Собираясь сюда, нам пришлось хорошо подумать, как одеваться и что брать с собой. В нашу жизнь так плотно вошли технические новшества, что иногда мы себя чувствуем без них, как без рук. Магия магией, но и технология — это неплохо. Но, все равно приятно оказаться здесь. Брат и его семья — это что-то необыкновенное. Особенно дети, в которых превратился Первый. Старый хрен! Это же надо было такое учудить!

Я усмехнулся, вспомнив вчерашний сабантуй, и почесал слегка подгоревшее на солнце плечо. Ожог я убрал, но кожа еще слегка шелушилась. Надо будет Таль попросить намазать кремом. Что-то я здесь расслабился и окончательно очеловечился. Небольшое усилие, и кожа вновь стала ровной, только чуть загоревшей.

Остаток ночи до самого рассвета я простоял у окна.

Я нервничал, ведь сегодня нам предстоит навестить наш народ в Иллинадоре. Я поймал себя на мысли, что все еще чувствую себя виноватым в том, что они оказались здесь. Время не помогло, чувство вины, слегка притупившееся за прошедшие тысячелетия, вновь вернулось, лишь стоило мне подумать о том, что им пришлось пережить. И неважно, что тех, кто покидал мой мир, уже нет в живых, и мне не нужно краснеть, глядя им в глаза.

Есть легенды и генетическая память, есть книги и просто сказки, которые рассказывают на ночь эльфийские мамы своим детям. Судьба моего народа оказалась в надежных руках брата, и не его вина, что они не смогли прижиться в его мире, и только после подвига Рона и Дария все стало таким, каким и должно было быть изначально. Ладно, хватит предаваться меланхолии, пора будить Таль, она еще хотела о чем-то поговорить с Лизой. Я дал ей еще полчаса поспать, пока умывался и одевался. Ларсель посоветовал мне одеть что-то традиционное, чтобы не выделяться. Триумфального въезда Создателя в Иллинадор не будет, а будет небольшая прогулка по Альтерану, знакомство — я надеюсь — с потомками тех, кто покинул мой мир не по своему желанию. Еще хочу поговорить с Правителем. Ведь его можно считать прямым потомком моего свекра. Я сел на край постели и погладил жену по плечу, убирая спутавшиеся локоны. Наклонился и поцеловал:

— Ум-м-м, еще минутку… Аль, я еще сплю. Что? Уже пора?

— Да, любимая, пора. Вставай. Жду тебя в столовой.

Я вышел из спальни и чуть не столкнулся с Ференом.

— Доброе утро. Готов?

— Доброе, — мой верный друг, не стесняясь, зевнул и пошел рядом.

Я удивился тому, что тайл с утра обвесил себя оружием, как в старые добрые времена.

— А это еще зачем? Неужели недостаточно моего присутствия рядом?

— Альвир, там все осталось так же, как было у нас в древности. Ларсель посоветовал не расслабляться, и мы с тобой будем его сопровождать, а не наоборот. Он, как-никак, официальное лицо, посол, — тут Ферен усмехнулся. — А мы простые эльфы. Кстати, Таль с нами идет или нет?

— Идет. Так мне тоже что-нибудь на бок прицепить? Надо у Ларса спросить.

Ларсель уже завтракал, он и правда, вооружился: рядом на стуле лежали его клинки, и волосы он убрал в косу, чтоб не мешали. Его лицо немного изменилось со вчерашнего дня — они с Алиной наложили на него иллюзию, чтобы не напугать Правителя внезапно помолодевшим обликом.

— Присоединяйтесь! Булочки — объеденье!

— А где Алина? Она с нами не идет?

— Нет, Аля возвращается с Роном и Димой в Керсов. Я тоже надеюсь туда попасть через неделю, максимум две.

Булочки в самом деле были вкусными, особенно если намазать их маслом и абрикосовым повидлом. И запить крепким чаем с лимоном. Я доедал четвертую, когда к нам присоединилась моя супруга. Ларсель встал и поклонился. Если со мной он уже освоился и перестал церемониться, то к Тальме относился как к богине: с величайшим почтением, граничащим с фанатизмом. Но я не вмешивался — пусть развлекает мою жену, если ему так хочется.

— Доброе утро! — она вихрем подлетела к столу, села на отодвинутый Ларсом стул и спросила: — А где мои булочки? Аль, ты опять все съел и мне не оставил? Обжора! А еще бог называется!

