И я вернулся, о повелитель правоверных, и опустилась мне на сердце вся забота мира, – ведь девушка взяла у меня три тысячи динаров! И я говорил про себя: «Она взяла мои деньги и похитила мой разум, и, может быть, моя душа погибнет от любви к ней». И я вернулся домой и рассказал моей матери обо всем, что со мной случилось, и она сказала: «О дитя моё, берегись попадаться ей после этого – ты погибнешь». И когда я пошёл в лавку, ко мне пришёл поверенный с рынка москательщиков – а это был престарелый старец – и сказал мне: «О господин, почему это, я вижу, твоё состояние изменилось, и видны на тебе следы грусти? Расскажи мне о твоём деле». И я рассказал ему обо всем, что у меня случилось с девушкой, и поверенный сказал: «О дитя моё, эта девушка – из невольниц дворца повелителя правоверных, и она любимица халифа. Считай же, что деньги ушли ради Аллаха великого, и не занимай ею своей души, а когда она к тебе придёт, остерегайся, чтобы она тебе не повредила, и осведоми меня об этом, а я придумаю что-нибудь, чтобы не постигла тебя гибель».

И затем он оставил меня и ушёл, а в моем сердце было пламя огня. И когда пришёл конец месяца, девушка вдруг явилась ко мне, и я обрадовался ей до крайней степени, и она молвила: «Что побудило тебя за мной следовать?» – «Меня побудила к этому крайняя любовь, которая в моем сердце», – сказал я и заплакал перед нею, и она тоже заплакала из жалости ко мне и воскликнула: «Клянусь Аллахом, в твоём сердце нет любви, больше которой в моем сердце! Но что же мне делать? Клянусь Аллахом, нет мне пути ни к чему, кроме как видеться с тобой один раз каждый месяц!»

И затем она дала мне бумажку и сказала: «Снеси её к такому-то, торговцу тем-то – он мой поверенный – и получи с него столько, сколько тут написано». А я воскликнул: «Нет мне нужды в деньгах, и мои деньги и душа – выкуп за тебя!» – «Я придумаю для тебя дело, в котором будет твоё сближение со мной, хотя бы был в этом для меня труд», – сказала девушка. И затем она простилась со мной и ушла, а я пришёл к старику москательщику и рассказал ему о том, что случилось.

И он пришёл со мной к дворцу аль-Мутаваккиля, и я увидел, что это то самое помещение, в которое вошла девушка, и старик москательщик растерялся, не зная, какую устроить хитрость. И он посмотрел по сторонам и увидел портного, напротив окна дворца, выходившего на берег, и подле него были работники. «С помощью этого человека ты достигнешь того, чего хочешь, – сказал москательщик. – Распори карман, подойди к портному и скажи, чтобы он тебе его зашил, и когда он зашьёт его, дай ему десять динаров». – «Слушаю и повинуюсь!» – сказал я и отправился к этому портному, захватив с собой два отреза румской парчи, и сказал ему: «Скрои из этих отрезов четыре одежды – две фарджии и две нефарджии».

И когда он кончил кроить одежды и шить их, я дал ему плату, гораздо большую, чем обычно, и он протянул мне руку с этими одеждами, и я сказал: «Возьми их для себя и для тех, кто у тебя находится». И я стал сидеть у портного, затягивая пребывание с ним, и скроил у него другие одежды и сказал: «Повесь их перед твоей лавкой, чтобы кто-нибудь их увидел и купил». И портной сделал это, и всякому, кто выходил из дворца халифа и кому нравились какие-нибудь одежды, я дарил их, даже привратнику.

И в один день из дней портной сказал мне: «Я хочу, о дитя моё, чтобы ты рассказал мне правду. Ты скроил у меня сто драгоценных одежд (а каждая одежда стоила больших денег) и подарил большую часть их людям, а это не дело купца, так как купец рассчитывает каждый дирхем. Каков же размер твоих основных денег, раз ты делаешь такие подарки, и какова твоя нажива каждый год? Расскажи мне истину, чтобы я помог тебе в том, что ты хочешь, заклинаю тебя Аллахом, – сказал он потом, – не влюблён ли ты?» – «Да», – ответил я. И он спросил: «В кого?» И я сказал: «В невольницу из невольниц дворца халифа». – «Да обезобразит их Аллах! – воскликнул портной. – Сколько они ещё будут соблазнять людей!» И затем он спросил: «Знаешь ли ты её имя?» И когда я ответил: «Нет», – портной сказал: «Опиши её мне». И я описал ему ту девушку, и он воскликнул: «О горе, это лютнистка халифа аль-Мутаваккиля и его любимица! Но у неё есть невольник. Сведи с ним дружбу, и, может быть, он будет причиной того, что ты достигнешь девушки».

