– Да, он такой и есть. – Дасти положил маленький кулачок Джуниор к себе на ладонь. Подкидывая ее вверх и вниз, он произнес: – Нежный, когда вы от него совершенно этого не ждете.

– Я заметила. Она страшно была сердита тогда на себя, потому что Евангелина – женщина, которую ее отец привез из Джорджии – была похищена сегодня утром.

Теперь Дасти перекидывал Джуниор с одной руки на другую.

– А я думал, Насти пришел туда из-за тебя.

Роман перехватил его взгляд и предостерегающе посмотрел на него.

– Джуниор украдкой посмотрела на Феникс, которая нежно поглаживала ее по розовой щечке.

– Она самая хорошенькая девочка на свете. – Она почти вплотную приблизилась к Джуниор. – Ведь ты самая хорошенькая девочка, да?

Носик Джуниор сморщился и стал похож на маленькую пуговку.

– Насти пришел в «Белла Розу» из-за меня. Этот тип – парень, который захватил Евагелину – атаковал меня прошлой ночью и затолкал в багажник машины в гараже.

– Подо…

– Не в присутствии ребенка, – мягко напомнил Роман. Дасти присвистнул, а затем сказал:

– Да, это ужасно, Феникс. Действительно ужасно. Черт возьми, мы должны сделать все, чтобы подобное не могло никогда повториться.

– Полиция до сих пор не помогла нам в поисках Евангелины, – призналась Феникс Дасти. – Знаешь, они выжидают.

– Да. Я знаю. Человека могут убить до того, как им удастся предотвратить это. Но я не хочу, чтобы ты волновалась. Понимаешь?

– Думаю, что ты очень добрый человек, – сказала Феникс, – и ты так нежен с Джуниор.

Дасти пожал плечами и покраснел:

– Мы должны делать то, что мы должны.

– Не каждый мог бы быть таким добрым, – она убрала с лица Джуниор растрепавшиеся волосики, – по отношению ко мне. И к Роману. И к вашей дочери, и ко всему.

– Моей… – Дасти нахмурился.

Роман прокашлялся и взял Джуниор на руки. Затем поднял ее на вытянутых руках и начал медленно опускать.

– Феникс знает, что Джуниор моя, – сказал он, мысленно умоляя, чтобы Дасти не проговорился, – она говорит, что теперь понимает – если бы не ты, я, возможно, пропал бы.

– А, – отреагировал Дасти, – ты имеешь в виду мать Джуниор. Отличительная черта зрелости – это умение прощать. Поэтому я полагаю, что я достаточно зрелый человек.

Роман мысленно поблагодарил Дасти.

– Конечно, ты такой и есть. Даст, есть ли у тебя горячий кофе? Феникс не очень-то много спала накануне ночью.

– Я спала столько же, сколько и ты, – парировала Феникс.

– Эта так? – невинно спросил Дасти. – Длинная ночь, да?

Роману не надо было и смотреть на Феникс, чтобы узнать, какого цвета сейчас у нее лицо.

– Теперь Феникс не может оставаться одна. Я был с ней прошлой ночью.

После некоторой паузы, пытаясь скрыть неловкость, Дасти спросил:

– Тот парень, который напал на Феникс, везде раскладывает бутылки из-под кока-колы?

Джуниор схватилась за ухо Романа. Он поморщился:

– Да нет, очки с толстыми линзами. Он оставляет их так, чтобы их можно было обнаружить. Рядом с тем местом, где он набросился на Феникс. На нем была другая пара очков, когда он схватил Евангелину. Мы займемся этим позже, Даст. А как насчет кофе?

– А где сейчас Насти?

– Все еще с хозяйкой квартиры Феникс. Развлекает ее.

– Да…

– Это не обычная квартирная хозяйка. Она одна из этих холодных, но сексуальных штучек. В ней таится многое, и я не думаю, что Насти этого не заметил.

– Роман!

Он улыбнулся Феникс, пытаясь ее успокоить:

– Шучу. Насти побудет там какое-то время. Когда я не смогу быть всю ночь с Феникс, останется он.

– Удобно, – заметил Дасти.

Роман на секунду замолчал, расстегивая свою джинсовую куртку, чтобы туда смогла забраться Джуниор.

– Насти будет спать на диване.

– А где же ты будешь спать?

– Не твое собачье дело!

– Не при ребенке, – сказал Дасти, понижая голос, – на сей раз мне кажется, это мое дело, если дело касается твоих любовных похождений.

