— Имитация чего?

— Ну, не знаю! Чего-нибудь… Вы лучше посмотрите-ка, что за штуковина была под крышкой.

Борта гроба были довольно широкими, и то, что Майк назвал штуковиной, оставалось лежать на прежнем месте. Это оказались ножны небольшого узкого кинжала. Но разочарование ждало искателей сокровищ: эти ножны нисколько не были похожи на те, виденные по телевизору. Совершенно ничего не было в них привлекательного — черная тисненая кожа в отделке из белесого металла.

— Понятно, — сказал Билл. — Положили, чтоб не задохнулась. Значит, живая. Слушайте, а может, тут готовится какое-нибудь шоу для туристов и актеры здесь вечером репетируют? — Идея насчет шоу понравилась ему. — Услышали, как мы ломимся, и решили нас разыграть. Пошутить! Может, это какая-нибудь студентка театральной школы и сейчас едва сдерживается от смеха над нами, дураками…

— Ты что городишь? — Майк повертел пальцем у виска. — Какая студентка? И она тут, по-твоему, ночевать собралась? Ей больше спать негде?..

— Ладно тебе язвить, умник! — не выдержал Сэм. — Сам-то ты что думаешь? Кто это? Спящая красавица? А в руках у нее сокровища? Маловат ящичек!..

— Кстати, — перебил его Майк. — Почему мы до сих пор не посмотрели, что в шкатулке?

— Сам смотри! Я в гроб руками не полезу!

— Я тоже!

— Идиоты, — пробормотал Майк, протянул руку и осторожно, чтобы не коснуться пальцами голубоватой руки, придерживающей шкатулку, поднял крышку.

От этого движения шкатулка немного наклонилась и то, что там лежало, выскользнуло и легло на руку женщины, охватив ее, как браслетом.

Это и оказался браслет: в широкой ажурной золотой оправе полыхали камни цвета красного вина, каждый размером чуть не с горошину — темное красное вино в хрустальном бокале на фоне пламени свечи, — и каждый слепил глаза, отбрасывая искры всеми гранями и каждой гранью одновременно отражая блики, отброшенные гранью соседнего камня. В шкатулке, тоже готовое выпасть, лежало точно такое же колье. Оно завораживало еще сильнее, потому что было больше размером — просто неприлично широким, с длинными подвесками. Казалось, особенно если смотреть долго и пристально, что колье и браслет — живые, подрагивают и шевелятся. Зрелище гипнотизировало и было почти мистическим.

— Сколько это может стоить? — едва сумел выдохнуть Сэм.

— Ты до стольки считать не умеешь, — ответил ему Майк.

Сэм не обиделся и замолчал: он знал, что Майк родился в семье потомственных ювелиров, из чего следовало, что в камнях Майк кое-что понимает.

— И что теперь? — тоже едва слышно спросил Билл.

— А что, есть несколько мнений?

— А ты уверен, что это не подделка? Какое бы не готовилось тут представление, кто будет использовать настоящие брюлики? На эти штучки можно прикупить небольшой островок в Тихом океане. Нет?

Майк потер переносицу, он пребывал в затруднении.

— Ну, рубины, конечно, не бриллианты… Но это какие-то очень хорошие рубины, и главное — здоровенные какие… Есть такие имитации, — принялся рассуждать он, вновь демонстрируя свою эрудицию. — Распознать можно только на специальном оборудовании. Миллионеры себе заказывают, чтобы носить, а настоящие бриллианты хранят в сейфах. Если такое наденет, например, служащая банка, никто не подумает, что настоящие. Если жена владельца банка — будут спорить. А если королева Англии — никому и в голову не придет засомневаться в подлинности. Такие подделки тоже стоят нехило.

— У них нет денег на подсветку замка, а то они будут заказывать такие штуки для реквизита!.. Стекляшки!

— Не знаю, не знаю… Выглядят очень убедительно.

— И что ты предлагаешь?

— Забрать побрякушки, а потом разберемся, настоящие или нет.

— А если сигнализация? А если она вообще живая и нас сейчас слышит?! — прошипел Билл.

— Ну и что? Скажем, что интересно было. А если живая — вообще никаких проблем: скажем, что пошутили. Шутка! Да и никакая она не живая, а манекен. Ну, кто будет лежать тут на ночь глядя? Какие артисты? Чтобы нас попугать? И потом, я сказал уже, как можно проверить, живой человек или нет.

