Юлий вскочил, придерживая мантию, когда несчастная жертва столовских интриг попыталась встать, цепляясь за его стул. Ректор отошел на шаг в сторону, щелкнул пальцами и капуста испарилась не только с головы сидящего на полу неудачника, но и из всех тарелок. Вместе с ней пропал ужасный запах, и все вздохнули с облегчением.

— Вот ваш бывший повар! Я его увольняю! — Линн дважды ударила ладонью об ладонь, оттряхивая пыль с рук, и посмотрела на столпившихся вокруг нашего стола студентов. — А вы чего вылупились? Добавки хотите?

Развернувшись на месте, она строевым шагом промаршировала обратно на кухню. Поварята брызнули врассыпную с ее пути. Двери хлопнули еще раз, задребезжали и… сорвались с петель, поставив последнюю точку.

В зале раздались сначала несмелые смешки, но постепенно набирая силу, они переросли в хохот, от которого зашаталась люстра под потолком.

На смех в окне раздачи появилось веселое лицо Линн:

— Эй, в кого капуста не влезла — подходите по одному, я сосиски сварила!

Возле стойки мгновенно выросла очередь. Студенты, толкая и отпихивая друг друга, рвались к месту кормления.

— Что она делает, что она делает! Месячный запас скормить этим оглоедам за один раз! Я не могу на это смотреть — мое сердце обливается кровью! — скулил бывший повар, сидя на полу.

— А тебе и не придется! Вон отсюда! И чтоб ноги твоей здесь больше не было! — разъярился ректор, с презрением глядя на него. — Мясо ему жалко! А детей нет, не жалко? Ублюдок! Пошел вон!

Догадавшись, что сейчас его будут бить, толстяк стрелой вылетел из столовой под улюлюканье студентов.

— Юлий, успокойся. — Я положил ему руку на плечо и слегка сжал. — Линн тут быстро наведет порядок.

Дивный аромат достиг уже середины зала, где на возвышении в одну ступеньку стоял наш стол. Я с трудом удержался на месте — мне так захотелось сосисок, что рот сразу наполнился слюной, и я сглотнул. Два поваренка притащили огромную кастрюлю, где в кипятке плавали, источая божественный аромат, чесночные сосиски, слегка прокопченные, в тонюсенькой рыжей кожице, которые поставлял в столовую Академии известный на весь город мясник Дорминор — да, это были они! Я их узнал!

И не выдержал — встал, шепнул остальным: "Ждите меня с добычей!" и прошел на кухню.

Я подкрался поближе к жене и на миг залюбовался ловкими движениями ее рук. Казалось, что сосиски сами попарно вылетают из кастрюли и приземляются в тарелки учеников.

— Кому не хватит сосисок — достанется жареная колбаса. Голодных сегодня не будет! — крикнула Линн переживающим студентам, стоящим в конце очереди. Слух о том, что на обед дают сосиски, магическим образом — не иначе — долетел до тех, кто почувствовал запах горелой капусты и до столовой не дошел. Теперь они вернулись, и очередь к окну раздачи увеличилась вдвое.

Я нашел большую миску, и отлевитировал в нее ровно двадцать четыре штуки, по две на каждого из преподавателей.

— У-у-у! — недовольно заныла очередь, наблюдая за моими манипуляциями. — Так не честно!

Линн заметила меня и улыбнулась. Я же молча протянул руку к блюду с нарезанным хлебом, взял почти целую буханку, положил поверх сосисок и сунул в карман мантии банку с горчицей. Очередь возроптала:

— Господин декан? А вам не многовато будет?

— Нет, в самый раз!

— Может, вам помочь?

— Спасибо, я как-нибудь сам.

— Мастер Валериан! Оставьте нам хоть по одной!

Я обвел взглядом студентов и облизал палец, на который попала капля жира.

— Не могу, дети мои! Я должен их съесть — ради вашего же блага! Ибо нет ничего страшнее для студентов, чем голодный преподаватель!

Через полчаса раздался звонок, и столовая опустела. У меня не было больше уроков, и я остался дожидаться Линн, сидя за столом. Уставшая, но довольная, она вышла из кухни, на ходу отдавая последние указания своим подчиненным.

— Домой? — Я обнял ее за талию, поцеловал и незаметно снял усталость. — Ты пахнешь восхитительно. Сосисками…. Так бы и съел! Довольна?