Роман в раздражении покачал головой:

– Ты перегибаешь палку, дружище. Я и так пытаюсь забыть то, что ты тут сказал в присутствии Феникс.

– О да, – воскликнула Феникс.

Джуниор была уже полностью у Романа под курткой, и од застегнул молнию. Когда они были вместе, ей нравилось так близко находиться к нему. Он крепко обнял ее. Ей это нравилось с самого дня рождения.

– Мистер Миллер, – серьезно произнесла Феникс, – если бы у меня было хоть какое-то представление о том, в чем здесь дело, я бы… Если Роман отец Джуниор. Тогда я бы…

– Что бы ты тогда сделала? – спросил Роман с притворной угрозой.

– Вам не нужно волноваться, что будет еще один ребенок, – она имела в виду Джуниор, – Роман очень ответственный.

Он не мог поверить в то, что она это сказала.

Дасти начал отступать к двери в прихожую.

Он не произнес ни слова, пока не оказался в дверях. Затем он смог произнести только «ответственный». Он сказал это еле слышно и исчез.

– Он такой милый, – сказала Феникс, переплетая пальцы, – прекрасно чувствует ситуацию.

Кому-нибудь все это показалось бы забавным. Но не Роману.

– Дасти самый лучший из всех. – В конце концов теперь было понятно – после долгой лжи он таки признался, что он отец Джуниор.

В это мгновение ему показалось, что кровь застыла у него в жилах.

– Давай, детка, – обратился он к своей маленькой девочке, – давай сядем и обнимемся. – Она была его маленькой девочкой. Возможно, он не был ее отцом по крови и даже юридически, но она была его, и он был ее.

Скрестив ноги в кресле, он поцеловал глазки Джуниор, ее носик, погладил ее по подбородку, подул ей в ушки, пока она не пикнула и не поцеловала его в губы своим детским влажным ротиком. Роман закрыл глаза и продолжал держать ее на руках. Он вдыхал в себя запах детской присыпки и чистой одежды и… просто сладкого, сладкого ребенка.

– Па, па. – Она напрягла ножки и подпрыгнула и ударила ладошками по его щекам. – Ах!

Феникс рассмеялась:

– «Ах»? Это она сказала?

– Любимейшее из новых словечек.

Уже работая на публику, Джуниор с величайшим удовольствием повторила «ах».

– Я люблю тебя, – сказал ей Роман, с усилием сдерживаясь, чтобы не обнять ее еще крепче, – ты самый лучший ребенок. Самый лучший. – Что бы ни произошло, он сделает все возможное, чтобы она никогда не столкнулась с той мрачной и жестокой жизнью, которая выпала на долю ее матери.

– Какая была ее мать?

Он с трудом вернулся к действительности. Он не заметил, как Феникс прилегла на желтый ковер. Оперевшись о руку, она с серьезным лицом наблюдала за ним.

– Ее мать… – сказал Роман, едва не забыв вздохнуть, – ее мать была прекрасной женщиной. Она была смелой и совсем не думала о себе. Ее последняя мысль была о дочери.

Глаза Феникс заблестели. Она прищурилась:

– Почему ты на ней не женился?

Разве не предупреждал его святой отец никогда не лгать? Теперь надо как-то выкручиваться.

– Она не хотела выходить за меня замуж, – сказал он, чувствуя облегчение оттого, что на сей раз говорит правду.

Дасти с шумом распахнул дверь и снова оказался в комнате – но без кофе.

– Тебя кто-то к телефону, Роман. На кухне. Что-то важное.

Он снова испытал чувство благодарности. Возможно, ему так не повезет с ее следующим вопросом.

– Иду, – сказал он, поднимаясь. Он вытащил Джуниор из-под куртки и протянул ее Феникс:

– Не могла бы ты подержать ее несколько минут?

– Она не идет к незнакомым, – заметил Дасти.

Засунув все пальцы в рот, Джуниор молча переправилась на руки Феникс. Роман вслед за Дасти вышел из комнаты.

В прихожей Дасти на секунду остановился, чтобы послушать, не плачет ли ребенок.

Из гостиной не слышно было никакого рева.

Роман молча указал по направлению к кухне и направился туда.

Как только дверь за ними закрылась, Дасти повернулся к Роману:

– Какого хрена ты связался с этой девчонкой?

– Она не девчонка. Ей тридцать лет. И это мое дело – чем я с ней занимаюсь.