Ярослава Шумляковская. Времена перемен: Стихи. — Мытищинская межрайонная типография, 2003. — 64 с.

Это — первая книга поэтессы из города Щелково Московской области Ярославы Шумляковской, печатавшейся ранее в альманахах "День поэзии 2000" и "Вечерний альбом", журналах "Москва", "Работница", "Крестьянка", газетах "Завтра", "Лiтературна Украiна", "Литературная газета" и других изданиях. Выпущена она без указания издательства и, скорее всего, что за свой счет, потому что настоящие поэты сегодня сегодня не только не получают за свои стихи гонораров, но еще и вынуждены сами платить печатникам за то, чтобы донести свое слово до читателя. А Ярослава Шумляковская — поэт настоящий, не боящийся сказать всю нелицеприятную правду в лицо нынешней власти, обвиняя их в том, что они: "Грабежами открыто живут. / Не затем ли развал затевали? / За рубеж гонят руды и стали, / К нам отходы, токсины везут. // Этот "бал" заказал сатана, / Сила доллара, страха, разврата, / Демократия лжива, хвостата, / С автоматом, с удавкой она. // Кто погиб на Чеченской войне, / Кто убит задарма в подворотне, / Кто застрелен вчера, кто — сегодня, / Кто нашел злую правду в вине..."

Поэзия Шумляковской — не для эстетов, она обличительна, как речь на Суде Истории, как приговор всем, кто в погоне за быстрым обогащением готов продать и свою родную землю, и отчую славу, и вскормивший его народ. В ее стихах, может быть, маловато художественных образов и многовато лобовой публицистики, но она пишет их не для того, чтобы ласкать чей-то слух, а для того, чтобы высказать жесткую правду. И, как это ни странно, она вселяет в сердце своего читателя не отчаяние, а надежду. Потому что, читая такие, к примеру, строки, как: "В городишке моем подмосковном / Над загаженной Клязьмой-рекой / Много бывших ученых бездомных...",— невозможно поверить, что так будет оставаться всегда. Мы ведь — РУССКИЕ, мы великий народ, с нами Бог, с нами Пушкин, с нами музыка Свиридова и автомат Калашникова — так неужели же мы не отстоим свою поруганную Родину от кучки продавшихся Западу изменников?..

И.Львова. Если бы нас спросили: Рассказы. — Петрозаводск, 2003. — 208 с.

Еще одна книга, ни на обложке которой, ни в выходных данных не указано имени ее автора. К сожалению, сегодняшнее книгоиздание почти полностью находится в руках непрофессионалов, и такие вещи стали уже чуть ли не закономерностью. Хорошо хоть, что в самом конце книги все-таки помещена небольшая автобиографическая справочка, из которой можно узнать, что имя писательницы — Ирина.

А между тем, книга Ирины Львовой заслуживает того, чтобы ее прочитали, а имя ее автора запомнили. Хотя, на первый взгляд, ее рассказы почти бессюжетны, герои пассивны и малозаметны, а выводы размыты и неопределенны. Но, как замечает в своих путевых заметках (цикл "С другой стороны") сама летящая в Америку писательница: "Разве мы едем узнать что-то о чужой стране? Нет, чтобы узнать о себе. Открытие Америки — это открытие себя. Своей несмываемой русскости..." Поэтому и книгу Ирины Львовой надо читать не затем, чтобы узнать что-то новое об окружающей нас жизни (да и что мы можем узнать о ней НОВОГО после книг той же Ярославы Шумляковской или после любого из ежевечерних выпусков теленовостей с нескончаемым показом трупов на экране, репортажами о катастрофах и рапортами о принятии Думой очередных антинародных законов?), а затем, чтобы еще раз заглянуть в душу к самим себе и лучше понять СЕБЯ, потому как книга Ирины Львовой повествует больше о том, что происходит не во внешнем мире, а в глубине души автора и ее героев.

Из-за этого, правда, книга кажется слишком уж лирической для нашего далеко не лирического времени и слишком уж оторванной от проблем наших реальных будней. Но думается, что иногда нам не хватает и такой вот оторванности. Хотя бы для того, чтобы еще контрастнее потом воспринималась наша реальная живая жизнь...

