И старец услышал его (а чаша была у него в руках) и Затянул напев и произнёс такие стихи:

И владыка Бедр-ад-дин был столь кроток, что, услышав эти стихи, он воскликнул: «Клянусь Аллахом, я не выдам вас». И ушёл и оставил их в полнейшей радости.

Рассказывают также, что мальчик и девочка учились читать в школе, и мальчика охватила любовь к девочке…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала триста восемьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что мальчика охватила любовь к девочке, и он полюбил её сильной любовью. И вот наступил какой-то день, и в минуту, когда дети не видели, мальчик взял доску девочки и написал на ней такие два стиха: „Что можешь о том сказать, болезнью кто измождён, От крайней любви к тебе, и стал он смущённым. Он сетует на любовь, тоску и страдание, И то, что в душе его, сокрыть он не может“.

И когда девочка взяла свою доску, она увидела стихи, написанные на ней, и, прочитав их и поняв их смысл, она заплакала от жалости к мальчику и написала на доске под стихами мальчика такие строки:

И случилось так, что учитель вошёл к ним, когда его не видели, и нашёл эту доску и взял её и прочитал то, что на ней было, и пожалел мальчика и девочку и написал под их надписями такие два стиха:

И случилось так, что господин одной невольницы вошёл в ту минуту в школу и нашёл доску девочки и взял её и прочитал написанные там слова девочки и мальчика и учителя, и тогда он тоже написал на доске, под всеми надписями, такие два стиха:

И потом господин невольницы послал за судьёй и свидетелями и написал её запись с юношей в этой же комнате и устроил пир и оказал им великую милость. Так пребывали они вместе, наслаждаясь и радуясь, пока не застигла их Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний.

Рассказывают также, что аль-Муталаммис[404] убежал от ан-Нумана ибн аль-Мунзира и долго отсутствовал, так что подумали, что он умер.

У него была красивая жена, по имени Умейма, и её родные советовали ей снова выйти Замуж, но она отказалась. Но родные не отступали и принуждали её выйти замуж, так как к ней сватались многие. И она согласилась, чувствуя к этому отвращение. И её выдали за одного человека из её племени, а она любила своего мужа аль-Муталаммиса великой любовью.

Наступила та ночь, когда её должны были отвести к человеку, за которого заставили выйти замуж. Но в эту ночь пришёл её муж аль-Муталаммис. Он услышал в стане Звуки свирелей и бубнов и увидел признаки торжества и спросил у кого-то из детей, что это за торжество, и ему сказали: «Умейму, жену аль-Муталаммиса, выдали за такого-то, и вот он входит к ней сегодня ночью».

И когда аль-Муталаммис услышал эти слова, он ухитрился войти к невесте среди прочих женщин и увидел, что жених и невеста на ложе, и жених уже подошёл к ней. И тогда она глубоко вздохнула и заплакала и произнесла такой стих:

А её муж, аль-Муталаммис, был из числа знаменитых поэтов, и он ответил ей такими словами:

И тогда жених все понял, и поспешно вышел, произнося такие слова:

И он покинул их и ушёл, и с женщиной остался альМуталаммис, её муж, и жили они жизнью самой хорошей, ясной, и счастливой, и приятной, пока их не разлучила смерть. Слава же тому, по чьему велению стоят земля и небеса!

Рассказывают также, что халиф Харун ар-Рашид любил Ситт-Зубейду великой любовью. Он устроил ей место для прогулок и сделал там прудик с водой и доставил изгородь из деревьев и пустил в пруд воду со всех сторон, и деревья сплелись над ним так, что, если ктонибудь подходил к этому пруду, чтобы помыться, его никто не видел из-за обилия листьев на деревьях. И случилось, что Ситт-Зубейда пришла однажды к пруду…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала триста восемьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что СиттЗубейда однажды пришла к пруду и стала смотреть на его красоту, и ей понравилось его сверканье и то, как сплелись над ним деревья. А было это в очень жаркий день, и Ситт-Зубейда сняла одежду и вошла в пруд и встала там (а вода не покрывала того, кто стоял в ней) и стала наполнять серебряный кувшин и поливать на себя. И халиф узнал об этом и вышел из своего дворца, чтобы подсмотреть за ней из-за листвы деревьев, и увидел её голую, и было видно у неё то, что бывает закрыто. И когда Ситт-Зубейда услышала повелителя правоверных, который был за листьями деревьев, и поняла, что он видел её голой, она повернулась и увидала его и, застыдившись, закрылась рукою, но не совсем, и её тело виднелось из-под руки. И халиф тотчас же повернулся, удивлённый этим, и произнёс такой стих:

И он не знал, что после этого сказать, и послал за АбуНовасом, призывая его. И когда поэт к нему явился, халиф сказал: «Скажи стихотворение, которое бы начиналось словами:

И Абу-Новас сказал: «Слушаю и повинуюсь!» И в следующее мгновенье сымпровизировал и произнёс такие стихи: