Все сидели и с раскрытыми ртами слушали этот удивительный рассказ удивительного человека. Вдруг, в самый патетический момент, с шумом раскрылась дверь, и в комнату бомбой влетел Иван Иванович. Увидев Грохотова, он вздохнул с облегчением и обратился к нему:

– Наконец-то я тебя нашёл, Лев Ильич! Все телефоны оборвал, на службу не ходил – с самого утра тебя разыскиваю. Прости, дружище, ты, наверное, ругаешь меня за то, что я тебе вместо билета на полёт второпях свою хлебную карточку отдал. Прости… Жена меня за неё чуть не съела. Вот возьми свой билет, отдай мою карточку.

В комнате наступило неловкое молчание. Затем все взоры обратились на побледневшего Грохотова и раздался оглушительный взрыв хохота. Метеоролог побагровел, вскочил и, прокричав: "Я вам докажу, что летать буду!", – выскочил из комнаты, хлопнув дверью…

Грохотов лез из кожи вон, чтобы понравиться Бирюковой. Она не знала настоящего Грохотова, мало обращая внимания на рассказы товарищей. Она считала его в действительности таким, каким он, рисуясь перед ней, пытался себя представить: умным, решительным, смелым. Но скоро недвусмысленная настойчивость Грохотова стала её беспокоить. Всё чаще и чаще, словно невзначай, он брал её за локоть и привлекал к себе. А сегодня утром его "ухаживания" были так назойливы, что девушка была вынуждена его выгнать. Этот инцидент ей сказал о многом, и сейчас в присутствии Грохотова она чувствовала себя неважно.

Только боязнь показаться невежливой заставляла Аню сидеть на вечере. Но Грохотов и здесь не давал ей покоя, взглядами напоминая о себе. В конце концов Аня не выдержала и, ни с кем не простившись, ушла в свою комнату. Это вышло так неожиданно, что все, словно по команде, сразу повернулись к Грохотову, считая его виновником такого странного поведения девушки. Тот вспыхнул, но сейчас же овладел собой и с независимым видом уставился в потолок. Веселье на минуту оборвалось. Блинов быстро нашёл выход, затянув:

Мы рождены,

Чтоб сказку сделать былью…

Прислушавшись к знакомым звукам "Авиамарша", Аня как-то сразу успокоилась и с наслаждением растянулась на своей походной койке. Но мысли не изменили направление, и девушке вспомнилась её первая неудачная любовь.

…Лет шесть назад, наивной девушкой, она случайно познакомилась с некиим энергичным молодым человеком, который отрекомендовался ей лётчиком. Рассказы нового знакомого быстро вскружили голову девушке, с детства мечтавшей о севере. Он говорил, что скоро уезжает на крайний север, приглашал ехать вместе, обещал научить лётному делу. Предложение было слишком заманчивым, чтобы ответить на него отказом. Аня согласилась. И сейчас ей ярко, как будто это было вчера, представилось, как она сидела со своим "лётчиком" в купе одного из вагонов поезда, нёсшегося на восток. Вместе с ними ехал молодой человек в военном костюме с кубиком на голубой петлице.

За восемь дней пути немало жутких приключений рассказал девушке её "лётчик". Слушая его, военный почему-то улыбался. Восхищённая Аня не замечала этих улыбок.

Перед Владивостоком, когда Анин знакомый вышел из купе, военный подошёл к девушке и отрекомендовался:

– Младший лётчик Иванов!

Аня удивлённо подняла глаза. Иванов продолжал:

– Вы верите, что ваш… – он показал рукой на дверь, – лётчик?

– Да. А какое вам дело? – вспыхнула Аня. – Он старый лётчик.

– Он не лётчик…

– Врёте вы!

– Он не лётчик, а лакей из какого-нибудь захудалого кабака. Он лжец! – с пылкостью юноши заявил Иванов.

На этом они расстались. Но вскоре Ане снова довелось встретиться с Ивановым. Заплаканная, она сидела на своём чемоданчике в том самом учреждении, которое ведало "секретной экспедицией" её знакомого. Документы разоблачили липового "лётчика", ой оказался помощником повара, и Аня не знала, что ей делать дальше. Узнав, в чём дело, Иванов дал ей денег на обратный проезд и посоветовал меньше верить "всяким прохвостам" и начать учиться. Через три года Аня стала бортмехаником лётчика Блинова…

"Не везёт мне", – с усмешкой подумала она, укладываясь спать.

