Примерно через пятнадцать минут после назначенного срока свет в зале приглушили, что было облегчением, хотя и временным, и Джаспер Робинсон появился из-за кулис, сопровождаемый музыкой, напоминавшей гимн. Я вяло подумала: «Уж не угодила ли я по ошибке на какое-то собрание по возрождению веры?» Робинсон, подпрыгивая, поднялся по ступенькам к микрофону, он улыбался и махал, как проповедник, руками (или он мне напомнил кандидата в президенты?). Я не могла решить. Мойра начала хихикать, Гордон Фэйеруэтер поднял глаза к небу в надежде найти там поддержку, а Рори, уставившись на свои ботинки, покачал головой от удивления. Мне захотелось расстаться с содержимым желудка.

Помещение, возможно, и было небольшим, но экран на одной из стен был огромным, как и голова Джаспера Робинсона на его фоне. «Ну, прямо рок-концерт», — решила я. Не пародия на предвыборную кампанию, не религиозное собрание. Рок-концерт. И я оказалась права, потому что как раз в этот момент появилась группа танцоров в традиционных одеждах Рапа-Нуи, им помогали музыканты и две поющие женщины. Джаспер покачивался и хлопал в такт музыке. Я огляделась. Все, за исключением Рори, Фэйеруэтера и меня, казалось, подхватили ритм. Даже Мойра улыбалась, но она, возможно, просто смеялась над абсурдностью происходящего.

Затем разогрев публики закончился так же быстро, как и начался, и танцоры, которые, кстати, великолепно выступили, даже если контекст и был несколько странным, исчезли со сцены. Помню, я подумала, что, когда мне полегчает, я, возможно, захочу посмотреть это выступление еще раз. На большом экране появилась фотография с изображением моаи, а поперек нее надпись «Рапа-Нуи: тайна раскрыта».

— Добрый вечер, дамы и господа, коллеги и те, кто любит знания, — начал Робинсон. Раздались аплодисменты. Полагаю, никто в зале не был готов допустить, что он ненавидит знания. — Сегодня здесь я представлю на ваше суждение мою последнюю работу над тайной моаи Рапа-Нуи. — Он снова сделал паузу, и в зале снова раздались аплодисменты. — Мне бы хотелось начать с небольшого вступления к моему докладу.

На экране появилась фотография улыбающегося пожилого мужчины в голубой рубашке и шляпе от солнца.

— Мне посчастливилось работать с недавно покинувшим нас Туром Хейердалом, — сказал Джаспер. — Он был моим вдохновителем на протяжении всей моей жизни. Он был не просто археологом, как многие в этом зале любят отмечать, им двигала яростная приверженность своей работе. И сегодня его смерть — невероятная утрата. Остров Пасхи, я знаю, был очень дорог ему. Он верил, как большинство из вас знают, что моаи острова Пасхи были высечены людьми с континента Южной Америки, людьми с высоко развитыми навыками работы по камню, и представителями той утонченной культуры, что создала величественные города в Перу и Боливии.

В течение пятидесяти лет эксперты, некоторые из них сейчас присутствуют здесь, — продолжал свое выступление Робинсон, придав своему тону нотку сарказма, произнося слово «эксперты», — пытались доказать, что заселение Рапа-Нуи с востока, с континента, невозможно. И сегодня мой вопрос для всех нас звучит так: что если эти эксперты заблуждаются?

— Только не по новой, — вздохнул Рори.

Появился новый слайд: Существует большое количество археологических данных, свидетельствующих о раннем заселении Рапа-Нуи полинезийцами. Если жители Южной Америки поселились на Рапа-Нуи, то где доказательства? Рори Карлайл. Рори и Гордон обменялись взглядами, при этом у Рори он был страдальческим.

— Хейердал прекрасно знал, что полинезийцы поселились на Рапа-Нуи, доктор Карлайл, — обратился к нему Робинсон. — Но он также твердо верил, что было две волны поселенцев на острове: одна из Южной Америки, что принесла Рапа-Нуи великих каменщиков, и вторая — из Центральной Полинезии. Какие же доказательства, подтверждающие это, у него были? Во-первых, — на экране появился слайд: Фелипе Тепано сидит на камне, его окружают дети — все явно внимательно слушают. Позади них — пара лошадей, и на мгновение я вновь перенеслась в свой сон. В этот момент моих воспоминаний в выставочном зале «Макклинток и Суэйн» была лошадь. Во сне я подумала, что это крайне необычно и совсем не лучшая идея, но, казалось, Клайва это вообще не волновало. К сожалению, в жизни он не был таким благоразумным. Мной овладело чувство, что мне нужно было что-то сделать или вспомнить, но что бы это ни было, оно зависло где-то на границе моего сознания, но так и не обнаружило себя. Я переключила свое внимание обратно на Джаспера Робинсона.

