— Да?

— Да. Я волновалась… понимаешь, волновалась в самом начале. Как-то сразу и непонятно, и… и я не знала тебя, а ты не знал меня. А теперь… теперь все просто отлично, правда?

— Правда, — отвечает Рой. — Правда.

Анджела снова принимается за пончик. Рой не в силах съесть больше ни крошки. В желудке словно водоворот. Сердце колотится. Это все последствия аттракционов. Он так думает.

— Анджела, — обращается к дочери Рой, пытаясь пересилить горловой спазм, — как бы ты отнеслась к тому, что я хочу подать заявление на установление совместной опеки?

Она перестает жевать. Кладет пончик на тарелку.

— Надо мной?

— Нет, над шестью моими другими дочерьми. Конечно же, над тобой. Над кем же еще?

Она задумывается, всего лишь на секунду.

— Тогда я смогу жить с тобой?

— Часть времени.

— Больше, чем сейчас?

— Да, если захочешь. Мы и школу сможем здесь подыскать, если ты захочешь. Я не знаю… я еще не обдумывал это в деталях.

— А мама не будет против?

— Она, конечно, может быть против, но… я сначала хотел спросить тебя, перед тем как что-то предпринимать. Это связано с большими переменами. Нет, не в наших с тобой отношениях, а… лично для меня. С тем, что я делаю, с тем, что у меня за работа.

— И ты согласен пойти на это?

— Да, — отвечает Рой. — Я согласен. И я пойду на это.

Анджела согласно кивает. Придвигается ближе к Рою. Прижимается к нему.

— Отлично. Я очень довольна.

Проходит пять минут. Обед закончен. Проходит еще пять минут, и Рой, вжавшись в раскрашенную всеми цветами радуги капсулу, преодолевает силу земного притяжения, стремительно взлетая вверх и круто падая вниз, на трассе нового аттракциона. Желудок его опускается, затем поднимается к самому горлу. Ноги изо всех сил упираются в ограничительные упоры. Наверняка будут кровоподтеки. Рвотные позывы чувствуются сильнее, чем раньше. Во время спуска Анджела хватает его за руку и что-то кричит ему в ухо. Еду кажется, что она почти оглушила его своим криком. А она все кричит и кричит и, похоже, не намерена умолкнуть до конца заезда. Барабанная перепонка вот-вот лопнет. А он не может припомнить, чувствовал ли он себя когда-нибудь лучше.

Он встречается с Фрэнки в приличном ресторане в центре города, потому что не хочет привлекать ничьего внимания. Рой знает, если они встретятся в своем кафе, то его подельника ничто не удержит от того, чтобы проявить себя во всей красе. Громкими криками. Упреками в адрес Роя. И хотя он, отчасти, и заслужил их, поскольку, возможно, предает дружбу и партнерские отношения, существующие между ними, окружающим не обязательно знать об этом. Он не может этого допустить, нечего мешать все в одну кучу.

Фрэнки появляется на десять минут позже; вот он идет по ресторану, вертя головой по сторонам. Он в пестром стильном костюме. Рой удивлен, что уже стал понимать, какой костюм стильный. Восприимчивость к моде, которой обладает Анджела, передается и ему. Фрэнки вытягивает шею, шарит глазами, ища подельника. Рой встает, машет ему рукой. Фрэнки устремляется к нему, лавируя в толпе посетителей и обходя столики.

— Спасибо, что пришел, — говорит Рой.

— Все нормально, старина. Рад тебя видеть. — Он нерешительно протягивает руку. Рой протягивает свою. За рукопожатием следуют неуклюжие объятия. Это своего рода извинения, которые каждый приносит партнеру. Синяки на лице Фрэнки почти прошли; темно-синий кровоподтек вокруг правого глаза едва заметен.

— Садись, садись, — приглашает Рой. — Я уже заказал для тебя водку.

Фрэнки выдвигает стул, садится и вытягивается, принимая удобную позу.

— Отлично выглядишь, — говорит он, потряхивая головой. — Похудел еще больше.

Рой поводит плечами. Он и сам это знает. Это не его заслуга, так уж получилось.

— На этой неделе поправишься, на следующей похудеешь. — Оглядывает костюм Фрэнки. — У тебя что-то намечено на сегодняшний вечер?

Фрэнки приглаживает ладонями лацканы.

— Ронда.

— Та, что из клуба?

— Та самая. А у тебя?

Рой разводит руки в стороны:

— Обед с тобой.

