– Отведи ее пока... – кивнул Гиви подручному. – Накормите, пусть отоспится.

Ольгу действительно накормили и заперли в одной из комнат, где была кровать и чистое белье. Она уснула мгновенно, едва коснувшись лицом подушки. Она не знала, сколько проспала, пока ее не разбудили и не отвели снова к Гиви.

На этот раз весь разговор Гиви вел по-другому. Он не давил на нее и не шантажировал. Он просто разговаривал с ней, говорил, что видит в ней честного человека, а таким всегда тяжело; что какой-то мерзавец искалечил ей жизнь и она ему отомстила; и что в создавшейся ситуации он предлагает ей самое лучшее решение. Если она даже выживет у ментов, из зоны если и вернется, то лет через пятнадцать, и нормальной женщиной ее назвать будет нельзя.

– Для тебя все будет закрыто, – сказал Гиви. – С тобой кроме урок даже спать никто не будет. Кому нужна отсидевшая за убийство? У меня же ты будешь иметь все, а главное – свободу.

– Зачем мне такая свобода? Какой ценой? Я не убийца, я лишь отомстила подлецу.

– Таких подлецов много. Хочешь помочь людям и избавить их от этих людей – я дам тебе такой шанс. В противном случае ничего хорошего в жизни тебя не ждет.

Такой разговор у Ольги с Гиви был не один. И в конце концов она наконец согласилась на его предложение, поставив одно условие:

– Это должны быть люди из вашего уголовного мира. Или в крайнем случае отпетые мошенники. И ты перед каждым делом будешь доказывать мне обоснованность этого шага.

Гиви посмотрел на нее и сказал:

– Хорошо. Считай, что мы договорились.

С того разговора прошло два с половиной года. Мохначев был шестым заданием Гиви. До этого было три уголовных авторитета, один рэкетир и один сутенер. И каждый раз Гиви рассказывал Ольге о том, чем занималась ее будущая жертва. С уголовниками ему было проще всего – за ними много чего водилось. О многих из них писали в газетах. Рэкетир был молодым, но рьяным парнем, и стоял во главе банды своих сверстников, которые пытались отвоевать у признанных авторитетов место под солнцем. После его смерти банда развалилась, а его подельники в основном попались на мелких делах и были пересажены милицией.

Больше всего возни было с сутенером. Ольга даже сидела в потайной комнате, слушая как несколько проституток жаловались Гиви на жестокие побои своего сутенера. С блядями Гиви не стал бы связываться, если бы одна из них не оказалась его землячкой. Она знала Гиви еще по Батуми, откуда он был родом. Гиви послал сутенеру парней с предупреждением о том, чтобы он поубавил свой пыл, но тот никак не отреагировал. Тогда Гиви послал Ольгу...

Насчет Мохначева у Ольги были самые большие сомнения. Но и здесь Гиви убедил ее в правильности своего решения.

Ольга завела машину и поехала в дворец культуры авиастроителей на работу.

Она уже два года вела в этом дворце секцию карате для детей. Поначалу, когда она после полугодового сидения у себя в квартире, объявила об этом решении Гиви, тот отнесся к этому весьма прохладно.

Но Ольга настояла на своем, объяснив это тем, что она должна жить нормальной жизнью, а не сидеть в одиночестве в постоянно меняющихся снимаемых квартирах или проводить свое время в неустанных занятиях по стрельбе и рукопашному бою.

Практически так Ольга и жила первые полгода после заключения договора с Гиви. В одном из пустующих цехов металлургического комбината Гиви устроил импровизированный стрелковый тир. Именно там Ольга и проводила значительную часть своего времени, тратя целые коробки патронов и стреляя из самых разнообразных видов оружия.

Через два месяца занятий результаты, достигнутые Ольгой, поразили Гиви. Девушка могла с легкостью из двух пистолетов с десяти шагов от бедра расстрелять мишень человека, не пустив практически ни одну пулю «в молоко».

Однако жизнь брала свое. Гиви прекрасно понимал, что Ольга еще молодая девушка и не может целыми днями заниматься мужскими занятиями. У нее должно быть хотя бы подобие нормальной жизни.