На мое счастье, в столовую вошел повар с очередной порцией свежевыпеченных шедевров. Таль довольно потерла ладошки и схватила одну.

— Ой, горячая! Аль, остуди, но не совсем. Пусть будет теплая.

— А сама?

— А я хочу, чтобы ты за мной поухаживал. Спасибо, Ларсель, ты очень любезен! — повернулась она к тайлу, который налил ей кофе. Пришлось остужать, а то обидится, и тогда — держись! Я улыбнулся: за прекрасной внешностью не каждый разглядит насмешницу и язву. Я смог. Всего лишь через пятнадцать лет после свадьбы.

Мы ждали Лизу, чтобы попрощаться, а она кормила близнецов. Альдинир сказал, что еще пять минут — Рианчик завтракает, и прерывать малыша в такой ответственный момент нельзя. Я уже успел забыть, что такое маленькие дети.

— Да? — удивленно изогнула бровь поймавшая мою мысль Тальма. — Так я могу тебе напомнить, милый.

— Ты серьезно?

— Абсолютно серьезно.

— Я буду только рад, ты же знаешь?

— Конечно, знаю. Иначе бы не предлагала. А ты знаешь, как называется эта река?

Под нами, омывая холм, на котором стоит дворец, широкая синяя лента реки медленно несла свои воды в океан.

— Нет. А как?

— Твой брат назвал ее в мою честь. Это мне Лиза сказала. Это — Тальма, а с другой стороны холма — Верета. Она дала название городу. Красиво, правда? — драконы всех цветов радуги бороздили небо, некоторые пролетали совсем низко и садились на крышу дворца. Мы находились на четвертом ярусе, приблизительно посередине между небом и землей.

— Да, очень, — согласился я с мнением жены.

— Ну что, готовы? — Альдинир осмотрел нас с ног до головы и усмехнулся.

Четверка эльфов в живописной одежде ответила ему вразнобой. Мы действительно готовы, и даже роли распределили: я — маг, моя жена — в роли моей жены, и наши тайлы, обвешанные оружием, в роли тайлов — а что, неплохая легенда, если кто спросит.

— Я тут подумал и решил пойти с вами. Лиза меня отпустила, правда, дорогая?

— Тебе лишь бы сбежать. Ладно, ступай. У меня еще масса дел: проводить детей в Керсов, приказать повару приготовить что-то рыбное для наших хвостасистых и хоть немного пообщаться с Владом, до его возвращения к себе. Я так редко их вижу! Но ты — иди, только чтоб завтра вернулся. Удачи тебе, Ларсель. — Тайл поклонился. — Тальма, Альвир, до встречи! — Лиза поцеловала всех нас по очереди и исчезла.

Через миг мы прошли в открытый братом портал, и терраса опустела.

На поляне, заросшей густой травой, слегка уже пожелтевшей — зима все-таки — гарцевали кони. Все еще низко висящее утреннее солнце пробивалось сквозь листву и придавало нереальность пейзажу. Оседланные эльфийские жеребцы словно намеривались показать себя во всей красе: длинные гривы развевались, копыта били о землю, поднимая в воздух светящиеся на солнце пылинки.

— Это наши?

— Небольшой сюрприз. Не правда ли, они сюда прискакали очень вовремя? Я их одолжил на время.

— Надеюсь, не в конюшне Правителя? — ехидная улыбка на губах Ларселя показала, что он коней узнал.

— Именно там. А что?

— Вон тот, с серебреной полосой в хвосте — любимый конь Ниэля. А серый в яблоках — он никому не дает себя седлать, кроме принца. Похоже, вы их вытащили прямо из-под седоков, раз они оседланы. Остальных не узнаю, но думаю, тот, что с женским седлом принадлежит супруге Ниэля.

— Да? — брат казался озадаченным, но ненадолго. — Можно подумать! Мы их замаскируем, и потом, у них в конюшне еще есть — не обеднеют.

Брат небрежно махнул рукой, и кони подошли к нам. Дин взял под уздцы одного из них, и вместо буланого жеребца, в черном хвосте которого, нарушая идеальную масть, сверкала серебряная прядь, перед нами предстал белоснежный красавец.

— Ты бы еще единорога из него сделал, массовик-затейник. Ничего более умного в голову не пришло, братец? Теперь мы будем привлекать внимание еще лучше — белых коней у нас нет.

— Это у вас нет, а у нас — будут. Единорог, говоришь?

— Дин, даже не думай!