— Угу. Ри? Почини двери, пожалуйста, а то неудобно — в первый же день я разнесла столовую. Но каков мерзавец! Он эти сосиски в шкаф спрятал! Пусть скажет спасибо, что я его не прибила на месте!

Я дал ей выпустить пар и сказал:

— Не переживай ты так. Люди разные, но хороших больше, уж поверь старому дракону.

Она кивнула, соглашаясь.

— Слушай, а почему Гарда не было в столовой? Он что, сюда не ходит?

— Должен был быть. Ладно, дома разберемся. А ты так в колпаке и пойдешь?

— Ой, — засмеялась она. — Я сейчас! — И, перепрыгнув через лежащие на полу двери, убежала на кухню.

Я запустил восстанавливающее заклинание, и дверь вернулась на место.

Дом нас встретил подозрительной тишиной. Приятный запах лимонного масла, которым горничные натирают мебель, стойко ассоциировался у меня с понятием дома. Я в который раз подивился умению моей любимой создавать уют там, где она находится, и ласково погладил лежащие на сгибе моего локтя пальцы. Я твердо уверен: где бы мы не оказались в будущем, любое жилище станет нашим домом, просто потому, что она рядом со мной.

Из малой гостиной слышался мерный стук напольных часов. Упрямо отсчитывая мгновения нашей жизни, они отмечали каждый час глухими ударами, звук которых разносился по всему особняку. Это подарок внука на новоселье. Дима нас посетил только однажды: наследный принц не может распоряжаться собой: все свободное от учебы время он проводит во дворце. Шон поступает правильно, заставляя Дмитрия принимать участие во всех делах королевства. Я по нему скучаю, но ничего не могу поделать.

Линн встала на цыпочки, чмокнула меня холодными от мороза губами в щеку и захлопнула дверь, нарушая тишину. На стук из кухни вышел наш дворецкий, распространяя запах выпечки. С тех пор, как мы въехали сюда, он слегка округлился, и чопорный аскетичного вида старик превратился в доброго дядюшку.

— Добрый день, Арисид! Дети уже дома?

— Почти, господин декан, — с поклоном ответил он и протянул руки, чтобы принять у моей супруги теплую шубку.

Я размотал шарф, передал ему вместе со шляпой и поинтересовался:

— Как прикажешь это понимать?

— Младшие во дворе, у них гости: госпожа Аги и ее отец. А господин Гард у себя, и, осмелюсь заметить, сильно не в духе.

Мы с женой переглянулись: нечто подобное уже было, и последствия нам не понравились. Неужели Гард опять подрался?

Тем временем Арисид исчез в гардеробной, и мы направились к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Ри, ты должен с ним поговорить, как мужчина с мужчиной. Ему сложно: только представь — ты появляешься на свет сразу семнадцатилетним! Атер поступил нечестно. Я все понимаю: и ваш спор, и его нежелание тебе уступить, но по отношению к детям это слишком жестоко — лишить их детства!

— Сомневаюсь, что Первый имел понятие о том, что такое детство, и с чем его едят. Хорошо, я поговорю с Гардом, не переживай. А ты не хочешь пойти со мной?

— Нет, я буду только мешать. Ты только не перегни палку. Прости, я ляпнула, не подумав, — скороговоркой добавила она, заметив, что я остановился на две ступени ниже, и спустилась ко мне. — Но иногда мне кажется, что ты все еще пытаешься что-то доказать Атеру, забывая, что они — это уже не он.

— Неужели это так заметно? — в который раз подивился я проницательности Розалинды. Несмотря на то, что со дня нашей свадьбы прошло всего полгода, никто не понимает меня лучше нее.

Прекрасно зная, что целоваться на лестнице небезопасно, я не смог удержаться, и в тот момент, когда наши губы соприкоснулись, прижал ее к себе и взлетел. Мы медленно дрейфовали над ступеньками, мысли плавились, и я с трудом остановился, осторожно приземляясь на площадку второго этажа. Еще миг, и я бы плюнул на все и вся, и утащил ее в спальню.

— У тебя усы колючие, — улыбнулась Линн и провела рукой по верхней губе.

Но усы не помешали ей поцеловать меня еще раз, куснуть за губу и только тогда отодвинуться. Где-то внизу хлопнула дверь, возвращая нас в действительность.