— Вот, — я выпростала из-под себя злосчастную стрелу.
— Давай сюда, — буквально потребовал чародей.
— Фигушки! Я её дома на стену повешу, — возразила я, но как-то отстранённо, словно я это вовсе и не я.
— А-а, тогда, конечно…
Мне показалось, что я раздваиваюсь, распадаюсь на составляющие меня части. Варвара Майкова во мне впа-дала в истерику, а Берегиня ликовала от осознания очередной победы. Я закрыла глаза и стала глубоко дышать, стара-ясь подавить истерику в зародыше. Надо отвлечься, не думать о том, что могло случиться…
— Вы так и не объяснили, — напомнила я Кощею сдавленным голосом.
— Что не объяснил? — сделал попытку сыграть на дурочку, чародей.
— Про Окулу откуда знаешь? — сурово вопросил неизвестно откуда взявшийся Перун.
Я огляделась и обнаружила, что на поляне стало довольно многолюдно. К нам присоединились Чудо, везде-сущий суседко, двое из братьев-богатырей, не распознаваемых в одинаковых доспехах, Хмара, пара молодых леших, Вольга и Кудеяр… А из леса ко мне спешили свекровь и Джинни.
— Еле тебя отыскали! — пожаловалась Джинни. — Всё в порядке? — я кивнула.
— Мужчины нас бросили, — поддакнула ей Марла, — мы по лесу плутали — плутали…
— Марла, а по запаху? — изумился Волк.
— Что? — вскинула на него недоумённые глаза свекровь. — Тьфу! Забыла… — смущённо призналась она.
— Ничего, привыкнешь, — ободрил её оборотень. — А ты, Всевед, продолжай, не обращай внимания на наши разговоры.
— Мда… Так вот… Окула, жена Злода…
— Жена!? — выпалила я, — Тогда понятно.
— Что понятно?
— Да так… Продолжайте…, пожалуйста.
— Так вот, Окула мечтала отомстить тебе, Варвара, уже давно, если быть точным — с зимы. Она целый план разработала с пакостями разными. Привлекла кое-кого.
— Кудыку, например, — вставила я.
— Ребёнок же совсем, — прокомментировал Волк.
— Это как посмотреть, — флегматично продолжил Кощей. — Баську пыталась подставить, как твоего любимца… Но, главной её целью было твоё физическое устранение. Она только удобного случая ждала, и до воскрешения богов не торопилась. Ведь Берегиня, по её мнению, нужна исключительно для устранения последствий несчастных случаев. И как только ты богов воскресила, она тут же стала готовить план покушения.
— А откуда это Вам известно? — печально осведомилась я, смутно догадываясь о причинах столь достоверных знаний. Кощей тоже это понял, и вилять не стал.
— Приходила она ко мне… советоваться. Не смотри так на меня! Если бы не тот кинжал! Я ведь голову поте-рял. Это была моя последняя надежда, а ты меня её лишила! Я тоже ждал дня Рода, но… Перун выковал кинжал, душа Смеяны свободна…. Моя жажда мести несколько поостыла…
— Но отомстить чужими руками, это так приятно, — горько отозвалась я, — и что значит «несколько поостыла»?
— Варвара! Не перебивай меня! — закричал Кощей. — Пожалуйста, — добавил он значительно тише. — Твои про-видческие способности плохо действуют на меня. Так о чём это я? Ах, да… Окула приходила ко мне советоваться на счёт твоей силы… Я дал ей амулет. Перун, не сжимай свою секиру! Я всё понимаю! Но ты тоже виноват!
— Что-о-о-о? — возмутился Громовержец. — Я виноват? Ты, неблагодарный, сейчас под свои мерзкие доводы виновных нагребёшь! Я виноват! В чём? В том, что рук не покладая, тебе кинжал заветный ковал? А Белый Волк со своими оборотнями жизней не жалея порождение твоей чёрной магии отлавливали, а девушка-джинн его в коконе удерживала… Так мы тут все виновные, один ты только несчастная жертва обстоятельств, тобой, между прочим, и устроенных!
— Хватит, — зло пробормотал Всевед. — всего лишь надо было сказать, что это была идея Варвары, и… ничего этого не случилось бы.
— Ты не исправим, Всевед! Сам себе эту западню устроил, ничего умного не придумал, зато всех обвинил, осудил, к смерти приговорил! Навь, одним словом! — Перун горестно махнул рукой. — Варваре, как потерпевшей сто-роне, решать, что с тобой делать.
