Я сидел в гордом одиночестве, впитывая солнечные лучи и потягивая коктейль, прочищая мозги от миазмов, связанных с работой детектива. К сожалению, эти вредные отложения имеют обыкновение накапливаться, всякий мусор засоряет нейроны головного мозга, и мне действительно стоило бы нанять уборщицу, пока лестничная площадка не захламилась горой неправильных догадок и отвлекающих маневров. Эрни какое-то время жарился на солнышке у бассейна, но недавно поднялся и поковылял прочь, жалуясь, что ему жарко в личине. Я уже давно предлагал ему заменить старое облачение американского производства на более новую японскую модель, у которой поверхность «дышит», но этот старый перец не любит перемен.

Местный бассейн был просто чудом инженерной мысли, он включал в себя серию водопадов и пластиковых горок, переплетающихся в единый гигантский гордиев узел водных аттракционов. Уверен, он понравился бы мне еще больше, если бы не привлекал настолько молодых клиентов. Множество маленьких проказников мчалось друг за дружкой к водным горкам, загораживая солнечный свет всем лежащим у бассейна, при этом они пронзительно визжали. Если бы не дети, то здесь царила бы полная безмятежность. Когда один из малышей протопал мимо, мои ноздри сообщили, что карапуз уже успел наделать в подгузник, надетый под плавочки, и когда он вверх тормашками прыгнул в бассейн, я решил, что лучше похожу сухим до конца дня или, по крайней мере, пока хлорка не сможет проявить своих волшебных дезинфицирующих свойств.

Я захватил с собой книгу, замечательный толстый томик какого-то автора с непроизносимым вторым именем и поразительными лингвистическими способностями, но едва я добрался до второй страницы, как учуял запах сосны. Инстинктивно я поднял глаза, загородившись вытянутой рукой от солнца. Я даже толком понять ничего не успел, как мою руку кто-то схватил, потряс, отпустил и снова схватил. Перед следующим рукопожатием я как раз успел принять положение сидя.

— Рад встрече, — сказал один из силуэтов передо мной. — Меня зовут Базз.

— А я Винсент, — побормотал я.

— Уэндл, — сказал второй парень, чей голос был чрезвычайно похож на голос первого.

Мои глаза очень медленно привыкали к яркому свету. Когда я был маленьким, то они перестраивались с темноты на кричаще яркий свет за доли секунды, но с каждым прожитым годом стареющие глаза теряют долю остроты. Наконец я смог разглядеть высокого гибкого парня с вытянутым лицом и выступающим вперед подбородком. На нем была кричащая гавайская рубашка и мешковатые шорты…

Рядом с ним стоял второй высокий гибкий парень с вытянутым лицом и выступающим вперед подбородком. На нем тоже была кричащая гавайская рубашка и мешковатые шорты. Такие же волосы. И глаза. И нос. И голос.

— Мы близнецы, — пропели они в унисон, их голоса легли друг на друга идеально, эффект был просто потрясающим.

— Я вижу.

— Я учуял твой запах вон оттуда, — сказал Базз.

— Примерно тогда же, когда тебя учуял я, — встрял Уэндл. — Мы такие, все делаем одновременно.

— Ага.

Их запах тоже был практически одинаковым — немного ацетона, капелька горящего сахарного тростника, — а движения синхронны. Когда Базз подтянул шезлонг слева от меня, то Уэндл подтащил себе шезлонг и поставил его справа. Они сели по обе стороны, и вытянутые лица озарились широкими глуповатыми улыбками.

В том, что иногда у динозавров бывают многоплодные роды и рождаются близняшки, нет ничего странного. Я знал тройняшек — трицератопсов, которые втроем чуть не защекотали меня в доме своей тетушки в Вентуре. Но обычно динозавры-близнецы стремятся создавать на масках какие-то искусственные отличия, как только они переходят границы переходного возраста и уже устают от многочисленных шуток, какие только можно сыграть с окружающими, если у тебя есть брат или сестра-близнец. Но, кажется, мои новые знакомые, Базз и Уэндл, еще не миновали эту стадию в своих взаимоотношениях. Чем пристальнее я всматривался, тем больше убеждался, что они никогда даже не утруждали себя заказом двух разных масок. Наиболее вероятно, использовали идентификационный номер кого-то из них и просто-напросто просили изготовить две одинаковых всякий раз, когда приходило время менять старые.

