Невольно при виде "бывшего" члена приличного общества возникают ассоциации с… Гаевым… Может быть - это предчувствие, подкрепленное "звуком лопнувшей струны", уходящих владетелей вишневого сада? Именно здесь неназойливое, но точно направленное предупреждение о будущем? И звук будто объединяет всех воедино.
В короткой сцене из одиннадцати реплик Чехов устанавливает четыре паузы. "Интенсивное молчание и очень облегченный текст" - формулирует Петров, прочтите, как он режиссерски строит паузы.
Хорошо известно, как ставить "психологические" пьесы: реплика - и длиннющая пауза, во время которой актер думает о чем угодно, но только не о событиях, происходящих на сцене. Зрители, знающие пьесу, ждут, когда же будет произнесена выученная еще в школе фраза - речь о классической пьесе. В паузах режиссер запросто выходит из положения: если Чехов - то поют птицы, где-то перекликаются крестьяне, мало ли существует естественных звуков! С современными пьесами тоже легко - тренькает балалайка или (лучше!) гитара, прошел поезд, включили радио с подобающей для данного момента музыкой или, что более выгодно - контрастирующей настроению.
Спектакль А. Эфроса "Чайка" (Театр Ленком) критик А. Свобо-дин назвал "Чехов без пауз". Спектакль о несчастных людях, с трудными драматическими судьбами. Уходит жизнь - у Аркадиной, Мед-веденко, Дорна, Тригорина - у всех! Нет будущего у Треплева, разбита жизнь Нины. Спектакль с клокочущими страстями - не до пауз! И любовь у всех обжигающая, толкающая на безумные поступки, да, это Чехов без пауз, шедший на одном дыхании. И это Чехов!
Крупнейшие европейские режиссеры Гордон Грэг, Макс Рейн-гардт, близкие нам Вс. Мейерхольд, С. Эйзенштейн, Н. Охлопков, В. Плучек в своем творчестве часто обращались к театральному искусству Китая и Японии. Мы уже говорили о ханамити - "цветочной тропе", помосту, идущему через весь зрительный зал к сцене, где в японском театре "Кабуки" разыгрывается основное действие. Однако не меньший интерес наших мастеров вызвало искусство паузы.
Японский искусствовед пишет о "Кабуки": "…сердцевиной японского исполнительского искусства являются так назьшаемые (ма)паузы. Причем эта пауза не временная. Она также не связана с психологией выражения. К этому понятию паузы… подходит то, что в японском искусстве называется кокю (унисон, сопереживание), или ехаку (оставленное незаполненным пространство, белое пятно). Искусство паузы стало со временем настолько отточенным, что фактически превратилось в способ выражения" [21] .
Сценической паузе Мейерхольд искал аналога именно в восточном театре. Пауза - как фиксация психологического состояния - высшая точка- статуарность. "Мандат", спектакль, который Станиславский оценил очень высоко, фактически был построен на такой фиксации, как индивидуальных исполнителей, так и массовых сцен. Особенно это ярко выражается на "цветочной тропе", когда актер меняет подряд несколько поз, давая возможность зрителю оценить эмоциональную наполненность позы, подчеркнутую статуарностыо.
Зритель в "Кабуки" не интересуется сюжетом пьесы, репертуар не меняется несколько десятков лет, японцы приходят в театр оценить искусство актеров на давно известном материале. Помню, как на спектакле в Токио в середине действия в ложе встал пожилой японец и обратился к зрителям: "Посмотрите, как он сейчас сыграет горе потери любви!" И действительно, актер вышел на "тропу" и принял позу горя. И я, не понимавший язык и знакомый с содержанием приблизительно, так же, как и японские зрители, оценил волнение актера. Когда актер ушел с "тропы" обратно на сцену, театрал, который представил нам актера, победно посмотрел на зрителей: "Ну, что я говорил?"
Пауза останавливает действие - так кажется на первый взгляд. Нет, она собирает силы героев пьесы для дальнейших действий, актеров - для дальнейшей мобилизованности на выполнение этих действий и, наконец, зрителей - для восприятия этих действий.
Классическая пауза, останавливающая напряженнейшие события, - встреча Штирлица с женой (телефильм "Семнадцать мгновений весны"). Ничего не происходит, Штирлиц сидит за одним столиком, жена - за другим, разведчик, сопровождавший ее на свидание, за стойкой бара. А вы волнуетесь, многие из вас, дорогие зрители, даже прослезились. Но чувствуете, как "зарядились" эмоционально герои фильма? И музыка Таривердиева трогает до глубины души.
