Он не пытался развеять ее иллюзии. Тогда он мерил километрами Европу, как и Фрэнсис. Закончилось все тем, что они влюбились друг в друга где-то между греческими островами Иос и Парос. Когда Фрэнсис поняла, что они разные, было уже поздно. Она запала на обыкновенного туриста.

Фрэн чувствовала себя преданной и обманутой. Не тогда, в двадцать один год, когда она была влюблена по уши и ей все было нипочем, а сейчас, когда приходилось расплачиваться за совершенную ошибку. Ошибку совершила она, но винила в ней Ричарда. Ее возмущало не то, что теперь он ставил ее перед выбором, подводил черту в их отношениях, а то, что он обманом, выдав себя не за того, кем он был, вошел в ее жизнь, а теперь почему-то считал, что она примет его условия без сопротивления и без жалоб.

Трюк с исчезновением сработал. Поверженная была готова унижаться и просить прощения. Но для начала надо его найти. Фрэнсис прошла по вагону, заглядывая в каждое купе. Двое других иностранцев тоже ушли. Значит, не так уж все плохо. Возможно, они отправились в ресторан вместе с Ричардом. Прошерстив три вагона, она вошла в вагон-ресторан в ожидании увидеть за одним из пластиковых столов «Формика» Ричарда со стаканом чая. Он поднимет на нее глаза, в которых еще будет гнев, но гораздо больше боли, а она примирительным, нежным тоном попытается объясниться. «Глупенький, я люблю тебя. Я хочу быть с тобой, но мне так нелегко отказаться от всего, к чему я привыкла».

В вагоне-ресторане Ричарда не было, но там сидели австралийцы. На фоне элегантных суданцев, одетых в галабии, они походили в своих футболках и в шортах на кучу мусора перед древним храмом. Фрэнсис, увидев их, облегченно вздохнула. Наверняка они знают, где Ричард.

— Привет, — сказала она, чуть не падая к ним в объятия при резком толчке поезда. — Вы случаем не встретили моего друга? Высокий, чернявый…

— Высокий, чернявый? — усмехнулся один из них. — Нелегкий вопрос. Под такое описание подходят практически все в этом поезде.

— Ага, — сказал другой австралиец, — вот если бы он был приземистым и белесым, то чуток выделялся бы на общем фоне.

И друзья рассмеялись над своей же шуткой.

— Он белый, но не приземистый. Думаю, вы видели его в вагоне первого класса.

— Точно, мы перекинулись парой слов вчера вечером. Ричард, верно?

— Да! Вы его нигде не видели?

— Боюсь, что нет.

— Черт бы его побрал. Куда запропастился? Никак не могу найти.

— Все же далеко ему уйти вряд ли удастся, правда?

Фрэнсис вытерла лицо шарфом.

— Ну конечно. Если встретите, будьте добры, скажите, что я его искала.

— Обязательно.

Вернувшись в купе, Фрэнсис решила успокоиться и трезво все обдумать.

Волноваться незачем, — люди не исчезают из поезда на полном ходу.

В вагоне ни звука, в купе первого класса — ни души, кроме австралийцев, нубийца и ее. Высунув голову в незастекленное окно, она крепко зажмурила глаза, чтобы в них не попали поднятые ветром песчинки. Ричард играет с огнем. Он выразил недовольство — допустим, в чем-то он прав. Но прятаться в скором поезде «Долина Нила» не только не смешно, но и нечестно по отношению к ней. Где бы он ни скрывался и как бы сильно они ни поссорились, с его стороны жестоко так надолго исчезать. Фрэнсис втянула голову в плечи. «Черт, впереди еще один долбаный скандал».

Нубиец, стоявший тогда в проходе, заглянул в купе, проходя мимо. В своих белых одеждах и тюрбане он был чистой воды привидение.

Фрэнсис просидела не двигаясь битых полчаса, медленно закипая от злости. В последнее время с ней не так уж приятно было путешествовать. Ну и что с того. Такого наказания она явно не заслуживала. А если и так, ведь Ричард всегда был таким миротворцем, утешителем, он не из тех, кто любит затягивать ссоры. Но на этот раз, судя по всему, дело обстояло иначе. Никогда раньше он так не взрывался. Как это не похоже на него! Наверное, примирения придется ждать несколько дольше обычного. Фрэнсис проклинала себя за то, что была слишком эгоистичной, зацикленной на своих переживаниях; она намеренно занижала его достоинства, презрительно отзывалась о его жизненных планах и никогда не придавала значения его успехам. За то, что Ричард серьезно относился к своей работе, называла его старомодным. За то, что ему хотелось обзавестись семьей и домом, обвиняла в отсутствии воображения. Вероятно, Фрэнсис была слишком строга к Ричарду, но какое это было безрассудство — влюбиться в него! Он и был тем гепатитом, которого надо было опасаться, той изнурительной дизентерией, из-за которой приходится возвращаться домой. Почему она разглядела это только тогда, когда уж ничего было не изменить?