За окнами выла пурга, но в домике было весело и людно. Грохотов вдохновенно рассказывал Курочкину о том, как перед самым отплытием он познакомился с бывшей графиней. Он не замечал, что собеседник иронически улыбается…

Приблизительно в тысяче километров восточнее древнего Груманта расположен архипелаг Земля Франца-Иосифа.

Десятки безлюдных когда-то островов сейчас густо заселены. Почти каждый защищённый горами от ветра клочок земли дал приют советской колонии. Но земля по-прежнему покрыта льдинами, часто со звоном отрывающимися от сверкающих ледников. В горах, среди бурых базальтовых скал, на знаменитых "птичьих базарах", по-прежнему гнездятся миллионы полярных птиц. Они строго разделили между собой эти скалы. Здесь живут белогрудые люрики, на соседнем острове – крикливые кайры, ещё дальше – изящные чёрные чистики. Они раз и навсегда избрали себе место, и горе птице, залетевшей в район чужих гнёзд!

Богата птицей и зверем суровая Земля Франца-Иосифа. Поселившимся в многочисленных колониях советским промышленникам не приходится сидеть сложа руки. Ещё в 1933 году эта земля давала сто процентов добываемых в мире морских зайцев, девяносто процентов белых медведей и около шестидесяти пяти процентов моржей. Ледниковые горы хранят в себе крупные запасы бурых углей, хорошо горящих в каминах зимовщиков…

Здесь, в бухте Тихой, как и на Шпицбергене, в клубе посёлка собрались встречать новый год "беляйкинцы" и зимовщики.

После небольшого доклада начальника экспедиции выступил профессор Бахметьев. Он рассказал об освоении Арктики, о её природе и загадках. Он привёл целый ряд дерзких научных гипотез. И одна из них – гипотеза о возможности очищения полярного бассейна от льдов – прозвучала особенно жизненно.

– Проследите линию дрейфа великого Нансена, – говорил профессор. – Что преградило дорогу его "Фраму"? Какой гигантский барьер, помимо Гренландии, мешает продвижению льдов на запад? Мы смело можем предположить, что загадка этого торможения – земля. И она должна быть открыта нами…

– Мы взорвём её к чорту! – подал реплику Уткин.

Все невольно рассмеялись.

– Браво, Уткин, ты будешь её подрывать!

Скрывая улыбку, Бесфамильный позвонил, призывая к порядку не в меру развеселившихся остряков.

Прослушав интересный доклад профессора и утвердив текст приветственных телеграмм на Большую землю, все отправились в столовую. Здесь не было сдерживающего страсти звонка Бесфамильного, и смолкнувший было в начале ужина разговор стал опять оживлённым. Смелая мысль профессора Бахметьева, подтверждённая материалами гидролога Семёнова, взволновала всех.

– Экспериментальный полёт Иванова, – говорил Бесфамильный, склонившись к Беляйкину, – принёс нам неожиданно богатый материал. Вы помните, Юрий Давидович, результаты их промеров? Чем дальше на запад, тем мельче и мельче становилось море… Пока всё идёт, как по нотам, и кто знает, может быть, будущий год принесёт с собой окончательное подтверждение нашей теории, и мы разгадаем загадку ледового погреба…

Начальник экспедиции рассеянно слушал лётчика, наблюдая за своими подчинёнными. Все они были "в форме", как говорят спортсмены. Видимо, сказывались ежедневные прогулки на лыжах и здоровый санаторный режим, введённый врачом Гореловым. Многие бросили курить. Алкоголь был изгнан из употребления ещё в Архангельске.

– Какой прекрасный народ, – не скрывая восхищения, произнёс начальник экспедиции. – Кто может сомневаться в том, что с таким народом мы не выполним своих задач? Да, белое пятно доживает свои последние дни.

Движением локтя он пригласил к наблюдениям Бесфамильного. Они оба стали слушать разговор Иванова с Уткиным.

– Фантазёр ты, Жуткин, – корил Иванов. – Всё у тебя не как у людей. Слушаешь твои телеграммы и диву даёшься: где ты такое увидал? Всё такое пафосное, возвышенное – уши вянут.