Корабль медленно пробирался сквозь скалистые проходы, а в полдень бросал якорь в каком-либо никем не посещаемом месте. О дальнейшей судьбе «Дрездена» рассказывает «Капитан»:
«13-го днем я узнал, что «Дрезден» грузит уголь в Пунто-Аренас. Я тут же принялся за работу и радировал британским властям о местопребывании судна и о том, что я все время следил за его передвижениями. В тот же день около 8 часов вечера «Дрезден» исчез. Я не мог ничего больше сделать. На следующий день пополудни прибыл английский крейсер, но было уже поздно. Тогда я решил переключить внимание на германский угольщик «Амансис», который там находился с 6-го, нагруженный углем. Он тоже ускользнул!
Мне удалось узнать у мулатки, которая была знакома с одним немецким матросом, что «Амансис» ушел куда-то в Тихий океан. Оставалось сделать одно: уведомить власти и предложить отказать «Амансису», когда он вернется, в дальнейшей поставке угля. Это было сделано.
Недели через три, в январе, я стал удаленно собирать сведения о «Дрездене» и узнал, что он получил уголь от упомянутых выше двух угольщиков. В течение всего февраля я располагал точными сведениями о пребывании беглеца в разных портах и городах вдоль перуанского и чилийского побережий.
В том, что «Дрезден» находился где-то поблизости, я тогда был уверен.
Кроме того, имея нужный запас угля, он мог еще брать дань с британских коммерческих судов на торговых линиях.
Я тут же вошел в контакт с властями, и крейсер «Кент», которому было поручено разыскивать «Дрезден» на юге, повернул и направился к северу. 8 марта он заметил «Дрезден» в 7–8 милях. Немецкий корабль увидел приближающийся британский крейсер. В течение всего полудня продолжалась погоня по водам Тихого океана. У «Кента» не хватало угля, и ему пришлось отказаться от погони. Он радировал своим коллегам, капитанам «Орама» и «Глазго», что, наконец, нашел «Дрезден», и повернул к Коронелю, чтобы пополнить запас угля.
Дни «Дрездена» были сочтены. Снова без угля, без продовольствия и амуниции, он направится по единственно возможному для него маршруту к острову Мас-Афуэра.
В тех местах не было никаких средств к тому, чтобы нейтрализовать или интернировать корабль. Надо было вывести «Дрезден» из строя. На расстоянии приблизительно одного километра при ясной погоде был дан залп со всех трех английских кораблей. «Дрезден» ответил двумя залпами, после чего мы увидели, что он весь объят пламенем; его пушки замолкли.
Исчез кормовой флат, и на его месте появился белый флаг — знак сдачи. Англичане прекратили стрельбу. Мы видели, как матросы покидали «Дрезден». Как только они достигли берега, раздался страшный взрыв. Когда облако дыма и пламени рассеялось, на том месте, где был «Дрезден», ничего не осталось. Капитан предпочел взорвать корабль, но не отдать его врагу.
Таким образом погибло последнее судно тихоокеанской эскадры императорской Германии. Это был последний акт морской драмы».
Глава VIII
Как британская разведка добыла знаменитое письмо Циммермана
Наши приемные и передаточные радиостанции действовали образцово. Во многих случаях мы могли шаг за шагом проследить передвижения неприятельских эскадр, определяя с точностью местонахождение и путь их кораблей. Например, адмирал Шеер, главнокомандующий германским флотом, самый крупный авторитет, на который я могу сослаться, пишет:
«Англичане получали информацию через свои «направляющие станции», которыми они пользовались, и которые были у нас введены лишь гораздо позже… Благодаря им англичане имели крупное преимущество в ведении войны, так как могли получать почти исчерпывающую информацию о местонахождении врага».
Англия перехватывала и легко расшифровывала немецкие секретные радиограммы. Не только Германия, но и весь мир был изумлен, когда впоследствии обнаружилось, что мы знали самые важные германские шифры — генштабов, генерал-губернаторов, посольств и миссий за границей и других, менее важных учреждений. Получение этой информации является триумфом военной разведки.
В конце февраля 1917 года, до вступления Америки в войну, телеграмма агентства Рейтер сообщила миру текст письма германского министра иностранных дел Циммермана германскому послу в Мексике Экхарду:
«С 1 февраля мы начинаем неограниченную подводную войну. Однако мы намерены сохранить нейтралитет Америки. Если наши усилия в этом направлении окончатся неудачей, то мы предложим содействие Мексике на следующих условиях: мы будем воевать и заключать мир сообща; мы обеспечим финансовую поддержку и будем содействовать возвращению Мексике потерянных ею провинций — Нью-Мексико и Аризона. Подробности договора будут выработаны Вами. Позондируйте Карранцу в самой строгой интимной обстановке, и как только станет известно с достоверностью, что мы начинаем, воевать с Америкой, укажите ему, чтобы он по своей собственной инициативе вошел в контакт с Японией, заручился ее сотрудничеством и предложил свое посредничество для переговоров между Японией и Германией. Обратите внимание Карранцы на тот факт, что переход к неограниченной подводной войне может заставить Англию броситься нам в ноги и привести к миру в несколько месяцев.»
Абсолютная достоверность этого письма была бесспорно установлена союзниками, после чего произошел ряд дипломатических запросов, объяснений и опровержений со стороны заинтересованных стран. Япония категорически отрицала всякое участие в этой комбинации; мексиканское правительство отвергло подобные обвинения с не меньшей силой. Оба государства подтвердили свою полнейшую верность союзникам.
Однако было ясно, что Германия приглашала Японию и Мексику вторгнуться: своими армиями в США через Мексику по долине Миссисипи, разделив, таким образом, страну на дне зоны военной агрессии.
Само собой разумеется, что появление этого письма в печати вызвало большую тревогу в США, и федеральное правительство приложило все свои усилии к тому, чтобы не втянули Америку в войну.
Как это случилось, — спрашивали в Рейхстаге, — что такое в высшей степени секретное письмо, переданное абсолютно секретным шифром, было украдено по пути и опубликовано? Циммерман не мог на это дать никакого ответа.
Любопытно то, что провинившийся государственный деятель не указал, как было послано письмо. Догадался ли он, что его радиограмма была перехвачена?
Каким образом Англия добыла ключ к секретному шифру и тем самым вызвала такие крупные события в истории мировой войны?
Согласно германской версии, ловкий молодой австриец Александр Сцек, высококвалифицированный инженер-электрик и радиоэксперт, имел доступ к секретному шифру в силу своих исключительных технических познаний. Эту привилегию он разделял с некоторыми другими высокоответственными лицами. Помещение для радиопередач находилось в доме генерал-губернатора в Брюсселе. Отсюда передавались все государственные сообщения правительства, в том числе и письмо Циммермана.
Это письмо, вместо того чтобы быть посланным германскому послу в Мексике с курьером, было передано по радио мексиканской радиостанции и оттуда направлено германскому послу. О том, что наиболее важный код германского правительства попал в руки союзников, германцы узнали лишь после войны, по разоблачениям, появившимся в печати.
Установлено, что у Александра Сцека мать была англичанка. Немцы утверждают, что английская разведка поспешила этим воспользоваться для того, чтобы побудить молодого инженера изменить своему отечеству. Ему будто бы была предложена крупная сумма денег, он сделал копию с секретного шифра и с этой копией поехал в Англию. После того, как он высадился в Англии, его больше никогда не видели.
Что шифр благополучно дошел до англичан, это было очевидно, так как с того времени союзники могли получать и расшифровывать государственные сообщения, посылаемые по всей Германской империи.