Американский фильм "Докки Браско". Старый гангстер рекомендовал в "семью" агента ЦРУ, который разоблачил ряд преступлений. За такой поступок невольный предатель должен расплатиться жизнью. Таков закон, он сам об этом говорит своему злосчастному "протеже". Гангстер (актер Де Ниро) дома. Звонок по телефону. Он спокойно выслушивает сообщение и коротко отвечает: "Иду", - никакого беспокойства, переживаний. Дело есть дело, за все нужно расплачиваться. Говорит жене, что его вызвали, собирается уходить. Подходит к дверям, возвращается в комнату и начинает освобождать карманы: вынимает ключи, мелочь, снимает с шеи крестик, целует его и кладет все в ящик буфета. Приоткрывает его - чтобы обратили внимание, и уходит так же спокойно и деловито. В дверях чуть задерживается, поворачивается, но удержался от сентимента, уходит. В темноте раздается выстрел. Спокойная драма.
Мария Осиповна Кнебель была связана творческой дружбой с выдающимся режиссером, педагогом и теоретиком театра Алексеем Дмитриевичем Поповым. Она рассказала о работе Алексея Дмитриевича над спектаклем "Трудные годы" во МХАТе. Думаю, что ее воспоминания относятся не только к данному спектаклю, а к методологии режиссера в самом широком понимании творческой деятельности.
"Умение Алексея Дмитриевича сочинять безмолвные проходы, которые раскрывают атмосферу, обостряют действие, было удивительным, он сочинял эти проходы и дома, за экземпляром пьесы. Но…он обладал обостренным слухом и тс тому, в какой момент сцену, идущую на первом плане, нужно поддержать или перебить, с музыкальной точностью ощущал необходимость нового движения на сцене, и импровизируя, тут же сочинял его".
Далее Мария Осиповна говорит о работе над режиссерскими паузами со студентами в ГИТИСе: "Каждый студент должен был сочинить такую паузу, в которой нет текста, но которая обусловлена происходящим, предшествует тексту или завершает происходящее. Пауза должна быть связана с эмоциональным "зерном" пьесы, с ее поэтическим строем, характерами и внутренними монологами действующих лиц. По мысли Алексея Дмитриевича, эти паузы должны были стать маленькими режиссерскими новеллами, раскрывающими суть происходящего".
"Пауза создает атмосферу: атмосферой, как сильнейшим средством выразительности, Алексей Дмитриевич занимался особо… Попов вспоминал слова Вл. И. Немировича-Данченко: "тишину надо создавать звуками". И Алексей Дмитриевич искал атмосферу сцене в Успенском соборе: ранняя обедня. Звук колокола. Голос дьяка, читающего часослов. Пламя свечи на аналое" [22] .
В 30- х годах Юрий Александрович Завадский выпустил элегантный, но наполненный тонкой иронией спектакль французского драматурга Луи Вернейля "Школа неплательщиков". Мы упоминали об этой работе мастера в связи с ролью Бетти Дорланж в исполнении В. Марецкой. Режиссер ввел в спектакль пластический лейтмотив -танцующую пару, появляющуюся на просцениуме между картинами, своеобразный комментарий к событиям - попытке (безрезультатной!) мужа бороться с изменами жены и на этом фоне решение модной по сей день проблемы- как избежать уплаты налогов. Ни первая, ни вторая проблемы в пьесе разрешения не получили. С каждым появлением пары конфликт обострялся, и танец заканчивался настоящей дракой, с порванным вечерним туалетом и фраком, от которого остался один рукав.
К сожалению, этот эффектный и забавный прием стал расхожим в спектаклях, вовсе не подходящих к такому решению.
Растаскивание по спектаклям - без указания настоящего авторства - постигло интермедию - режиссерскую паузу спектакля "Не было ни гроша, да вдруг алтын" в Студии под руководством Н. Н. Хмелева. Режиссеры Н. Хмелев и Е. Телешева ввели в спектакль трогательный дуэт слепого старика-шарманщика и девочки лет двенадцати, поющей тонким голоском тоскливую песенку о вечных страданиях. Создающая фон народной жизни пара стала кочевать по спектаклям, перевоплощаясь в представителей разных национальностей, переодеваясь в разные костюмы. Даже сам Георгий Александрович не удержался от соблазна и ввел такой дуэт в свой последний спектакль "На дне".