— А то, что все здания, которые показал мне Энтони, первоначально принадлежали ордену. Резиденция премьер-министра сначала являлась постоялым двором Кастилии и Лиона. Центральный почтамт принадлежал Италии, археологический музей — Провансу. Палата представителей была дворцом великого магистра. Вердала Пэлас — это там, где меня пытались скинуть с дороги, — некогда был загородным домом великого магистра. А замыкающим звеном, — сказала я, — является собор Святого Иоанна. Это церковь рыцарей, в склепе которой захоронены великие магистры.

— И ваша версия? — подвел Роб меня к самому главному.

— Я не совсем уверена. Но каждый из исторических памятников, в которых я встречала Грэма, непосредственным образом был связан с рыцарями. Существует много историй как о рыцарях-иоаннитах, так и о рыцарях-тамплиерах, в чьи обязанности входила защита храмов в Иерусалиме. Сколько слухов было о несметных сокровищах, спрятанных рыцарями, как, например, Чаша Грааля, и сколько существует теорий о том, что некоторые рыцари ушли в подполье, фигурально говоря, и оказывают влияние на современный мир.

Сказав это, я поняла, что у этого пекущегося о законах офицера полиции мое мнение не вызывает доверия.

Он окинул меня презрительным взглядом:

— Я уже читал о них. Как этого чокнутого итальянского профессора зовут-то? Эко, так ведь? Он написал об этом книгу.

— «Маятник Фуко»?

— Верно. Классная книжка, я бы сказал. Великое художественное произведение. Надеюсь, вы говорите не о тайных обществах, которые правят миром без нашего ведома. Значит, Грэма, если его и впрямь так зовут, убили, чтобы скрыть преступный заговор или что-то в этом духе? Поэтому его буквально нанизали на меч, чтобы не совался куда не надо.

В устах Роба все это прозвучало довольно неубедительно.

— Не совсем так, — сказала я, запинаясь.

Почти сразу после моих слов зазвонил телефон, чтобы усугубить мое замешательство. Это был Алекс, желающий разузнать о том, как идет следствие. Я рассказала ему о ходе расследования и услышала сочувствие в его голосе.

— Надеюсь, Лара, ты еще не ушла с головой в дела следствия, а? Предоставь это полиции, — жестко сказал он.

— Я знаю. Между прочим, рядом со мной сейчас находится полицейский. Так что не волнуйся, Алекс. — Я было хотела попрощаться, но передумала. — Если сможешь, узнай, что за человек Минтоффа. Оно не дает мне покоя, с тех пор как я услышала о нем.

— Нечего и узнавать. Я и так все знаю, — с легкостью выдал мне Алекс. — Раньше я плавал на торговом судне и несколько раз заходил на Мальту. В старые добрые времена путь пролегал из Саутгемптона до Мальты, затем на Кипр, а пунктом назначения был Бейрут. Большая Гавань являлась самым географически удобным портом, куда заходили корабли. Роскошное место, хотя, конечно же, моряки все время отирались в Гате.

— Ради бога, скажи, что это за Гат?

— Сначала дай мне ответить на твой первый вопрос. — Он рассмеялся. — Минтофф — Дом Минтофф — лидер лейбористской партии, в течение многих лет остававшийся на посту премьер-министра. В середине пятидесятых он руководил Мальтой, насколько я помню. Человек Минтоффа, как я предполагаю, — это его единомышленник. Минтофф, как поговаривали некоторые, был политиком-романтиком. Сегодня он считал, что ты его друг, а завтра — что злейший враг. После войны Минтофф сразу же хотел присоединить Мальту к Великобритании, чтобы иметь представителей в Палате общин со всеми вытекающими последствиями. Он провел по этому вопросу референдум, и большинство мальтийцев тогда проголосовали за присоединение, но британцы отнеслись весьма прохладно к этой идее. Тогда Минтофф отдалился от британцев и стал выдвигать идею независимости. Мальта обрела самостоятельность в 1964 году, если не ошибаюсь. Если тебе доведется вступить с кем-нибудь в политическую дискуссию, хотя и не советую это делать, ты обнаружишь, что политика на Мальте — это очень животрепещущая тема.

— Это объясняет, почему Ёжик счел Джованни предателем, когда тот изменил свою политическую ориентацию.