— Сдался он мне! — зло огрызнулась я на ничем не повинного Перуна. — Ваш подданный, вы и решайте! Обе-щали, что жизнь моя будет, словно в сказке, — отчего- то вдруг припомнила я обиду, — а что на деле вышло?
— Как что, — втиснулся в нашу перепалку Семён, — как в сказке, чем дальше, тем страшнее!
На самобытного остряка все дружно зашикали, и он спрятался за спину Волка.
— Теперь тебе ничего не будет угрожать, — как-то нехотя отозвался Всевед, — я… беру тебя под свою опеку.
— Не-ет! — только не это. Вот только опеки Кощея мне и не хватало для полного счастья. Уж лучше пусть язвит по-старому. Но радостно кивающие Перун и Белый Волк утвердили меня в неутешительных прогнозах. Нянька — Ко-щей, такого ещё не в одной сказке не было.
Я совсем расстроилась, представив результаты этой самой опеки.
— Ты бы на земле не сидела, — оправдал мои мрачные прогнозы заботливый голос Кощея.
— Не надо, а? — жалобно попросила я.
— Да, Кощей, в самом деле, — вступила в свои права матери Марла, — мы о ней сами позабо…
Оборвав фразу на полуслове, свекровь с ужасом взирала на что-то за моей спиной. Я резко оглянулась и ис-пытала очередной приступ «дежа вю». Из леса на нашу поляну вышел бабр. В зубах огромной бело-чёрной кошки бол-талось безжизненное тело Окулы. Ну, точно как в том году Урюпа.
— Лютый… — вырвалось у меня.
— Нет, — возразил мне Белый Волк, — Лютый крупнее. Это самка.
— Снежная?
— Она, по всему. Умница какая!
Бабр, тем временем, остановилась, не дойдя до нас метров десять, и скинула свою ношу. Потом поскребла ла-пами землю вокруг тела, как это делают все кошки, когда что-то закапывают, повернулась задом, подняла шикарный хвост трубой и гордо удалилась. Над поляной повисла тишина. Восхищённые грациозной кошкой и её поступком, все присутствующие, провожали Снежную молчаливыми взглядами.
— Гы! — первым высказался Баська.
— Ты прав, — согласился с ним Белый Волк, — красавица!
— А это, — я настороженно указала на добычу бабра, — живое, или уже того…
— Живая она, — доложил мне добрый Кощей, снимая что-то с её шеи. По-видимому, свой амулет. — Теперь её к мужу отправят, в рудники.
— Прямо декабристка, — неожиданно заявила Джинни, а Марла удивлённо на неё посмотрела.
— Откуда ты это знаешь?
— Варя, рассказывала. Жалостливая история.
Покусанную бабром Окулу унесли богатыри. Любопытствующие ещё немного потоптались на поляне и от-правились обратно, тем более что уже протрубили начало пира. Звук сильно смахивал на мой победоносный горн, из чего я сделала заключение, что теперь он поселится в музее рядом с обгоревшим сарафаном победительницы джиннов и обзаведётся табличкой: «Горн победительницы Валькирии». А так хотелось оставить его себе. Видно, не судьба…
— Варь, может, мы тоже пойдём? — по-детски улыбнулась Джинни.
— Ага, — я попыталась встать, — ноги что-то дрожат.
— Переволновалась, — определил причину недуга Кощей и что-то попытался сделать.
Я недовольно отмахнулась от навязчивой няньки и попыталась отползти.
— Садись!
Рядом со мной опустился серый в яблоках конь. Я радостно переместила непослушное тело в персональное седло и любовно похлопала Чу по гладкой гриве. Рядом тут же пристроился Баська, не желающий покидать меня ни на минуту.
— Помнишь, Варя, Рыська геральдические картины рисовал, — усмехнулась Джинни, — дева непорочная, едино-рог, дракон?
— Точно, — поняла я её с полуслова и рассмеялась, так как на самом деле всё выглядело гораздо комичнее. — Я с животом, Чу — ни разу не единорог и Баська, упитанный мини-дракон.
— Почему же, не единорог? — хитро проговорил Юдо и вырастил у себя на лбу витой рог…
Праздник достиг апогей, наивысшей точки. Гулянье разлилось по всей поляне Гремела музыка, били бараба-ны, звучали песни, кружились в хороводе недавние соперники. На пылающих кострах жарилась дичь. Гном Додор в поварском колпаке что-то варил в огромном котле, а жаждущие его стряпни или пойла, заворожённо следили за его священнодействием. Русалки в венках из осенних листьев разносили гостям медовуху.