За чисто символические деньги университет Сан-Диего предоставил ImClone право на лабораторный синтез человеческих антител на основе разработок Мендельсона и последующую коммерциализацию лекарственного препарата. С225 переименовали в эрбитакс, и эрбитакс стал единственным направлением в бизнесе ImClone: Сэм Ваксель пошел ва-банк!

Тут как назло случился общий обвал биотехнологического рынка, и деньги у ImClone снова кончились. И снова подоспел добрый ангел Карл Икан и инвестировал в компанию 6 миллионов долларов. На самом деле, то, чем занимался Ваксель, было чистым безумием. В истории не было случая, чтобы новый лекарственный препарат выводился на рынок менее, чем за 10–12 лет при капиталовложении от 300 до 800 миллионов долларов. Единственный реальный путь для небольшой биотехнологической компании — это кооперация с каким-нибудь фармакологическим гигантом, с которым, ясное дело, приходилось очень щедро делиться. Сэм Ваксель делиться не хотел и решил все проделать самостоятельно.

Благодаря большому влиянию и связям самого Вакселя и доктора Мендельсона, вошедшего в правление ImClone, об эрбитаксе сразу узнало все научное сообщество. Переломным моментом стала презентация С255 Мендельсоном 19 мая 1995 года на ежегодной конференции Американской ассоциации клинической онкологии. Эрбитакс произвел сенсацию, и акции ImClone буквально выстрелили вверх.

Сэм Ваксель вздохнул полной грудью и зажил по-человечески: для начала одолжил у родной компании за просто так 300 тысяч долларов и обустроил свой «чердачок» (пентхауз) в Сохо, где стал устраивать регулярные салоны и вечеринки для нью-йоркских социалитов. Тут-то и проявился во всей полноте и красе подлинный размах связей и влияния доктора иммунологии. Побывать на рождественском междусобойчике у «очаровашки» Самуила, послушать там Мика Джеггера, потрепаться накоротке с президентом «Ревлона» Роном Перельманом и внучкой старика Хэма Мариэл, поглазеть на самые последние шмотки от Ива Сен-Лорана, развешенные на костлявых плечах Нан Кемпнер, — вот он, предел мечтаний всякого уважающего себя социалита!

ImClone еще даже не подал заявку на регистрацию эрбитакса в Управление по санитарному надзору, а по всей стране уже носились слухи о чудодейственном препарате. Засуетились и фармакологические гиганты, боясь упустить горячий товар. В конце 90-х годов ImClone опубликовал итоговые результаты тестирования эрбитакса: все было в шоколаде. Акции компании достигли рекордного уровня. Капитализация ImClone составила 5 миллиардов долларов. Вы только вдумайтесь: пять миллиардов и ни одного коммерческого продукта! Один лишь талант убеждения Самуила Вакселя!

С невиданной помпой подготовили документы и торжественно передали их вместе с результатами контрольного тестирования в FDA на регистрацию. Свои люди во всех эшелонах власти уверяли: задержек не будет — эрбитакс зарегистрируют в рекордно короткие сроки. Не случайно президент Клинтон лично звонил Сэму Вакселю и просил по дружбе, в виде исключения, предоставить еще не зарегистрированный препарат одному его близкому знакомому, страдающему раком прямой кишки.