Фрэнсис больше не могла спокойно сидеть на одном месте. Она снова отправилась на поиски. Вагоны второго класса не так плотно забиты, как до Атбары, но теснота жуткая. Фрэнсис прочесывала вагон за вагоном, случалась в двери туалетов и спешила дальше. Каждый раз, когда она спотыкалась или наступала кому-нибудь на ногу, раздражение усиливалось. Когда она, истекая потом, добралась до вагонов третьего класса, сознание ее начало мутиться. Ну где же он? Перед тем как перейти в другой вагон, Фрэн постояла на ветру на площадке, но легче ей стало лишь на мгновение, и то чуть-чуть. Какая-то смутная тревога поднималась от пяток вверх, отзываясь дрожью в коленках — как будто от голода. Она попыталась перевести дыхание и успокоиться. Главное — не потерять сознание. Это уже переходило всякие границы. Ричард знал, что она будет волноваться. Так какого лешего она должна тут гоняться за ним по поезду, пытаясь отыскать его в многотысячной толпе?

Руки у нее тряслись, когда она тщательно обыскивала вагоны. Пассажиры третьего класса сидели, тесно прижавшись друг к другу на жестких сиденьях, как будто слившись в единое существо, и от постоянного раскачивания в такт движения поезда погрузившись в беспокойную дремоту. Некоторые из них провожали ее взглядом, но марлевая блуза с длинными рукавами и мешковатые брюки достаточно прикрывали ее тело от любопытных глаз. Вслух ругая Ричарда, она продолжала свой путь. Наверняка он уже вернулся в купе и сидит себе, закинув ноги наверх, а она-то прошла уже более десяти вагонов, с трудом прокладывая себе дорогу. Ее взгляд прыгал от одного лица к другому, от мельтешения этих лиц голова шла кругом, и в конце каждого вагона ей приходилась вылезать на солнцепек и договариваться о том, чтобы ее пропустили дальше. Раньше Фрэнсис никогда не тошнило в поезде, но теперь ей стало плохо. Она мечтала о том, чтобы это поскорее кончилось. Когда она дошла до конца пассажирских вагонов, у нее слов не было от растерянности. Где же он? В грузовом отсеке? В локомотиве? Нет, это смешно! Только в этом поезде и можно было найти пишу, воду и тень на сотни миль кругом — в этом передвижном оазисе, приютившем пассажиров посреди местности настолько негостеприимной, что даже преступник, совершивший убийство, дважды подумал бы, прежде чем сойти с поезда.

Вид пустыни, раскинувшейся вокруг, наполнил ее ужасом. А вдруг он упал вниз и попал под колеса? А что, если он лежит сейчас на пятидесятиградусной жаре со сломанной шеей? Исключено. Кто-нибудь увидел бы, как он падает. Уж слишком много народу толпится в коридорах, стоит в дверях. Кто-нибудь уж точно заметил бы и дернул за стоп-кран.

И все же что-то похожее на страх заставило Фрэнсис поторопиться обратно опять через все эти вагоны. В гневе он мог уйти в другое купе и лежать сейчас где-нибудь на верхней полке в вагоне первого класса; ведь их-то собственный вагон она подробно не осматривала. Обратно она шла чуть ли не пятнадцать минут, и когда добралась, то осмотрела каждое купе. Заглянула на верхние полки, под нижние полки, выглядывала из окон, снова зашла в туалеты. Нигде его не было.

Не зная, что делать, она рухнула на скамью. Именно тогда, переведя дыхание, Фрэнсис заметила, что рюкзак Ричарда исчез.

Звук собственного тяжелого дыхания отозвался эхом в ушах.

Она вскочила, заглянула под сиденья, забралась на верхние полки, судорожно разыскивая пропавшую вещь. Последний раз она его видела на сиденье рядом с дверью, а Ричард сидел напротив, положив одну ногу на рюкзак. Как раз перед тем, как они начали ссориться. Он точно не взял его с собой, когда выскочил из купе, но, поскольку деньги у него были в рюкзаке, возможно, он вернулся за ним, чтобы пойти в вагон-ресторан. С другой стороны, ведь там была еще одежда и другие вещи — разумнее было бы оставить его здесь, чтобы не таскать с собой.