Ну, восьмой ряд пока не закрыт.
— Получается, что у каждого электрона… — Кирилл почесал макушку, пытаясь сообразить, сколько будет электронов по одной орбитали.
— Шесть братьев с разными спинами. Два без выверта, два вывернутых, и два дважды вывернутых. И на той стороне столько же. Так что, таблицу Менделеева можно продолжить. До бесконечности. Но даже для открытых элементов седьмого периода нужны особые условия. Франций реагирует с любым элементом, пожирая его. Был бы открыт инертный газ, скажем данон, ничто не смогло бы поколебать его.
— А, скажем, темная материя, могла бы оказаться таким газом? По идее, если он накапливается в звездах, при взрыве он должен выдавливаться в верхние слои и отбрасываться в космическое пространство.
— Вполне мог бы. Вакуум сам по себе лишен какой либо среды, однако самые смелые открытия ваших ученых доказывают обратное — далекие волны радиогалактик легко достигают ушей слушателя! Следовательно, среда есть и при этом неплохой проводник.
— Это не химия, это, скорее, физика…
— Демонология не предполагает деление науки, она рассматривает явление в целом. Конечно, расчеты, которые делают явление непонятным и незаконченным, не лишены смысла, но рой мыслей уже не постучит в голову. Все великие открытия делались интуитивно, а иногда во сне. И то, что пытаются разузнать ваши ученые, древние знали наверняка! И сумели уложить знания в одну лишь сказку. Проблема не в том, как все это проверить, а в том, как не получить по мордам. Открыт порох, суммарный и атомарный вес его изучен вдоль и поперек, а как остановить безумие, не скажет ни один ученый. И так любое ваше открытие.
— Чем плох телефон? — обиделся Кирилл.
— Требуются доказательства? Люди верят всему, что им сказали и показали — и не ищут ответ. Первые лица государства не по делам судят, а по явлению народу. В телевизор можно сунуть все, что угодно. Но таковы ли, если миллионы людей не имеют куда преклонить голову?! И кто скажет, что им делать? И спят, и видят сон. Высокопарностью слов не бедствующих ни сыт, ни пьян. Раньше открытия приближали человека к Богу, а сейчас выдавливают из Бытия, в котором сам себе не рад.
— Но ведь живы! Тьфу, тьфу, тьфу!
— Надолго ли?! — прищурился кот, усмехнувшись. — Объединилась Смерть с Кащеем Бессмертным и распять собралась Дажьбога. И пошел Дажьбог в море-океан на остров Буян, где в яйце смерть Кащеева хранилась. Видит, в небе Семаргл-огнебог и Перун-громовержец, в поле Волх скачет, сын Индрика-змея, и Змея поддонный спину подставляет! Достал яйцо, принес, а Смерть ему чащу хмельную. Набежала Жива, выбила отраву из рук. И прозрел…
Сам попробуй разрулить свой вопрос.
— Не-а, рулить отказываюсь, — сразу отказался Кирилл. — Я с моими мозгами дальше твоих слов не хаживал.
— Горе мне, горе, с именами хоть разберись! — с досадой бросил кот. — Не ответишь на экзамене, человека не увидят. Вот сейчас только пространство поднебесной рассмотрели! Три тут, три там, одно измерение между ним, в Небесном царстве столько же, впереди вселенной еще три, пространства там как бы нет, но сам Сварог впереди Роба бежит, путь Солнцу прокладывая, три в чреве его, там где Бездна упокоилась, да сам Род — двадцать одно измерение у Рода Небесного. У человека десять. Не ленился бы, давно бы переплюнул Энштейна! Приложил на себя! Дажьбог продолжение Перуна, там он правый ментал, а здесь левый.
Так кто пошел воевать?
— Сам Перун?
— Именно! Но до Царствия Поднебесного ему не достать, если только через Дажьбога. Волх, сын Индрика Змея, такой же хвост Валеса, как Дажьбог хвост Перунов — но и через него не получится. Могучим Волха делает матричная память Царствия Небесного. Как все Боги, он питается молоком коровы Земун. Дажьбог могуч, оттого что нет у Подвселенной сознания, не руководит она собой — и оттого относительно чист Перунов хвост. Волх и зверь, но не зверь. Что может человек против Вселенной, которая за Родом в огонь и в воду?!