Вера Бурдина. Листва Невы: Сборник стихотворений. — СПб: Журнал "Нева", 2002. — 176 с.

Поэзия нашей северной столицы давно заслуживает о себе отдельного обстоятельного разговора, потому как имеет ряд ярко выраженных интонационных и образных признаков, легко выделяющих ее из общероссийского поэтического хора. Вот и стихи лауреата литературной премии имени Александра Прокофьева "Ладога-2001" Веры Бурдиной с первой же страницы обдают душу характерным для питерцев историзмом, державной строгостью и классическим академизмом письма: "Нева века уносит плавно, / но здесь, над временем, царит / святая твердь Петра и Павла, / и ангел над Невой парит..." Но если бы особенность петербургской поэзии заключалась единственно в блистательной огранке поэтической формы, то это вызывало бы, скорее, не восхищение, а сожаление и даже раздражение, так как было бы крайне жаль, что такая красота — и НЕ СПАСАЕТ собою мир! Однако в том-то и дело, что стихи поэтов Санкт-Петербурга и, в частности, Веры Бурдиной постоянно прорывают застывшую образность холодной питерской архитектуры, питерской погоды и питерской историчности и, точно обжигающие бореи на перекрестки петербургских улиц, врываются из бездны лет на пересечения с нашими днями, чтобы выдохнуть: "Как горек дым российской славы! / Сегодня, так же, как в былом, / Симоны наши, наши Савлы / не станут Павлом и Петром..." История должна не просто нависать над нами помпезными образами прошлого, но помогать нам своим опытом жить в нашем настоящем. А для этого надо уметь выводить ее из тупиков минувших столетий и поселять рядом с нами. В книге Веры Бурдиной это именно так и происходит.

Марина Струкова. Серебряная пуля: Стихотворения. / Предисловие Сергея Яшина. Послесловие Станислава Куняева. — Москва: "Наш современник", 2003. — 176 с.

Сколько я ни читаю стихи Марины Струковой, никак не могу отделаться от двух почти взаимоисключающих друг друга ощущений. С одной стороны, не могу не признаться в той зависти, которую я испытываю к ее патриотической истовости и к той ее невероятной самоотверженности на ниве борьбы за поруганное и преданное Отечество, из-за которой душа молодой поэтессы стала напоминать собой душу старого солдата, всю жизнь проведшего на полях сражений и уже окончательно забывшего, что такое мир, тишина и любовь. А с другой — я с ужасом думаю о том, что было бы, если бы мы вдруг ВСЕ стали такими, как лирическая героиня ее поэзии?.. "Но каждая песня о вечной войне — / лишь песня о вечной любви",— пишет в одном из своих стихотворений Марина Струкова, не видя, что тем самым она пытается скрестить в едином антагонистическом гибриде символы УНИЧТОЖЕНИЯ и символы ЗАРОЖДЕНИЯ. Отсюда — и те пугающие "рецепты" защиты России, которые она предлагает своему читателю уже с первого стихотворения книги. Глядя на моделируемую ею картину "спасения" Отечества, невольно ловишь себя на той крамольной мысли, что — а чем же такая "защита" будет отличаться от итогов вражеской оккупации? Оцените-ка прогнозируемую поэтессой реальность: "Если завтра война, мы поплачем о милом, / перекрестим дымящийся дол. / ПРОВЕДЕМ БЭТЭЭРЫ ПО ОТЧИМ МОГИЛАМ, / чтоб могилы никто не нашел. / ПОДОЖЖЕМ ЗЛАТОГЛАВЫЙ ИСТЕРЗАННЫЙ ГОРОД, / чтобы городом враг не владел... / ...Наш распахнутый мир будет светел и СТРАШЕН, / ГОЛОС КРОВИ СИЛЬНЕЙ, ЧЕМ ЗАКОН. / ЗАМИНИРУЕМ КАЖДУЮ ПЯДЬ ЭТИХ ПАШЕН, / ДИНАМИТ — ПОД ОКЛАДЫ ИКОН... / ...Впереди — ТОЛЬКО БИТВА И ОГНЕННЫЙ ПЕПЕЛ, / позади — очарованный рай".