И Маруф, увидев все это, удивился, и обрадовался сильной радостью, и сказал: «Посмотрим-ка, что такое в этой коробочке?» И затем он открыл её и увидел в ней золотой перстень, на котором были написаны имена и талисманы, подобно следам муравьёв.

И он потёр этот перстень, и вдруг чей-то голос сказал: «Я здесь, я здесь, о господин! Требуй – получишь. Хочешь ли ты построить селение, или разрушить город, или убить царя, или прорыть канал, или сделать что-нибудь вроде этого? Что бы ты ни потребовал, это уже свершилось по изволению владыки всевластного, творца ночи и дня». – «О создание моего господа, кто ты и что ты будешь?» – спросил Маруф. И говоривший ответил: «Я слуга этого перстня, исполняющий службу его владельцу. Какое бы желание он мне ни изъявил, я его исполню, и нет мне отговорки в том, что он мне прикажет. Я владыка телохранителей из джиннов, и число моего войска – семьдесят два племени, а число бойцов каждого племени – семьдесят две тысячи, и каждый из тысячи властвует над тысячей маридов, а каждый марид властвует над тысячей помощников, а каждый помощник властвует над тысячей шайтанов, а каждый шайтан властвует над тысячей джиннов, и все они покорны мне и не могут меня ослушаться. А я приколдован к этому перстню и не могу ослушаться того, кто им владеет, и вот ты им овладел, и я стал твоим слугой. Требуй же чего хочешь, я послушен твоим словам и повинуюсь твоему приказу. Если я тебе понадоблюсь в какое-нибудь время, на суше или на мэре, потри перстень и найдёшь меня возле себя; но берегись потереть перстень два раза подряд: ты сожжёшь меня огнём этих имён, и лишишься меня, и будешь жалеть обо мне после этого. Я осведомил тебя о моем положении, и конец!..»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала девятьсот девяносто шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда слуга перстня рассказал Маруфу о своём положении, Маруф спросил его: „Как твоё имя?“ И марид ответил: „Моё имя Абу-с-Саадат“. И Маруф сказал: „О Абу-с-Саадат, что это за помещение и кто приколдовал тебя к этой коробочке?“ – „О господин, – ответил марид, – это помещение – сокровищница, которая называется сокровищница Шеддала, сына Ада, что построил Ирем многостолбный, подобного которому не сотворено в мире. Я был ему слугой при его жизни, и это его перстень. Шеддад положил его в свою сокровищницу, но теперь он – твоя доля!“ – „Можешь ли ты вынести то, что в этой сокровищнице, на поверхность земли?“ – спросил Маруф. И марид ответил: „Да! Эир самое лёгкое дело“. И тогда Маруф сказал: „Вынеси все, что в ней есть, и не оставляй ничего“.

И Абу-с-Саадат показал рукой на землю, и земля расступилась, и он опустился я исчез на короткое время, и вдруг вышли из-под земли изящные юноши с прекрасными лицами, которые несли золотые корзины, и эти корзины были наполнены золотом. Они опорожнили их и ушли, и принесли другие, и все время переносили золото и драгоценные камни, – и не прошло ещё часу, как они сказали: «В сокровищнице не осталось ничего».

А затем появился перед Маруфом Абу-с-Саадат и сказал ему: «О господин мой, все, что было в сокровищнице, мы перенесли». И Маруф спросил его: «Что это за прекрасные юноши?» И марид ответил: «Это мои дети. Для этой работы мне не стоило собирать моих помощников, и мои дети исполнили твою нужду и почтили себя службой тебе. Требуй же, чего ты хочешь, кроме этого?» – «Можете ли вы привезти мулов и сундуки и сложить эти богатства в сундуки и погрузить сундуки на мулов?» – спросил Маруф. И марид ответил: «Это самое лёгкое дело!» И затем он издал великий крик, и его дети явились к нему, а их было восемь сотен.

«Пусть часть из вас примет облик мулов, а часть – облик прекрасных невольников, ничтожнейшему из которых не найдётся подобного у какого-нибудь царя, а часть из вас пусть примет облик погонщиков, а часть – облик слуг», – сказал он им. И они сделали то, что он им приказал, и семьсот из них превратились в грузовых мулов, а оставшиеся сто приняли облик слуг. А потом марид крикнул своих помощников, и они предстали перед ним, и тогда он велел части из них принять облик коней, осёдланных золотыми сёдлами и украшенных драгоценными камнями.

