И тут выяснилось, что люди просят именно уравниловки — предоставления им тепла не через рынок, а как при советском строе — «по едокам». Они хотели бы, чтобы им локально, в порядке исключения, вернули определенную часть советской уравнительной системы. По мере того, как власть будет продавливать жилищно-коммунальную реформу, таких желающих будет становиться все больше и больше.

Важно подчеркнуть, что всю эту интеллигенцию Приморья никак нельзя заподозрить в неискренности, в желании «проехать за чужой счет». Она действительно не понимает, что означало ее требование отказа от уравниловки — «об отоплении как-то не подумали». Ее уверенность в праве на отопление и ее ненависть к «равенству в бедности» расположены на разных уровнях сознания. Первое чувство — на уровне стереотипов европейски образованного сытого человека, а второе — на уровне ушедших в глубину подсознания архетипов «уравнительного крестьянского коммунизма». Расщепление этих двух уровней и привело к тяжелейшему кризису.

В своем походе против уравниловки либеральная интеллигенция совершила еще одну практически очень важную, хотя и не фундаментальную, ошибку. Она не подумала о том, что большие социально-технические системы, подобные отоплению, обладают очень большой инерцией. В течение длительного времени при советском строе они проектировались и строились исходя из принципа уравнительного распределения благ. Даже если при этом кто-то отлынивал от копеечной платы, это было несущественно — для государства было дешевле покрыть их долги, чем устраивать сложный и дорогой индивидуальный контроль.

В результате все потребители оказались скованы одной цепью. На Западе, насколько я мог заметить, потребление тепла в большой степени автономно. Если отопление электрическое, то и проблем нет — платит каждый за себя. Нет проблем и в богатых кварталах и домах — платежеспособность проверена. А в «промежуточном» слое, в дешевых но еще приличных домах, центрального отопления часто вообще нет — газовые печки. Иногда даже устроенные так, что надо бросать монету, как в телефон-автомат, чтобы согреть комнату. Поэтому зимой в английских газетах нередки сообщения: замерзла супружеская пара пенсионеров при исправном отоплении — не было монет. Хотя климат там мягкий.

В России же разорвать коммунальную инфраструктуру путем расслоения по доходам не удается, надо перестраивать всю систему, что очень дорого и займет много времени. Поэтому «благополучная» часть общества, которая предполагала, что бедные пойдут на дно, а они выплывут и за свои денежки получат тепло, в своих расчетах ошиблась. Тепло приходится отключать всем — и даже замораживать и разрушать при этом всю систему жизнеобеспечения. Такая вынужденная солидарность.

Сломать ее непросто. Как сообщило в сентябре 2001 г. телевидение, в этом году решено провести эксперимент в Благовещенске — тем, у кого накопилась большая задолженность по оплате отопления, будут заварены трубы горячего водоснабжения, а батареи разрезаны автогеном. Эта дикая разрушительная акция наконец-то должна показать бывшим советским людям, что такое мальтузианство на практике. Должники буквально вытесняются из жизни — если у них не было денег заплатить за энергию, то тем более не смогут они оплатить восстановление разрушенной в их жилище системы отопления или купить себе билет на самолет и улететь на Канарские острова. Рынок в виде продавца тепла прямо и понятно отказывает этим людям в праве на жизнь. Но этот эксперимент так радикально изменит сознание людей, что лучше бы богатым скинуться и заплатить долги приговоренных к смерти.

В общем, наша антисоветская интеллигенция совершила глупость, поддержав радикальную реформу со сломом всего жизнеустройства вместо постепенной «надстройки» системы, предназначенной для раздельного существования двух рас — богатых и бедных.

На фоне потрясений последних лет незамеченной прошла компания российского телевидения по критике нашей питьевой воды. Действительно, об этом ли сейчас думать. А между тем за этой мелочью скрывается очень многое.

