот Крест Христа среди народов самый великий.
И поныне! Воистину Русский Крест несметен!
И всякий русский на Него взойдёт!
О, Господь! Господь.Господь!
Гляди — под ногами русскими распятыми даже кровяная наледь вопиёт, гюёт!
И поныне народ русский уже сто лет на Исполинский Крест восходит.
И нет Ему исхода, а есть бесконечная Голгофа!
Даже когда русский пианый человек бредёт в ночном поле за водкой — он бредёт на Голгофу.
И все пути на Руси, и все тропы ведут на Голгофу.
И есть ныне Время Двенадцати Иуд! Все вожди предают Русь, всё предают, всё продают...
А напротив Руси стоит на брегу океана Америка.
И там стоит несметная Золотая Богиня, и вот несметные ярые человеки рубят, пилят, режут Статую Золотую на золотые струпья и монеты и, ликуя, золото уносят в домы слепые свои.
Вот оно, золотое ликованье слепцов, которые не чуют, как океаны уже готовят пучины, потопы свои на золото их и золотые души их.
И вот жизнь твоя, утяжелённая златом, идёт на дно океанов, слепец! И кто в бушующей пучине воспомнит о золоте, брат мой заблудший? Иль злато только на дно влечёт...
И галилейские пастухи пели от пресветлого вселенского Вина Воскресения:
О, Царь Небесный наш!
Сокрой от тленных глаз наших Дни Прошлые и Дни Грядущие! Зачем человеку знать о Них? Печалиться о прошлом? Бояться будущего? Зачем нам, пастухам, эти Дали Неоглядные?
Спаситель наш сказал: "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное..."
О, Отец Небесный!
Оставь нам, галилейским пастухам, эти Пресветлые Дни! Дни Воскресенья Бога нашего Иисуса Христа.
Вот Он грядёт по нашим галилейским долам и горам. Вот Он только что свежо воскрес, нежно, как со сна, восстал. Вот ещё гробовые пелены текут, спадают с плеч Его... Вот Он брением Своим усмиряет, умиротворяет, помазывает гвоздиные, ещё горящие, жалящие язвы Свои.
Вот Он уже является Марии Магдалине, и жёнам-мироносицам, и Петру, и шествующим в Эммаус, и Своим Ученикам-рыбарям Апостолам на брегу Галилейского озера...
Но! Но! Но!..
Отец, Пастырь Небесный наш!
Но! Одни мы, галилейские пастухи, знаем, куда Воскресший явился впервые.
А куда бредёт далеко ушедшее Дитя? Куда возвращается, стремится?
Иль не в дом родной? Иль не в Назарет свой?..
Да!..
И вот пришёл к дому родному своему...
Когда ночь пришла, и все спали.
Но Матерь Его не спала, и Она слышала тихие шаги на крыше среди одичавших, задумчивых маков, маков, маков, где любил спать отец Его.
И Она слышала, слушала, но не вышла из дому.
И только лучезарно улыбалась, и ночной дом наполнялся покоем и сияньем...
— Иму, иму...Матерь, матерь, мама, маа...
Я хочу вечно сидеть на вечной нашей крыше среди вечных птиц, среди вечной весны. И чтобы вечная Мать и вечный Отец глядели на Меня...
И свершилось!
С нами Бог!
Аминь...
ОТ АВТОРА. Я написал эту Книгу в октябре-декабре 2005 года.
Наверное, это были счастливейшие дни в моей затянувшейся жизни.
Господь являл мне Эти Картины, и я по мере слабых сил моих пытался Их запечатлеть в Слове.
Я не описывал великих событий Евангелий и Апокрифов. Кроме маленькой истории о глиняных воробьях, которая, однако, явилась мне в новом свете...
Пусть мудрый Читатель не ищет эти Картины в Апокрифах и бесконечных книгах о Спасителе. Их там нет.
Тот святой, далёкий, смолистый сиреневый, апельсиновый назаретский Ветер веял на меня...
Тот далёкий, святой, глиняный, назаретский домик с розой на крыше стоял предо мной...
Тот Вечный Отрок являлся, и мне чудилось, что Он дально, затаённо улыбался мне...
Быть может, мне смутно открылись Те Алмазные Дни, которых ещё никто не видел...
Несколько Страниц из Величайшей Книги Его Земной Жизни...