Настоятельно требуется понять и ясно выразить суть советского строя, причины его силы и поражения. Что может быть из него восстановлено в будущем? Мы должны отбросить всякие мистификации и обвинения и понять, что предполагалось сломать и что построить в ходе реформы. Что уцелело после перестройки и реформы, надо ли это защищать и как?

Мы должны освоить новые теории государства и власти, понять ее современные технологии (например, манипуляции сознанием, ее приемов и способов защиты от нее). Мы должны понять, что такое легитимность власти, каковы механизмы ее создания и подрыва, какую роль играют сегодня «теневые» властные структуры, криминальная власть и криминальное насилие. Против них оказались бессильны и царская Россия, и СССР — должны же мы извлечь уроки. Мы должны хладнокровно и трезво определить, в чем сегодня главные угрозы и опасности в России, каково их восприятие человеком и обществом. Ведь общество лишают воли, внедряя в сознание истерический страх и уводя внимание от реальных опасностей.

Мы должны изучить современные типы общественных конфликтов и современные представления о революции. Кончилось благостное житье в жестко стабилизированном СССР, в нашу жизнь вошли конфликты с насилием и современный терроризм. Мы должны знать механизмы возникновения, развития и разрешения таких конфликтов.

Сегодня у граждан России накоплен достаточный жизненный опыт («опыт реформ»), а в интеллектуальной среде накоплены достаточные знания, чтобы выработать близкую и понятную людям идеологию нового типа — идущую не от абстрактных понятий, а от «абсолютных» категорий реальной жизни.

Вот пример. Ни политэкономия неолиберализма, ни политэкономия марксизма не накладывают абсолютных, непреодолимых ограничений на вовлечение России в рыночные отношения глобальной экономики. Оппозиция говорит о моральных ограничениях, но это неубедительно, поскольку единая социальная этика временно разрушена (даже коммунисты не отвергают рынок и эксплуатацию человека человеком в принципе). А люди интуитивно чувствуют, что абсолютные ограничения существуют, и государственная власть, нарушая их, ведет дело к истощению и гибели России.

Дело в том, что трудовая теория стоимости, лежащая в основе обеих политэкономических теорий, исключает из рассмотрения природный фактор как не участвующий в образовании стоимости. Между тем, энергоемкость единицы ВВП в СССР была (даже при воображаемом приведении хозяйства к одинаковому технологическому уровню) на 1/3 выше, чем в США — в силу разницы климатических условий. Сегодня Россия осталась без теплых зон (Средняя Азия, Кавказ, Молдавия и Украина, Прибалтика). Значит, энергоемкость ВВП в идеальном случае уже вдвое выше уровня США, а с учетом деградации научно-технического потенциала и еще больше. Отсюда следует, что при полной открытости рынку практически все производство в России становится нерентабельным даже при очень низком уровне жизни трудящихся.

Если бы социальная философия Партии труда строилась не на трудовой теории стоимости марксизма (как у КПРФ) или либерализма (как у Гайдара и Явлинского), а на более современных воззрениях В.И.Вернадского, С.Подолинского и экологов, то показать допустимые границы рыночных отношений в России можно было бы с помощью вполне научных понятий, убедительных для интеллигенции и согласующихся со здравым смыслом трудящихся.

Разумеется, преодоление марксизма совершенно не означает антимарксизма (или ревизии той огромной роли, которую марксизм сыграл в становлении современного мира). Однако это «преодоление» сразу устранит барьер, который уже не может переступить интеллигенция. Барьер этот возник не из-за идеологии, а из-за того, что образованный человек не мог уже принимать постулаты марксизма, явно противоречащие новой научной картине мира. Не принял Маркс второго начала термодинамики, ну что тут поделаешь. Сто лет назад это было не страшно — ресурсы Земли казались неисчерпаемыми, но сегодня-то мы видим, что Земля мала, и рынок ее может просто сожрать.