Звездный час наступил рано утром 11 сентября 2001 года, когда сияющий от счастья Самуил Ваксель собрал правление ImClone и торжественно сообщил о подписании соглашения с фармакологическим гигантом Bristol-Myers Squibb. Согласно договору, пятый в мире по объему продаж концерн инвестировал в ImClone 2 миллиарда долларов в обмен на — всего-то! — 39% от прибыли и право на реализацию эрбитакса в Северной Америке. Правда, головокружительная победа гипнотического таланта Сэма Вакселя омрачилась уже через 35 минут, когда два самолета-камикадзе протаранили башни Всемирного торгового центра. Причем случилось это на глазах правления: офис ImClone находился всего в нескольких кварталах от Точки Отсчета Новой Истории. Самуила Вакселя охватили глубокие патриотические переживания: «Люди умирали в нескольких шагах от нас. Я никак не мог сосредоточиться. Однако уже на следующий день мы решили, что очень важно продолжить нашу работу. Ведь мы просто обязаны сделать мир лучше. Если бы мы не вышли на работу, то позволили бы злу победить. Я сын родителей, переживших Холокост. Как поступают люди, когда выходят из концентрационного лагеря? Я стою и смотрю, как выпрыгивают прямо из окон Всемирного торгового центра. Сартр сказал — жизнь начинается на другом берегу отчаяния. Я всегда в это верил. Наша задача — двигаться дальше».

И Сэм Ваксель пошел до конца. От своих многочисленных доброжелателей он узнал об отказе FDA рассматривать заявку ImClone на регистрацию эрбитакса за два дня до официального объявления. Поддавшись первому инстинктивному желанию, Самуил бросился продавать акции компании со своего собственного счета. В последний момент юристы ImClone успели лечь на амбразуру и удержать безумца — ведь это тюрьма! Но Вакселя было уже не остановить. Он тут же позвонил своему 80-летнему отцу Якову и дочке Ализе и приказал немедленно сбросить все имеющиеся у них акции ImClone. В общей сумме семья Вакселей заработала на незаконной инсайдерской операции 10 миллионов долларов. Сэм также предупредил и свою боевую подругу Марту Стьюарт, которая, как уже знает читатель, выручила всего ничего: 230 тысяч и тем самым похоронила весь свой бизнес.

Ну, а дальше события развивались по хорошо выверенному сценарию. Началось расследование ФБР и Комиссии по биржам и ценным бумагам. Ваксель держался до последнего и начисто отрицал всякую вину. Лишь только под грузом неопровержимых доказательств, собранных дотошными «мстителями Буша-младшего», Сэм раскололся, а под конец даже раскаялся. 21 мая 2002 года правление ImClone лишило Самуила поста председателя, а 12 июня на него надели наручники прямо в легендарном пентхаузе.

10 июня 2003 года суд приговорил Самуила Вакселя к семи годам тюремного заключения, штрафу в размере четырех миллионов долларов и принудительной выплате укрытых налогов за последние 15 лет. В своем заключительном слове Ваксель сказал: «Я хочу попросить прощения у всех людей, которые мне доверяли, и чье доверие я предал. Я также прошу прощения у раковых больных за задержку в регистрации эрбитакса, которую я вызвал своими поступками».

Суд над Мартой Стьюарт назначен на 12 января 2004 года.

Во всей этой истории больше всего волнует судьба препарата эрбитакс. В июне 2003 года европейский партнер ImClone Merck KGaA провел собственные независимые испытания препарата и полностью подтвердил его эффективность для подавления роста опухолей прямой кишки. Акции ImClone вновь устремились вверх в надежде на скорейшую апробацию эрбитакса Управлением по санитарному надзору. Однако ситуация изменилась, и выход препарата на рынок сегодня уже не означает однозначную победу ImClone. Дело в том, что конкуренты разработали собственные препараты, чья эффективность в борьбе с раком не только не ниже, но, зачастую, и выше, чем у эрбитакса. Например, препарат авастин (avastin) компании Genentech продемонстрировал на испытаниях феноменальный результат: выживаемость пациентов, страдающих раком прямой кишки, повысилась на 50%. Для сравнения, аналогичный показатель эрбитакса составляет 23%. Новые препараты предложили также такие биотехнологические гиганты, как Amgen, Abgenix, AstraZeneca и OSI Pharmaceuticals. Такая ситуация, безусловно, вселяет надежду в сердца сотен тысяч людей, страдающих тяжким недугом. И слава богу. А перспективы развития детища Самуила Вакселя ImClone — дело десятое.