– Ты не хочешь есть? – Он протянул руку к бутерброду. Ладонь Феникс с такой силой опустилась на его руку, что их чашки подпрыгнули, расплескав кофе.

– Эй, – прошептал он, наклоняясь к ней. – Успокойся. Что бы ни случилось, все позади. Я здесь.

– Тебя не было там, когда ты был мне нужен, – прошипела она. – Ты обещал, что будешь рядом, но тебя не было.

– Я не могу ходить за тобой как тень. Ты была с Илоной. А потом, насколько я понял, у тебя была назначена встреча в городе.

– Я пропустила эту встречу. – Она, похоже, содрогнулась. – Твои партнеры нашли для меня другое занятие.

– Что ты говоришь? Неужели Пьер? Я сказал ему отцепиться от тебя, и, по-моему, он понял.

– Не Пьер. – Их глаза встретились. – Я тебя неправильно поняла? Разве ты не обещал меня защитить?

Она хотела выяснить все начистоту и не собиралась отступать, но сохранять самообладание становилось все труднее.

– Я сказал, что ты будешь в полном порядке, что позабочусь об этом – в обмен на соответствующее вознаграждение. – Знать бы только, что она – свой парень, и другого вознаграждения ему не нужно.

– Ты снова это говоришь, я ушам своим не верю.

Он поменял положение их рук и, сжав ее кисть в своей ладони, показал на сидевшего спиной к ним за соседним столиком человека.

– Ушам своим не верю, – шепотом повторила Феникс. – Что ты за человек, в конце концов?

– Человек, которому нужно немного сочувствия. Человек со своими слабостями. – Он произнес эти слова. Обратно их не вернешь.

Она вытаращила глаза и раскрыла рот.

– Забудь о том, что я сказал.

– Ты это сказал. Я не забуду. Ты… Ты хочешь признаться, что тебе нужен кто-то или что-то, что ты тоже уязвим?

Он отвернулся к окну, и все прохожие слились у него в глазах в одно цветное пятно.

– Ты, в самом деле такой крутой, каким хочешь казаться, Роман?

– Еще круче.

– Сомневаюсь.

Продолжай сомневаться. Он не мог позволить ей еще раз увидеть того человека, с которым он давно и успешно расстался. Он спросил:

– Ты успокоилась?

Она похлопала его по руке и, когда он снова взглянул на нее, подвинула к нему бутерброд.

Роман откусил немного и понял, как он голоден, – он с утра ничего не ел.

– Ты будешь?

– Нет.

– Что-нибудь случилось в клубе?

– Да. Когда я пришла наниматься на работу, мне многого не сказали, так?

Он сосредоточенно запихивал в бутерброд выпавшие оттуда кусочки салата.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что существует еще один клуб. Клуб внутри клуба, у членов которого куча денег и куча секретов.

Он аккуратно отложил бутерброд. Он ожидал услышать жалобы, что Пьер или Майлс – или кто-нибудь из клиентов – к ней приставал. Он знал о существовании «избранных», и один раз его даже провели в «святая святых» и ясно дали понять, что забавляться там имеют право только Джеффри с Ванессой вместе с горсткой клиентов и их особыми «гостями». Никто из работавших в клубе, кроме Илоны, никогда не пересекал порога загадочной двери, ведущей в подземные апартаменты.

Тщательно обдумав свои слова, Роман произнес:

– По-моему, ты переутомилась.

Она откинулась на спинку стула:

– Вот, значит, как. Переутомилась. Перенервничала. Может быть, слегка тронулась. – Она схватилась за край стола. – Меня чуть не изнасиловали.

Несколько человек повернули головы.

Дрожа внутри от гнева, Роман взял со стола недоеденный бутерброд и начал его внимательно разглядывать. Надо выбраться отсюда, сделав как можно меньше шума. А потом он убьет этого подонка.

Его ослепила вспышка.

Он оглянулся, но единственным движущимся объектом в помещении – кроме обслуги за прилавком – была дверь. Она, покачиваясь, медленно захлопнулась.

– Ты видела?

– Вспышку? – спросила Феникс. – Да. За окном, наверное.

– Нет, внутри, – возразил он. – Кто-то здесь фотографировал.

– Какое это имеет значение?

Она убрала назад волосы, падавшие на бледное лицо. Чтобы не пугать ее, он не сказал ей о том, какое это может иметь значение.