И когда мы разговаривали, вдруг этот невольник подошёл, выйдя из ворот халифа, и он был подобен луне в четырнадцатую ночь. А передо мной лежали одежды, которые сшил для меня портной (они были парчовые, разных цветов), и невольник стал смотреть на них и разглядывать их, а затем он подошёл ко мне, и я поднялся и приветствовал его, и он спросил: «Кто ты?» – «Человек из купцов», – ответил я. И невольник спросил: «Продаёшь ли ты эти одежды?» – «Да», – ответил я. И он взял пять из них и спросил: «Почём эти пять?» – «Это подарок тебе от меня, чтобы заключить дружбу между мной и тобой», – ответил я, и невольник обрадовался. А затем я пошёл домой и взял для него платье, украшенное драгоценными камнями и яхонтами, ценой в три тысячи динаров, и отнёс его к нему, и он принял от меня платье, и потом взял меня и привёл в комнату внутри дворца, и спросил: «Как ты зовёшься среди купцов?» – «Я один из них», – ответил я. И невольник молвил: «Твоё дело внушило мне сомнение». – «Почему?» – спросил я. И он сказал: «Ты подарил мне много вещей и покорил этим моё сердце, и я уверен, что ты Абу-ль-Хасан хорасанец, меняла».

И я заплакал, о повелитель правоверных, и невольник спросил: «О чем ты плачешь? Клянусь Аллахом, та, из-за которой ты плачешь, больше и сильнее влюблена в тебя, чем ты влюблён в неё, и среди всех невольниц во дворце стало известно её дело с тобой. Что же ты хочешь?» – спросил он меня потом. И я сказал: «Я хочу, чтобы ты помог мне в моей беде», – и невольник условился со мной на завтра. И я отправился домой, а на следующее утро я пошёл к невольнику и вошёл в его комнату, и невольник пришёл и сказал: «Знай, что, когда она вчера кончила службу у Халифа и пришла в свою комнату, я рассказал ей всю твою историю, и она решила с тобой сблизиться. Посиди у меня до конца дня».

И я остался сидеть у невольника, и когда наступила ночь, он вдруг пришёл и принёс рубашку, сотканную из золота, и платье из платьев халифа и надел их на меня, и окурил меня благовониями, и я стал похож на халифа. А затем он привёл меня в помещение, где были комнаты в два ряда, по обе стороны, и сказал: «Это собственные комнаты невольниц, и когда ты будешь проходить мимо них, клади у каждой двери один боб – у халифа обычай делать так каждый вечер…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала девятьсот шестьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что невольник говорил Абу-ль-Хасану: „И когда ты будешь проходить мимо них, клади у каждой двери один боб – у халифа обычай делать это, – пока не дойдёшь до второго прохода, что будет от тебя с правой руки. Ты увидишь там комнату, дверь которой с мраморным порогом, и когда ты дойдёшь до неё, пощупай порог рукой, а если хочешь – считай двери, их будет столько-то, и войди в дверь, у которой такие-то и такие-то приметы, – твоя подруга увидит тебя и возьмёт к себе. А что касается твоего выхода, то Аллах облегчит его для меня, хотя бы мне пришлось вынести тебя в сундуке“. И затем он оставил меня и вернулся, а я пошёл, считая двери, и клал у каждой двери боб, и когда я дошёл до средних комнат, я услышал великий шум и увидел блеск свечей, и этот свет двигался в мою сторону, пока не приблизился ко мне. И я посмотрел, что это, и вдруг вижу – халиф, и вокруг него невольницы, а у невольниц свечи. И я услышал, как одна из них говорила своей подруге: „О сестрица, разве у нас два халифа? Ведь халиф уже проходил мимо моей комнаты, и я почувствовала запах его духов и благовоний, и он положил боб у моей комнаты, по обычаю, а сейчас я вижу свет свечей халифа, и вон он сам идёт“. – „Поистине, это удивительное дело, – сказала другая невольница, – так как перерядиться в одежду халифа не осмелится никто“.