Казалось бы, мы должны были уже привыкнуть: если начинают ругать что-то советское — жди беды, этого «плохого» нас собираются лишить. Но ведь и в голову не могло прийти, что подбираются к воде. Ведь это — последнее что осталось, кроме воздуха. Тут бы и задуматься нам. Именно такие фундаментальные вещи, как хороший воздух и хорошая питьевая вода в первую очередь контролируются в обществе, принципиально отрицающем равенство («уравниловку»). Это приобретает уже почти мистический смысл на Западе, и наш известный мультфильм о стране, где «водичку попивают только слуги короля», сделан в жанре реализма, и не соц-, а настоящего. Положение человека в обществе (и все связанные с ним удовольствия или неприятности) определяются уже не по костюму и часто даже не по машине, а по тому, каким воздухом ты дышишь (в каком районе живешь) и какую воду пьешь.

Общество «двух третей», которое сложилось на демократическом Западе, разделено тонкой, но трудно переходимой гранью. Благополучные две трети покупают питьевую воду в магазине — «нижняя» треть пьет воду из-под крана. Вода стоит недешево, полтора литра — полдоллара. Но даже испытывающий трудности представитель среднего класса будет покупать воду до последней возможности, ибо это — символ. Если ты не выставляешь вечером мусорщику пустую пластиковую бутылку или канистру из-под воды, весь подъезд знает, что ты идешь ко дну. Какую воду покупать, из какого источника — это уже тонкости. Чем дороже, тем, конечно, почетнее (хотя не исключено, что все это водное разнообразие проистекает из одной и той же водокачки).

Кстати, резкое разделение водопоев в «обществе равных возможностей» воспринимается как символ и отверженными. Я наблюдал в Испании эпидемию случаев мелкой мести: маргиналы прокалывали в магазинах пластиковые бутылки с водой шприцем и впускали туда едкий щелок с хлорамином. То там, то здесь госпитализировали людей, напившихся такой воды. А в магазинах образовались пробки — покупатели внимательно осматривали каждую бутылку, стараясь обнаружить микроскопический прокол.

Разумеется, искоренение уравниловки не может опираться только на психологию. Вода из-под крана на Западе почти везде очень плохая. Но на это и жаловаться невозможно — ты совершенно свободен, иди в магазин и купи хорошую, без карточек и без знакомств. И когда бойкие молодые люди с телевидения в Москве подзуживают наивных пенсионеров отвечать, что мол, вода в московском водопроводе очень плохая, становится жалко этих стариков. Они и не представляют, к чему ведут эти вопросы и какую воду им придется пить в будущем.

Замысел наших либералов ясен — «сделать как на Западе». Заодно они надеются и погреть руки на воде. Свои интервью наши «телевизионные мальчики» заканчивали обычно оптимистическими надеждами получить, наконец, возможность покупать хорошую питьевую воду, как в цивилизованных странах. И если надолго затянется власть этого альянса утопистов и воров, чего доброго, мы действительно останемся без хорошей воды. Потому что и здесь «предприниматели» идут по проторенной дорожке — сначала поставить людей в безысходное положение, а потом заставить покупать всякую дрянь втридорога. С водой дело совсем простое — ухудшить ее качество несложно, нужен только доступ к власти и коррупция, а это пока есть. Наладят ли в больших масштабах производство хорошей воды — неизвестно. Но, во всяком случае, уже наладили импорт, без дохода не останутся. Тот «казарменный социализм», который строили наши отцы и деды, имел много дефектов. Но, как это ни парадоксально, рухнул он под грузом своих достоинств (а дефекты оставил в наследство «демократическому режиму»). Таким достоинством, о котором нам придется жалеть, был принцип равного распределения некоторых исходных, естественных благ, представленный нам как мерзкая уравниловка. Государство считало своим долгом доставить в каждую квартиру по очень низкой цене хорошую питьевую воду. И мы с полным правом требовали ее улучшения. Теперь как огромное благо нам предлагают социальное расслоение и по этому признаку. Стакан хорошей воды? Плати деньги — это тебе не советская власть.