– Нам лучше уйти отсюда. Переберемся в более укромное место. – Вытянув шею, он оглядел всех, кого мог охватить взглядом. Никого знакомого. Никого подозрительного. Никого с фотоаппаратом.

– Мне, кажется, не подняться.

Роман мгновенно обернулся к ней:

– Какого… Что это значит? – Он поднялся и, обойдя стол, встал рядом с ней. Положив одну руку на стол, а другую – на спинку стула, он наклонился к ней: – С тобой что-то сделали, Феникс? Не морочь мне голову. Если у тебя есть какие-то повреждения, я отвезу тебя в больницу.

– Не надо меня в больницу. – Ее пальцы поправили ленточку в волосах. – Но твоя забота просто трогательна. Прошлой ночью я подумала, что ты собираешься меня убить.

– Черт… – Нет, нельзя терять самообладания. С ней что-то случилось, что-то серьезное, и вчера он действительно вел себя с ней слишком агрессивно.

– Я сожалею. Я не рассчитал своих сил. И потом, я не привык драться с женщинами.

– Только с мужчинами?

– Да, если ты об этом спрашиваешь.

Ее глаза вдруг наполнились слезами. Она всхлипнула и крепко сжала трясущиеся губы.

Не всякий выбирает профессию, делающую человека способным справляться почти с любой ситуацией – подчас отключаясь от собственных чувств. Он сделал это, чтобы обрести себя. Обрел он себя или, наоборот, полностью потерял?

Он давно уже перестал терзать себя подобными вопросами.

Роман поднял деревянный поднос, на котором она принесла свою еду, и поставил на соседний столик.

– Феникс, – произнес он, поворачиваясь к ней, – иногда полезно дать волю своим эмоциям.

Она покачала головой:

– Это глупо.

– Вовсе не глупо. Когда мы теряем почву под ногами, нам бывает трудно с собой справиться.

Из ее глаз выкатилась слезинка, она вскинула голову:

– Я не теряла почвы под ногами и прекрасно владею собой.

– Неужели? – Она чувствовала затылком тепло его шеи. Он провел большим пальцем по нежной коже у края волос. – Не думаю. Ты не совсем в форме, и ты – не та, кем хочешь мне казаться.

Когда она попыталась высвободиться, он обхватил ее за плечи и не отпустил. Опустившись на корточки, он поднял салфетку и промокнул ей слезы. Она попыталась отвернуть голову.

– Ш-ш, – произнес Роман. – Наверное, это было последней каплей, да?

На этот раз к окну отвернулась Феникс.

– Да? – Он повернул ее лицо к себе.

Она опустила веки. От влаги ее золотистые ресницы казались шероховатыми.

– Хочешь об этом поговорить?

– Я не знаю, о чем ты.

Очень осторожно, ожидая сопротивления, он обхватил ее руками и прижал ее мокрое от слез лицо к своей груди.

– Поплачь, если тебе нужно. – Он мягко похлопал ее по спине и с горечью подумал, что не имел понятия о том, как высушить слезы женщины и убаюкать ее в своих объятиях – приходя в восторг от этого ощущения, – пока в его жизни не появилась одна маленькая девчушка.

Феникс, съежившись, положила ему на грудь сжатые в кулачки руки и прижалась к нему.

Он погладил ее по волосам. Ее запах – аромат лимонных духов – чудился ему, даже когда ее не было рядом. Какая она мягкая. Чувства, которые он испытывал, были ему совершенно незнакомы и очень опасны для него, – желание принять и защитить.

– Когда ты играешь со взрослыми людьми, ты тоже должна быть взрослой. – Держать ее в руках было так естественно, так приятно. – Ты не подходишь для этого, Феникс.

Она замерла.

Если все сделать правильно, он сможет убить двух зайцев. Не открывая своих карт, он попытается в точности выяснить, кто такая Феникс и чем она занимается. Нравилось ему это или нет, ему очень хотелось знать, кто она такая.

– Хочешь мне обо всем рассказать? Расскажи мне о себе – что было до того, как ты появилась в клубе?

Феникс подняла голову и взглянула на него. Он вздрогнул от прикосновения ее пальцев к его рту. Она следила за тем, как ее ногти повторяли очертания сначала верхней, затем нижней его губы.