— Ты в первый раз в этом отеле? — спросил Базз, пододвигаясь ближе. — С… нами? Ну, с динозаврами?

— Да, — сказал я в надежде, что на этом они от меня и отстанут. — Это мой первый раз.

Я многозначительно поднес книгу к глазам и попытался прочесть несколько предложений. Все это представление было затеяно в надежде, что они поймут намек, извинятся и отчалят, хотя я не слишком-то верил в эффективность.

— А мы тут уже три раза были, — прошептал мне Уэндл, словно произносил какое-то запретное слово. — Нам тут нравится.

Базз улыбнулся тошнотворной улыбочкой от уха до уха.

— Очень-преочень нравится.

— Три раза… ничего себе… — я постарался изобразить живой интерес, но ничего не вышло. — Что вы говорите!

— А знаешь, как мы заплатили за билеты на самолет? — спросил меня Уэндл. Из-за ребяческого восторга слова превратились скорее в хрюканье от удовольствия.

— Никак нет.

— Скопили, — сказал Базз.

— …мелочь…

— …в копилке…

— …в виде снеговика…

— …откладывали по одному центу и по десять…

— …а еще четвертаки и монетки в пять центов. И три серебряных монеты по пятьдесят центов, которые нам подарил дядя Джо.

Это был словесный эквивалент теннисного матча. Пока я пытался слушать обоих парней, мне приходилось крутить шеей туда-сюда, чтобы не упустить, кто сейчас взял слово. Потом я решил сидеть и смотреть прямо перед собой, чтобы всю работу за меня делали уши.

— Много мелочи пришлось отложить, — сказал я.

— Мы начали копить сразу же, как вернулись из прошлой поездки.

— Мы всегда здесь останавливаемся перед путешествием, — добавил Базз.

— Путешествием?

Уэндл покачал головой.

— Мне больше нравится называть это «приключением». Базз говорит «путешествие», а я — «приключение», здесь мы с ним не сходимся.

— Конечно, — я приклеил на лицо самую лучшую свою улыбку, одарив ею близнецов, и снова принялся за книгу. Но было сложновато сфокусироваться, пока братцы сидели по бокам от меня и тихонько ржали над какой-то шуткой, понятной только им двоим, одними губами перешептываясь друг с другом. Мне уже поднадоели эти туповатые Труляля и Траляля, но мне противна была сама мысль о том, чтобы открыто проявлять враждебность, находясь в таком спокойном месте.

Я отложил книгу.

— И что же это будет за путешествие?

Близнецы быстро переглянулись, их слегка выступающие брови вопросительно поднялись.

— Замечательное путешествие, — сказал Базз.

— Мистическое приключение, — откликнулся Уэндл.

— Путь к просветлению.

— Дорога к спасению.

Ага, отличненько. А я-то беспокоился, что сегодня количество встреченных психов будет меньше дневной нормы.

— Вы что, ребятки, здесь, чтобы проповедь мне прочесть? — спросил я.

— Проповедь? — явно обиженно воскликнул Базз. — Нет! Нет-нет-нет…

И почти тут же Уэндл подскочил, осмотрелся и снова приземлился на шезлонг, а затем спросил меня:

— Ты уже знаешь, что такое прогресс, брат?

Я вздохнул и швырнул книжку в бассейн. Пока что были не каникулы, а сказка, но вот лавочка снова открыта и готова к приему покупателей.

— Они летят завтра тем же рейсом, — сообщил я Эрни, пока мы шли по коридору отеля, то и дело кивая другим постояльцам. На этих островах витает какой-то вирус, все время хочется улыбаться совершенно незнакомым людям и приветливо кивать друг другу. Боюсь, у меня болезнь протекает в тяжелой форме, так что, возможно, даже придется поехать в Нью-Йорк подлечиться. — Сели мне на ухо на целый час.

— Они едут в первый раз?

— Да нет, в четвертый. Насколько я понял, они уже потратили на эти поездки около шестидесяти кусков.

— Шестьдесят кусков на каждого?