С другой стороны, именно этого он и боялся. Он опасался, что, оправившись от шокового состояния и заживя жизнью нормального человека, Ольга начнет постепенно выходить из-под его контроля и влияния. А этого допустить он не мог. Поэтому всегда тщательно следил за тем, что происходит в ее жизни и даже пытался понять, какие мысли занимают голову Ольги в тот или иной момент.

Но Ольга и здесь добилась все же некоей самостоятельности. Она сама снимала квартиры, лишь информируя Гиви о новом своем адресе. Она самостоятельно решала, где ей отдыхать и каким образом. Неизменно было лишь одно: как только являлся гонец от патрона с сообщением, что она ему нужна, Ольга немедленно являлась пред очи Гиви.

За ведение детской секции в дворце культуры ей платили очень мало. Однако для нее это не имело никакого значения. Дети были по сути дела единственной отрадой в ее жизни. Возиться с ними доставляло ей удовольствие. Это была своего рода душевная релаксация после всех стрессов, которые ей довелось пережить в ее темной и тайной от других работе.

Ольга припарковала машину недалеко от дворца культуры и, легко поднявшись по широким ступенькам, вошла в здание. Она направилась в кабинет своей непосредственной начальницы, Марии Николаевны Холмогоровой, отвечавшей в дворце культуры за работу с детьми.

– Здравствуйте, Мария Николаевна, – бодро поздоровалась с ней Ольга.

– Олечка, здравствуй, – улыбнулась в ответ Мария Николаевна. – Ну, наконец-то... Как съездила? Как тетушка?

– Спасибо, хорошо. У тетки все нормально.

– Ну и слава Богу!

– С завтрашнего дня могу начать работать. Так что давайте объявление.

– Да, родители уже приходили, спрашивали. Дети рвутся на занятия.

Ольге очень нравилась эта пожилая женщина, всю свою жизнь отдавшая работе с подрастающим поколением. Личная жизнь Марии Николаевны не сложилась. После того как ее муж трагически погиб в молодом возрасте в автомобильной катастрофе, она так и не вышла вторично замуж. Детей у нее не было. К тому же последние двадцать лет у нее на руках была тяжело больная мать, которая требовала к себе постоянного внимания.

В неудавшейся жизни Марии Николаевны Ольга находила схожесть со своей жизнью. Сближала их и та жертвенность, с которой обе отдавались работе с детьми. Для Марии Николаевны дети также являлись единственной радостью в жизни.

Подруг у Ольги не было. Тех, с кем она общалась во время учебы в университете, она видеть не хотела. Они словно остались в прежней жизни, куда ей дорога была заказана. Новых завести не удалось.

Да Ольга и не очень к этому стремилась. Женщины всегда слишком любопытны, а любое проникновение в тайную жизнь Ольги могло оказаться для нее смертельным.

Общение с Марией Николаевной отчасти компенсировало и этот перекос в жизни Ольги.

– Как твои дела? – спросила Холмогорова, закуривая сигарету. – Погода влияет?

– В каком смысле?

– Ну как же, весна, гормональные бури... Я уж думала, ты приедешь назад замужней женщиной.

– Нет, я об этом пока не думаю.

– И зря. Я тоже не думала. Сначала не хотела думать, а сейчас уж лучше и не думать.

Мария Николаевна усмехнулась и выпустила дым изо рта.

– Нет, надо тебя выдать замуж! Это точно! – категорично заявила она. – Только это должен быть крепкий мужчина. Обычному мужику ты в первой же семейной ссоре челюсть свернешь.

– Вот поэтому я и не спешу. Нормальный мужик с такой как я связываться не будет.

– В институт-то в этом году поступать будешь?

– Не знаю. Посмотрим. Пока мне и так неплохо живется.

– Ну-ну, – Мария Николаевна скептически посмотрела на Ольгу. – Ладно, затрепалась я с тобой.

Она загасила сигарету в пепельнице и сказала:

– У меня дел по горло. Завтра приедет комиссия из города. Будут проверять, как у нас поставлена культурно-массовая работа... Господи, времена меняются, а комиссии как шлялись так и шляются! И все об одном и том же. Да, чуть не забыла... Зайди в кассу, там сегодня деньги есть. Можешь получить зарплату.