Евгений Головин ЮБКА - С РАЗРЕЗОМ И БЕЗ

ПЕРСОНАЖ РОМАНА ГУСТАВА МАЙРИНКА заметил, что бесконечные разговоры за чаем и папиросами о Боге и миссии России — национальная болезнь русских. Американцев мы презираем за весьма низкий уровень тематического кругозора, ибо они способны часами беседовать о марках стиральных машин и автомобилей. Выбор темы — дело непростое. Морж, пришед в гости к устрицам (Льюис Кэрролл, "Алиса в Зазеркалье"), объявил: "Пора потолковать о вещах серьезных — о кораблях, о старых башмаках, о сургуче, о королях и капусте". Полагаем, женская юбка с разрезом и без разреза — тема не менее важная, нежели перечисленные. По крайней мере для женщин. Незнакомые мужчины способны долго и стеснительно молчать, пока кто-нибудь не начнет что-нибудь футбольно-политическое. Но если дамы увидят прохожую в юбке с разрезом, скажем, в середину бедра — оживленному щебетанию конца не будет.

Говорить и писать про юбку можно с весьма бесчисленных точек зрения. Лучше всего, если б планета вымерла, и на одинокой веревке осталась бы висеть одинокая юбка. Тогда легче рассуждать о "вещи в себе", феноменологической редукции, шозизме в стиле Роб-Грийе или Клода Мориака. Недурно поразмыслить о юбке в духе "Превосходства женского пола над мужским" Агриппы Неттесгейма. Знаменитый чародей поделился с читателем таким наблюдением: мужчина вынужден лечь или склониться к земле, чтобы нацепить штаны, женщина свободно надевает платье с поднятой головой, что соответствует достоинству человека. Психолог Эрнст Кречмер в книге "Морфология тела и характер", не касаясь высокой миссии человека, рассуждает так: нрав и темперамент женщины лучше всего проявляется в манере натягивать юбку.

Иной поворот: всякий читатель Дюма-отца помнит, как после боевого свидания с миледи д'Артаньян ворвался в квартиру Атоса в юбке и сапогах со шпорами — даже супермолчаливый Гримо заорал благим матом.

Так вот. Мы рискнем заявить, несмотря на протест эмансипанток, что брюки на дамах выглядят зачастую столь же комично.

Русский поэт начала двадцатого века, Владимир Агнивцев начал свою поэму "Гийом де Рошефор" следующими строками:

Сейчас весь мир подлунный

Звенит от птичьих стай,

И наступил безумный

Веселый месяц май.

Пустивши без уступок

Все стрелы в оборот,

Кивает из под юбок

Смеющийся Эрот.

Агнивцев подсказал нам эротическое, то есть похотливо-крылатое решение вопроса. Его поэзия вообще напоминает изысканно-игривые стансы учеников виконта де Парни. Символист Танкред де Визан, сравнив пояс юбки с экватором, продолжил следующим манером:

Мы ждем Венеру с трепетом и верой,

И пусть рассеется в ее лучах

Ночь вашей юбки… и двойною сферой

Нам расцветет божественное "Ах"!

(Перевод Валерия Брюсова)

Юбка воистину перст судьбы. В "Сказке о котике Шпигеле" Готфрида Келлера старая монахиня-ведьма задумала извести своего врага, колдуна Пинайса. Обернулась она пригожей девицей в лохмотьях, рыдающей у городских ворот. Пинайс участливо подскочил и обомлел: "Юбка у ней была разорвана точно по меридиану, обнажая роскошные бело-розово-трепетные прелести данной девицы". Пинайс моментально предложил ей руку и сердце, понятно, на погибель свою.

Однако разорванная юбка это не юбка с разрезом, скажет внимательный читатель. Ладно. Для жадных мужских глаз это очень даже разрез. Прочь фасоны, выкройки, материи! У английского поэта Уоллеса Стивенса есть отличное стихотворение "Семнадцать взглядов на дрозда". Свою поэму давайте назовем, к примеру, "Три похотливых мужских взгляда на юбку". Разумеется, не без плагиата, ибо мы созерцаем чужое произведение столь же одобрительно, как герр Пинайс — чужое тело.

1. юбка спит с открытыми глазами как заяц

поэтому юбка незаменимое зеркало

2. Коль вдруг распухнут губки,

Есть крем для их услуг,

Ну, а для смятой юбки

Имеется утюг.

3. Юля бедрами юлила,

полыхали над могилой

Груди прачки пожилой.

Скудный поэтический талант не дозволил даже с помощью Ганса Арпа и Агнивцева создать нечто похотливо-крылатое. Даже если исправить опечатки (вместо "могилой" следует читать "корытом", вместо "пожилой" — "молодой"), качество текста оставляет желать гораздо лучшего. К черту плагиат. Попробуем сочинять самостоятельно.

Она лежала. Пьяная. Задранная, цветастая, залитая соусом юбка обнажала нежную лощину, поросшую черными асфоделиями. Точка.

Во всех подобных пассажах чувствуется один дефект — акцент постоянно скользит от юбки к тому, что юбка призвана скрывать. Однако похоть, согласно нашей тезе, должна быть крылата:

Зевес, распустив лебединые крыла,

Миндальничает с мандорла.

Надо бы объяснить, что такое "мандорла". Мандорла это… это — то. То да не то. Вероятно, мешает неудобный посредник между юбкой и сладостной эпидермой. Вспомним Александра Вертинского:

Никаких панталон. Это так некрасиво и грубо,

Это слишком толстит, убивая притом сексапил.

Конечно, эпига и ктеис (греческие термины для женской попы и вагины) фасцинируют мужчин пылких. Таковых Панург, персонаж романа Рабле, называл эпигонами. Для спокойствия им надлежит, минуя membranum veneris (мембрана Венеры, расположенная меж симпатичных ямочек чуть выше бэксайда) зафиксировать взгляд на palomas veneris , "голубях Венеры", лопатках в просторечии. Эти понятия эротической анатомии недурно истолкованы Овидием и Валерием Флакком. Но.

Дабы не отвлекаться от ситуации "юбки вообще", прочтем несколько строк из поэмы Бодлера "Beau Navire", то есть "Дивный корабль": "Ты плывешь, вздымая волны воздуха широкой юбкой… Так роскошная шхуна выходит в открытое море…Распустив парус …В медлительном и энергичном ритме".