— Ты все такой же стойкий, — хохочет Фрэнки. Подошедший официант ставит перед ним водку, Фрэнки делает изрядный глоток. — Отличное место, — говорит он. — Так, чего ради мы здесь?

Рой улыбается:

— А что, разве это место не для нас?

— Нет, мы сейчас бездельники, сидим без дела. У тебя, друг мой, другая причина. Или мы собираемся пощипать всех, кто здесь присутствует? Прокрутить на них какой-либо из наших старых трюков?

Рой отрицательно качает головой, глядя в стоящую перед ним хлебницу.

— Да нет… все совсем не так, приятель.

— Это и плохо. Тут-то как раз и есть живые деньги.

— Да. Вполне вероятно, что есть. — Рой не хочет даже думать о таких вещах. Не хочет больше связываться с этим. Он поднимает голову, усилием воли заставляет себя посмотреть Фрэнки в глаза. — Я ухожу.

— Мы же только что пришли.

— Я ухожу из дела, из такой жизни. Я завязываю с мошенничеством и аферами.

Фрэнки не произносит в ответ ни единого слова. Тянется к стакану, вливает в себя все, что в нем осталось. Трясет стакан, кусочки льда внутри крутятся, позвякивая. Рой молчит, не хочет продолжать. Хочет, чтобы сначала высказался Фрэнки.

— Ты собираешься работать с кем-нибудь другим?

— Нет…

— Это из-за того, что произошло тогда у полицейского участка?

— Нет, я не собираюсь работать вообще ни с кем, — отвечает Рой. — Я завязываю. С концами. Все. Я собираюсь… черт возьми, я и сам не знаю еще, что буду делать. Может, и вправду стану антикваром, не знаю. Может, буду работать в магазине ковров.

— В магазине ковров?

— Возможно, пока не знаю. Дело в том, что я завязываю. Я… я намерен установить над Анджелой совместную опеку, а для этого должен жить как-то по-нормальному.

— Вести примерную жизнь.

— Да, — соглашается Рой. — Вести примерную жизнь. Я хочу стать таким же простаком, каких пруд пруди повсюду.

Фрэнки запрокидывает голову, откидываясь всем телом на спишу прочного деревянного стула.

— И ты собираешься сделать это ради девчонки? И ты все так круто меняешь?

— Именно это я и собираюсь сделать. — Рой оглядывает ресторан, прикидывая расстояние до ближайших к ним столиков. На случай, если Фрэнки разразится криками и набросится на него и ему потребуется быстро заставить его замолчать. Только бы сдержаться, только бы все прошло спокойно.

— Ну что, — говорит Фрэнки, распрямляясь на стуле, — желаю успеха.

Рой чувствует, как кожа у него на лбу стягивается. В словах Фрэнки ему слышится фальшь.

— Ты серьезно?

— Серьезно. А что, я, по-твоему, должен удерживать тебя от того, чтобы обзавестись семьей? Я считаю, что ты просто затраханный осел, но для тебя это не новость. — Лицо Фрэнки внезапно озаряет улыбка. Заразительная. — А знаешь, Рой… ведь много лет ты по-доброму относился ко мне. Ведь это ты, черт возьми, учил меня… Ты знаешь, старина, ведь я бы никогда не допер до этого сам. А если ты сейчас намерен завязать, то я от этого не рухну замертво, не начну стонать и причитать.

— Ну и отлично, — говорит Рой с некоторой растерянностью в голосе. — Отлично… я не знал, как ты это воспримешь.

— А теперь знаешь.

— Да. Теперь знаю.

Они берут по ломтю хлеба из хлебницы. Рой намазывает свой кусок маслом.

— Тем не менее я собираюсь просить тебя об одолжении, — говорит Фрэнки.

— О чем угодно. — Рой рад оказать ему любую услугу в благодарность за неожиданную покладистость, проявленную в только что закончившемся разговоре.

— Помоги мне завершить одно дело.

— Фрэнки…

— Всего одно, ведь когда я стану работать один, мне же нужны хоть какие-то деньги на первое время.

— Даже не знаю…

Фрэнки откладывает в сторону свой ломоть хлеба, вместе со стулом придвигается ближе к Рою.

— Если я буду работать в одиночку или… или если я найду себе нового подельника… мне надо подкопить немного деньжат, чтобы продержаться какое-то время. Ведь одному мне не заработать столько, сколько я зарабатывал с тобой.