— Я понятия не имею, кто такой Джованни, и никогда ничего не слышал, что там тебе наговорил какой-то Ёжик, но суть проблемы верна. Политика на Мальте поделила целые сообщества, и время от времени там случаются всплески насилия. Но ладно, я и так тебе все уши прожужжал. Пора освободить линию.

— Не торопись, Алекс! Что такое Гат?

— Видишь ли, Гат — это глухая улица в Валлетте, единственное место, где рыцарям дозволялось устраивать дуэли. Ты заметила, что некоторые улицы в городе с крупными подъемами выложены ступенчато? Только так рыцари в полном вооружении взбирались по крутому склону. Ступени как раз рассчитаны на шаг рыцаря в доспехах. Позднее улица стала местом таверн и кабаков. Ты можешь там навлечь на себя множество бед, если не позаботишься о своей безопасности. Представляю, как там сейчас все привели в порядок с момента моего последнего захода на Мальту. — Алекс шумно выдохнул в трубку и замолк.

— Алекс! Ты открылся мне с совершенно новой стороны, о которой я даже не догадывалась, — рассмеялась я.

— Дорогая, умоляю, держись подальше от не касающихся тебя тревог и забот. Будь умницей! — сказал он и закончил разговор.

Я передала Робу суть своего разговора с Алексом, сделав акцент на политических распрях. Роб притих, пока я говорила, видимо, потому, что рассказ о своих ранениях каким-то образом расстроил его. Я приняла его молчание как должное и приступила к обдумыванию наших последующих действий.

— Наверное, нам необходимо переговорить с парнем по имени Джованни — закадычным другом Мартина Галеа. Может статься, что убийство носит политический характер. Уверена, что будет не очень сложно добиться встречи с членом кабинета министров. Возможно, он тоже входил в список приглашенных гостей на предстоящем рауте в доме Галеа. Может быть, даже помог ему устроить все это.

— Сомневаюсь, что Галициа имеет какое-либо отношение ко всему этому. Думаю, легче будет попросить аудиенцию в кабинете министров, чем вступить с ним в контакт, — ответил Роб.

Я почувствовала покровительственные нотки в его ответе, и это раздразнило меня. Мысль провести свое маленькое расследование без его ведома не давала мне покоя.

Свои следующие слова он произнес безо всякого высокомерия, но мне показалось, что он прочитал мои мысли.

— Полезно вспомнить слова Джорджа Бернарда Шоу из «Человека и сверхчеловека» о том, что ад полон дилетантов. Надеюсь, вы уловили смысл высказывания?

«Боже мой! — подумала я. — Ну и зануда этот коп! Сначала Умберто Эко, затем Бернард Шоу. Может быть, он и способен участвовать в цивилизованной беседе, но только не сегодня». Не в состоянии снести его пренебрежения я сказала достаточно громко:

— И вам тоже не мешало бы запомнить китайскую пословицу о том, что мужчина не должен злить женщину, поскольку во время сна ему придется закрыть глаза.

— Во время сна? Это вы спите на огромной кровати под пуховым одеялом! А я корчусь на этой мерзкой койке, которая старше, старше… Как вы называете эти храмы, вокруг которых все время ходите? Неолитические? Нет, они даже старше… относятся к раннему неолиту. Вот и моя койка такая же! — выпалил Роб.

— Эти храмы относятся к палеолиту, — слащаво улыбнулась я. — Тупица!

Резко развернувшись, я поднялась к себе в комнату и хлопнула дверью, стараясь убедить себя при этом, что не грохнула ею, а просто плотно закрыла. Все свои мысли я обратила к Лукасу: милый, добрый и тактичный! Конечно же, он не лишен недостатков, как любой из нас. После нашей двухлетней связи Лукас стал спокойнее и немного загадочней. Какая-то часть его «я» держалась в тени. Например, его политические убеждения в тот достопамятный вечер стали для меня настоящим откровением. Я знала, что Лукас разделяет взгляды какой-то радикальной оппозиционной группировки, борющейся за права коренных жителей Мексики, но насколько она радикальная и как сильно он вовлечен в борьбу, я не догадывалась. Я и не спрашивала только потому, что была уверена, что он ничего не расскажет. Но по сравнению с Лучкой Лукас был просто принцем.