— И кто же будет проверять?

Они переглянулись. На несколько минут воцарилась тишина.

— Ну-у, — нерешительно протянул Сэм. — Чья была идея?

Билл и Сэм посмотрели на Майка, но тот не растерялся и сказал:

— Между прочим, среди нас есть один мальчик, который ведет себя, мягко говоря, непонятно.

Все трое дружно повернулись, посмотрели на четвертого своего приятеля, стоявшего молча в стороне, и удивились. Выражение лица у Криса было странное. Не испуганное, нет — это бы их не удивило, — а именно странное. Нехорошее было выражение.

— Если вас интересует мое мнение, — сказал тот неожиданно для самого себя окрепшим голосом, — то вот оно: валить нам надо отсюда, пока целы.

Майк презрительно усмехнулся. Билл хмыкнул. А Сэм разозлился:

— Ага, да-да, сейчас же немедленно! Ты понимаешь или нет, придурок, что мы нашли сокровища?! Даже если это имитация, это огромные деньги!

— Это не наше…

— А чье? — Майк засмеялся. — Может, скажешь, что это графские рубины? А это его баба, да? Что ж он ее здесь одну оставил? Обворовать могут! А то и хуже!..

И тут все засмеялись и окончательно перестали бояться.

— Да что с ним говорить! — продолжал Майк. — Пусть как хочет. Мы его в долю не берем!

И он протянул обе руки сразу, чтобы одновременно взять колье и браслет. Все-таки он не был до конца уверен, что это манекен, как и в том, что рубины — настоящие. Скорее всего, это была очень хорошая имитация. Слишком уж они были большие и прозрачные, эти рубины, чистого, самого лучшего оттенка, и огранка — что надо. Такой камень и один-то стоит бешеные деньги, а их тут — целая россыпь. На всю жизнь может хватить, если не очень дурить…

«Кранты! — успел подумать Крис. — Полный каюк!»

Он хотел крикнуть «Нет!», но не успел.

Грохнуло так, что все четверо присели, зажмурились и втянули головы в плечи. Помещение заволокло туманом, несколько свечей погасло, и в воздухе запахло чем-то горько-кислым. Запах был знакомым, похожим на тот, что бывает при запуске петарды. Все четверо пускали петарды, и всех четверых как обожгло догадкой — порох! Но теперь запах был гораздо сильнее, от него резало глаза и першило в горле, и казался он не игрушечным, как раньше, а пугающе настоящим, как… как запах пороха. Запах выстрела.

Оглушенные, они закашлялись, но ничего не успели сказать: раздался скрежет металла о металл, и они обернулись на звук. Удушливый дым рассеивался, и видно было, что решетчатая дверь распахнулась и из черного проема навстречу им шагнул и остановился человек.

Незадачливые кладоискатели перестали дышать — они во все глаза рассматривали вошедшего. А посмотреть было на что!

Удивительным был не столько сам костюм, вызывающий в памяти образы из фильмов «про мушкетеров», сколько идеальный покрой: несомненно, одежда была сшита очень хорошим портным и точно по мерке. Кроме того, и красного цвета камзол, и белый кружевной воротник, и даже ботфорты с поднятыми отворотами выглядели хотя и чистыми и даже новыми, но какими-то все-таки… Впечатление было такое, что одежды то ли долго где-то долго пылилась и оттого поблекла, то ли ее «состарили» искусственно: видно, и художник по костюмам, и закройщик потрудились в поте лица, чтобы достичь такой исторической достоверности костюма. Ни дать ни взять — кавалер сошел со старинного полотна. Именно с полотна, а не с экрана, не со сцены и не со съемочной площадки. А главное — незнакомец выглядел в этой одежде совершенно естественно, а не так, как в некоторых так называемых «костюмных» фильмах, когда над кружевным жабо или под рыцарским шлемом красуется голова современной фотомодели, которая даже не постаралась задуматься о том, какой должен был бы быть взгляд у мушкетера или рыцаря, чтобы привыкнуть к этой одежде. Не говоря уже о прическе…

…Саблю в ножнах они разглядели сразу. Как и дымящийся пистолет, имевший вид скорее музейного экспоната, чем театрального реквизита.