Вот ты, нет у тебя ближнего, а земля, которая хранит твою матричную память, не умерла. И поит тебя корова Земун молоком, которое течет по земле, где Волх и зверем скачет, и Финистом Ясным Соколом летит. А ту раз, смотрит Перун на Волха-зверя, и понимает: один Кащей бессмертный поднимается из земли — и Марена с ним. И Дажьбог не возвращается — спустился до Валеса, но не повернулось колесо сварожье.
Как у Мирки, если бы сама она чистой была и кровь Александра видела. И что бы ни делала, как бы не поднимала, и мыслью, и делом — Смерть там. Опоит Ирина зельем Александра и прикует все помыслы ее к горам Карпатским. Не под нею Александр, а под ворогом.
Ну, нетрудно догадаться, чем занимались Перун и Дажьбог потом…
— Иринку грохнули? — с завистью вздохнул Кирилл.
— И да, и нет. По большому счету, двое всегда могут встать лицом друг к другу, и будут смотреть друг на друга, но между ними всегда будет лежать поддонный Змей, по которому и перешел Дажьбог, чтобы освободить Подвселенную от Кащея. И посмотрели, и поняли — загажена подвселенная, леса повырубили, зверей повывели, что ни человек, то нечисть, а для человека места не осталось. И сирые, и убогие, и естественно, мечтаем о бессмертии, и нет ни одного бессмертного — все под смертью ходят, преклонившись перед Сыном человеческим.
И решили — пора закрыть этот балаган.
Огонь-Семаргл та сила, которая в каждый атом дышит и галактики движет. Порвал Утку Семаргл-огонь, как Тузик тряпку. И вывалилось из нее яйцо, и упало в море-океан. Для Бога это сущий пустяк. Перун к Утке не привязан, она следствие существования Царствия небесного. А вот Поднебесная на Утку должна молиться! Юша-змей поворотился, земля расступилась — огонь прошел по всей Поднебесной, опалив царство темное! Это что-то да для тебя значит, в свете последних наставлений?!
— Ядро атома разорвет? — вспоминая, когда такое могло произойти, поинтересовался Кирилл. В жизни планеты были лишь несколько темных моментов: когда родилась, Катархее, когда закончился Криптозой, и Мезозой Фамерзоя… но человека тогда в помине не было!
— Ну да, возможно где-то и было. А часть силы ударила в Юшу-змея, опалив царство темное. Но действие равно противодействию — из Бездны хлынули воды внешние, затопив всю Поднебесную. И многие планеты разорвало в клочья, и многие сошли с орбит, и многие камни разбросало по вселенной. Представь вторичный взрыв первоматерии вселенского масштаба. Конечно, не такой мощный, как при Большом Взрыве, когда Сварог взял в руки горсть земли и начал мять, но достаточно сильный, чтобы обратить в горстку пепла все живое. Не всякая звезда доживает до таких преклонных лет, как Солнце. И многие только-только народились. Вселенная так устроена, что старое дает жизнь новому — и человек в этой цепочке занимает последнее место.
— А выжили как?
— Ну, видишь ли, взрыв был неравномерным, опалил он землю. Но глубоко в ядре планеты плавал гроб железный, а в нем живые люди. И встали, и помирились с Богами, и пошли рука об руку с Дажьбогом и Живой. Попируют когда-нибудь Боги, ох попируют! Скоро два года пьем кровь у Ирины и ее подельников, а они прилипли намертво. Нам Александра с Мирославой удалось поженить, а Славка жив сегодня, а завтра снова мертв.
— Мы не можем ее убить, — рассудил Кирилл. — А хотелось бы! Что-то зачастила в Черемушки. К Сане клеится, к Мирке в подружки набивается — могут не устоять. А Славку насмерть замучают, если в руки попадет. Слава богу, что он с дядей Валерой в горах, там его в обиду не дадут.
— Ну вот, начали за здравие, кончили за упокой. Садись за книгу и ищи ответ, как схавать пряник и не подавиться. Скоро твои экзамены закончатся, а мы пока дверь открыть не пробовали.
— Я все равно не понимаю, как можно войти в камень?!
— Там портал, дверь на ту сторону. Надо заступить за него и вывернуться. От разворота электрон не перестает быть электроном. Сложная процедура, согласен, но не смертельно.
— Я сто раз всю книгу перерыл, там об этом ни слова нет! — Кирилл повертел книгу, сунув ее под нос коту. — Книга Тьму изучает, а разворот в пространстве — Свет, — отодвинул он ее от себя телепортировав на стол. — Это как уйти в другую Подвселенную. Принцип тот же.