И когда Маруф увидел это, он спросил: «Где сундуки?» И их принесли ему, и он сказал: «Складывайте золото и драгоценные металлы, каждый сорт отдельно». И они сложили и погрузили на триста мулов.

И тогда Маруф спросил: «О Абу-с-Саадат, ты можешь принести мне тюки дорогих тканей?» – «Хочешь ли ты тканей египетских, или сирийских, или персидских, или индийских, или румских?» – спросил марид. И Маруф сказал: «Принеси материи каждой страны по сто тюков на ста мулах». – «О господин мой, – сказал марид, – дай мне срок, чтобы я мог назначить для этого моих помощников, я прикажу каждому отряду из них отправиться в какую-нибудь страну и принести сто тюков её тканей, и мои помощники примут облик мулов и придут, неся эти тюки». – «А какова величина времени отсрочки?» – спросил Маруф. И марид сказал: «То время, пока черна ночь. Не встанет день, как у тебя будет все что ты хочешь!» – «Я даю тебе эту отсрочку», – сказал Маруф. И затем он приказал им поставить палатку, и её поставили, и он сел, и ему принесли трапезу, и Абу-с-Саадат сказал ему: «О господин мой, сядь в палатке, и эти мои сыновья будут перед тобой, чтобы тебя охранять. Не бойся ничего, а я пойду соберу моих помощников и пошлю их исполнить твою нужду».

И Абу-с-Саадат ушёл своей дорогой, а Маруф сел и палатке, и трапеза стояла перед ним, а сыновья Абу-с-Саадата находились перед ним в облике невольников, слуг и челядинцев.

И когда он сидел таким образом, вдруг подошёл тот человек, пахарь, неся большую миску чечевицы и торбу, полную ячменя. Он увидел поставленную палатку и невольников, которые стояли, сложив руки на груди, и подумал, что сам султан пришёл и расположился в этом месте.

И тогда он остановился, смущённый, и сказал себе: «О, если бы я зарезал пару цыплят и подрумянил бы их на коровьем масле ради султана!»

И он хотел вернуться, чтобы зарезать цыплят и угостить ими султана, и Маруф увидел его, и закричал ему, и сказал невольникам: «Приведите его!» И невольники понесли пахаря вместе с миской чечевицы и поставили его перед Маруфом. «Что это такое?» – сказал Маруф. И пахарь ответил: «Это твой обед и корм твоему коню. Не взыщи с меня – я не думал, что султан придёт в это место, и если бы я это знал, я бы зарезал ему пару цыплят и угостил бы его хорошим угощением».

И Маруф сказал: «Султан не приехал, но я его зять и был на него сердит, и ом прислал ко мне своих невольников, которые помирили меня с ним, и теперь я хочу вернуться в город. Но ты приготовил мне угощение, не зная всего этого, и твоё угощение принято, хотя это и чечевица. Я не буду есть ничего, кроме твоего угощения».

И потом он велел ему поставить миску посреди скатерти и ел из неё, пока не насытился, а что касается пахаря, то он набил себе брюхо теми роскошными кушаньями. И потом Маруф вымыл руки и позволил невольникам есть, и они принялись за остатки трапезы и поели.

И когда миска была опорожнена, Маруф наполнил её золотом и сказал пахарю: «Отнеси её к себе домой и приходи ко мне в город, я окажу тебе уважение».

И пахарь взял миску, полную золота, и погнал своих быков, и отправился к себе в деревню, думая, что Маруф – зять царя. А Маруф провёл этот вечер в радости и веселье, и к нему пришли девушки из дев сокровища и стали играть на инструментах и плясать перед ним, и он провёл ночь, которая не идёт в счёт ночей жизни.

И наступило утро, и не успел Маруф опомниться, как пыль поднялась и взлетела и рассеялась над мулами, которые несли тюки, и их было семьсот мулов, нагруженных тканями, и вокруг них были слуги – верблюжатники, и погонщики, и светоносцы, а Абу-с-Саадат сидел на муле, в обличье предводителя каравана, и перед ним шли носилки с четырьмя шариками червонного золота, украшенными драгоценными камнями.