— Устные традиции Рапа-Нуи повествуют о двух волнах поселенцев на острове. Одна из историй, конечно, о Хоту Мату'а, первом короле, или Арики May. Но существует история о семи других, что прибыли до Хоту Мату'а, а также есть рассказы о бледнокожих рыжеволосых людях на острове. Существует даже вероятность, что сам Хоту Мату'а был бледнокожим. Мы знаем, насколько веками ценилась здесь бледная кожа, людей даже сажали в пещеры, чтобы сделать их кожу еще бледнее. Те, кто не принимает теории Хейердала, довольствуются тем, что верят в народные сказания о прибытии Хоту Мату'а, но игнорируют истории, повествующие о прибытии других людей. Это вряд ли можно назвать научным подходом.

Но является ли это устное творчество, сомнительное в любые времена, единственным пунктом обсуждения сегодня? Нет.

На экране появилась фотография, изображающая картофель.

— Только не надо опять про картошку, — услышала я голос Льюиса Худа, сидевшего за нами.

— Переходите к делу, а? — проворчал Альберт Моррис.

— Батат, — продолжил Робинсон, — Разновидность сладкого картофеля. Это обернулось проблемой, или, как бы мы сказали в Англии, камнем преткновения, в исследованиях, касающихся коренных жителей Рапа-Нуи. Этот факт встал поперек горла нашим так называемым экспертам, поверьте мне.

— С каких это пор он стал англичанином? — проворчал Фэйеруэтер. Должно быть, он заметил, как я бросила в его сторону взгляд, потому что наклонился ко мне и сказал: — Не волнуйтесь, я буду держать себя в руках.

— Батат, уверен, все здесь согласятся с этим, является аборигенным растением Америки, а не Полинезии. Тем не менее растение это произрастало на острове Пасхи очень долгое время, и, может, его появление даже предшествовало прибытию предков тех, кто живет здесь. Батат мог быть запросто завезен людьми. Последние работы показывают, что картофель был привезен в Полинезию примерно к 700 году от Рождества Христова. Как он попал туда? На данный момент мы просто не знаем.

— Это правда? — спросила Мойра у Рори.

— Отчасти, — ответил он.

— Я все еще не понимаю, — сказала Ивонна. — Даже несмотря на то, что Джаспер мне уже объяснял.

— Тихо! — шикнула на нее Эдвина. — Зачем вы здесь, если слушаете невнимательно?

— Хейердал полагал, что его завезли на остров Пасхи прямо из Южной Америки, — продолжал свое выступление Джаспер. — Учитывая то, что мы не знаем, как растение попало сюда, возможно ли и дальше продолжать утверждать, что полинезийцы посетили Южную Америку и увезли его с собой? Я так не думаю. Те, кто поддерживает теорию о передаче из Полинезии, указывают на то, что нельзя найти доказательств существования сладкого картофеля на Рапа-Нуи до 1600 года нашей эры. Но учитывая то, что батат не сохраняется в осадочных породах, нельзя утверждать и обратное. Один этот факт должен заставить нас поверить в вероятность того, что Тур Хейердал и другие были правы и что первые поселенцы на Рапа-Нуи были из Южной Африки. Но нет. Ортодоксальная точка зрения говорит, что Хейердал был абсолютно не прав, и поиск создателей моаи продолжается.

На экране появилось изображение какого-то тростника.

— Тростник тортора, — пояснил Робинсон. — Также является аборигенным растением Южной Америки.

Слайд быстро исчез и появился новый, показывающий двух мужчин: они стояли, широко расставив ноги, на лодке и гребли в открытое море.

— На этом слайде изображены маленькие лодки, сделанные из такого же тростника тортора, — продолжил Робинсон. — Фотография была сделана на побережье Северного Перу, где встречаются лодки подобного типа. Тростник тортора растет в кратерных озерах Рапа-Нуи, и у нас есть рисунки, изображающие жителей Рапа-Нуи на судне, подобном этому. Что же на это скажут самопровозглашенные эксперты?