Новая партия, не связанная с антизападной риторикой и не включившая в свою идеологию «теорию заговора» как объяснение краха СССР, может восстановить необходимые связи с левыми движениями Запада — прежде всего, с социал-демократией и коммунистами. Видимо, на контакты и диалог пойдут и западные либералы, поскольку «необольшевизм» Чубайса и Березовского и для них еле терпим. Они принимают его как «меньшее зло», потому что никак не могут оправиться от испуга перед Сталиным.

Еще более благоприятным может быть отношение азиатских политиков. Все ожидают возникновения в России стабилизирующего политического «центра», хотя мало кто еще понял, что этот «центр» не может быть антисоветским и антикоммунистическим. Но это начинают понимать. Главное — понять нам самим.

Главная срочная задача такой партии — соединить в рамках непротиворечивой системы взглядов интеллигенцию. Если инженер, учитель, врач и агроном увидят возможность объединения и выхода из кризиса, они донесут эту идею до мастера, студента, рабочего — лучше, чем политики и газеты. Только через массовую интеллигенцию в принципе возможно установить восстанавливающий общество диалог в критической массе граждан, способной на обсуждение и поддержку политического проекта.

Я считаю, что огромный советский «средний класс», много передумавший в ходе исканий и заблуждений 70-80-х годов и потрясенный разрушениями последних десяти лет, созрел и поднялся до того, чтобы на высоком уровне знания и этики поставить те вопросы, что перечислены выше, и выработать проект, отвечающий реальным условиям и соединяющий идеи справедливости и ответственности с идеей свободы. В России возникло уже множество малых центров кристаллизации такого проекта, задача — помочь им соединиться. Если это удастся, это вновь будет «партия нового типа», столь нужная сегодня в переживающем кризис мире.

Чем больше делается безуспешных и тем более заведомо обреченных на провал попыток создать в России социал-демократию «от Березовского», тем труднее будет добиться успеха силам, которые имеют на это шанс. Лучше не откладывать.

Июнь 2000г.

Революция — или гибель

Один из вопросов, который многие переживают как внутренний конфликт оппозиции — отношение к революции. Допустима ли она вообще как средство решения главных социальных проблем? Если да, то в каких условиях? Могут ли такие условия возникнуть в России? Имеют ли право патриоты, желающие охранить свой народ от страданий, ответить на революцию воровского антинационального меньшинства, перехватившего власть КПСС, «симметричным» способом? Или они должны, как мать в древней притче, отдать дитя коварной и жадной женщине, но не причинить ему вреда? И что надо понимать под революцией, каковы ее отличительные признаки? По всем этим вопросам у нас после истмата каша в голове. Давайте для начала хоть упорядочим проблему, разложим ее по полочкам. Тогда многое нам подскажет просто здравый смысл.

Мы отличаем революцию от реформы, хотя граница размыта. Революция — это быстрое и глубокое изменение главных устоев политического, социального и культурного порядка, произведенное с преодолением сопротивления целых общественных групп. Это — разрыв с прошлым, слом траектории развития, сопряженный с неизбежным страданием части общества, которую подавляет революция. Реформа — изменение бережное, производимое через диалог и поиск общественного согласия, без разрыва с прошлым и без разжигания конфликта, которым революционеры пользуются для того, чтобы оставить недовольных без компенсации.

Те, кто принципиально отвергает революцию, ссылаются на то, что якобы насилие (в пределе — гражданская война) есть обязательный инструмент революции. Вообще говоря, это — тезис второго порядка. К его обсуждению надо переходить лишь после того, как мы придем к выводу, что без насилия спасение возможно, иначе он просто не имеет смысла. Человек, на которого напал убийца, всегда предпочтет договориться с ним миром или убежать. Но если это очевидно невозможно, единственным средством спасения оказывается насилие — сопротивление с использованием силы. Но в нас отрицание насилия пока что настолько сильно, что придется начать рассуждение именно с этого второстепенного пункта. Считать, что революция неизбежно сопряжена с насилием — следствие незнания, целенаправленно созданного советским охранительным обществоведением (я отвергаю мысль о сознательном подлоге). Давайте разберем этот тезис-заклинание на известных фактах.