- Но что будет, - нехотя спросил я, - если мои друзья не пройдут испытания Шекинестер?

- Они все равно войдут в пламя, - ответила Зирит. - Только из него им уже не выйти. Этот огонь... он сжигает душу и тело; не остается ничего.

- И часто такое бывает?

- Я не знаю. Я задала отцу кучу вопросов, но на некоторые из них он отказывается...

- Зирит! - прогремел голос откуда-то из леса. - Пора идти.

- Но отец...

- Ты хотела убедиться, что ходячий в безопасности. Ты сделала это. И я не вижу больше причин тратить время в присутствии подобного существа.

Зирит послала мне извиняющийся взгляд, но я лишь улыбнулся.

- Отцов уже не изменишь, - сказал я.

* * *

Когда они ушли, я оценил свое состояние. Если этот Свод Огня меня и "очистил", то я не замечал никакой разницы. Правда, чувствовал я себя гораздо свободнее, избавившись от боли и онемения в мышцах, которые легко получить, поспав на полу умбральской лачуги. Но зачем прыгать в огонь, когда можно добиться того же, отдохнув часов восемь в нормальной постели? Я не ощущал ни голода, ни жажды, хотя могло пройти несколько дней с тех пор, как я последний раз ел. Впрочем, от визита к богине ожидаешь чего-нибудь посущественней, чем просто хороший обед. Возможно, пламя выжгло во мне какие-то неуловимые изъяны - как те "холестериновые тромбы в сердце", о которых предупреждал меня один строгий врач-Атар - но я не мог ощутить этих внутренних улучшений. В общем, ничего сверхъестественного со мной не случилось, но чувствовал я себя неплохо... что заставляло подумать о дальнейших действиях.

Ноябрь сказала, что в часовне был портал в Сигил, а ключом к нему служило изображение змеи. Подобный рисунок сделать нетрудно - надо лишь оторвать кусок коры от ближайшего дерева и взять острый камень, чтобы нацарапать картинку - но возвращаться в Сигил прежде, чем вернутся мои товарищи? От одной лишь мысли оставить их мне стало не по себе. Сын Найлза Кэвендиша не бросает своих друзей. Но вправе ли я тратить драгоценное время на ожидание, когда Риви уже, наверное, свирепствует на улицах моего родного города?

А сколько времени я уже потерял? Наги похитили нас ночью, в Палатах Света был день, а теперь снова ночь. Получается, по меньшей мере, двадцать четыре часа... но может и больше, в зависимости от того, как долго мы оставались парализованными, и сколько я пролежал без сознания после входа в огонь.

Пока я обдумывал этот вопрос, мой взгляд скользнул по неосвещенной поляне и наткнулся на некую вещь, что словно зеркало отражала белизну моего наряда. Присмотревшись, я обнаружил отцовский меч, воткнутый в промерзшую землю почти на целый фут. Должно быть, наги взяли его с собой, когда тащили меня сюда. Однако я слабо себе представлял, как мог кто-то из них ртом ухватить рукоять и с такой силой вогнать меч в землю. Наверное, Шекинестер лично перенесла рапиру - этакий намек богини на то, что пришло мое время действовать.

Обхватив пальцами навершие эфеса, я слегка потянул его, чтобы проверить, как крепко сидит клинок. Он свободно выскользнул из земли, как будто оружие само выталкивало себя, а я лишь держал его. Осмотрев острие, я не заметил на металле ни единого пятнышка грязи, никаких щербин и зазубрин, которые могут появиться, если воткнуть отточенную сталь в промерзшую почву. Поистине, меч выглядел более острым, чем раньше. Должно быть, рапира была со мной, когда я прыгнул в огонь. Точно так же, как пламя выжгло мои недуги и боли, оно устранило все малейшие дефекты этого оружия, сделав его острее, смертельнее и волшебнее, чем когда-либо.

Я тихо рассмеялся, затем обратил лицо к небу.

- Отец, ты считал, что у тебя крутой меч... ты еще не видел мой.

* * *

Спустя пять минут я уже наносил последние штрихи на набросок, нацарапанный на трухлявом куске дубовой коры. Рисуя змею, я мог обойтись просто волнистой линией, - порталы не привередливы - но, в конце концов, у меня же есть гордость! На рисунке изображалась кобра, приготовившаяся к броску: тело приподнято, капюшон расправлен, с клыков капает яд... проще сказать, чем сделать, когда из средств к рисованию есть лишь кусочек известняка.

В полумраке, я смотрел на набросок, думая, нужно ли добавить что-то еще или отказаться от лишних деталей - вечная проблема любого художника, - когда услышал в лесу треск. Я сразу метнулся в часовню, за порогом которой можно было укрыться во тьме... и где, в крайнем случае, я мог использовать свой рисунок, чтобы сбежать через портал в Сигил.

Последовала тишина, и я уже думал, что испугался какого-нибудь дикобраза, опоздавшего к зимней спячке, как вдруг на поляне неслышно, словно совы в полете, появились две наги. Первая из них, крупная женская особь, с клыками такими белыми, что сверкали во тьме, выглядела настороженной; ее язык то и дело высовывался и сновал влево и вправо, словно она ожидала какой-то опасности. За ней была нага поменьше, на вид как будто из недавнего выводка, с лицом мальчика не старше Зирит. Он был не так осторожен, на самом деле, он прямо светился улыбкой, говорившей о том, что он наслаждается каждой секундой этого путешествия за пределы родного дома.

Цепляясь за его шею, как ребенок верхом на пони, сидел Уизл. На гноме была длинная мантия привычного для Упокоенных покроя, но уже не мрачного серого цвета. Его одеяния белели, как лик луны. Даже в этой беззвездной ночи ткань светилась и мерцала так, словно ее сняли с необычно щедрого привидения.

Первая нага ожесточенно зашипела и уставилась в мою сторону. Только сейчас я понял, что тоже одет во все белое - не лучшее цветовое решение для того, кто хочет укрыться в тени.

- Все в порядке, - быстро отозвался я. Выходя из темноты, я произнес: - Я - друг.

- Уважаемый Кэвендиш! - радостно воскликнул Уизл. Он соскочил со своего молодого наги и побежал, широко раскинув руки. Я так удивился, увидев его вновь на ногах, что остолбенел; подбежав ко мне, он обхватил мои колени руками и горячо их обнял.

- Ты снова можешь ходить! - сказал я с изумлением.

- Он прошел пламя, - промолвила взрослая нага. - Ты сомневаешься в том, что оно его излечило? По-твоему, священный огонь бессилен?

- Нет-нет, - поспешно ответил я. - Я ведь, знаете, тоже в нем побывал.

Нага моргнула, затем неохотно кивнула.

- Прими поздравления, ты прошел испытание нашей Матери. - Значит, и ты его прошел, Уизл, - я присел на корточки и обнял маленького гнома ответным жестом. - С твоими ногами и правда все хорошо?

- Более того, уважаемый Кэвендиш. Ко мне вернулась память.

Мальчик-нага издал смешок.

- А ты как думал? Шекинестер сильнее этого дурацкого старого Стикса.

- И поглядите, - сказал Уизл, - Поглядите на это.

Он вскинул свою старую морщинистую руку и сделал круг большим пальцем. Голубое кольцо вспыхнуло в воздухе вслед за движением его ногтя, затем выросло на несколько дюймов и, упав, словно, обруч на его указательный палец, растаяло без следа.