Даже когда по соседству не шумят местные жители, в нашем доме на чердаке что-то происходит; думаю, там водятся мыши. Кто-то бегает, шуршит, а иногда, как ни странно, и сильно стучит. Дом очень старый, кто знает, в чем причина. В одной из нежилых комнат есть люк на чердак, и я как-то попробовал просунуть туда голову. Там не оказалось ничего интересного, но я сделал вывод, что мыши попадают туда из пристройки, примыкающей к задней стене.

Но в ту ночь нас разбудил не гул мопедов и не мышиная возня; звук был похож на шарканье и скрип. Тихие шаги рядом с дверью нашей спальни. Мы напрягали слух, сев в темноте. Снова что-то послышалось. Движение, тишина, потом вздох.

– Это моя мать, – сказал я.

– Нет, там кто-то другой.

– Это моя мать. Она всю ночь бродит по коридору.

– Ты уверен?

– Точно. Ты крепко спишь и раньше просто не слышала.

– Тогда почему она останавливается?

– Она останавливается у двери нашей спальни, чтобы послушать.

– Зачем?

– Выяснить, разбудила ли нас. Она хочет, чтобы мы знали о ее бессоннице.

Мы молча уставились в потолок.

Моя мать походила (восемь секунд), остановилась (три секунды), вздохнула (от одной до четырех секунд в зависимости от требующегося эффекта), потом пошла снова.

Когда я проснулся в следующий раз, Габи в постели уже не было. Куда она могла деться?

Моя мать, вероятно, решила опровергнуть свое заявление, что она никогда не спит, – от ее громкого храпа буквально дрожали стены. Нет сомнения, что позже она позвонит мне на работу и я услышу полный отчет о ее бессонной ночи. Тогда я спрошу ее очень вежливым тоном, почему женщина на пенсии так устает в течение дня, а она ответит, что «очевидно, я ничего не понимаю». Конечно, она права, ведь я искренне не могу взять в толк, почему, если ночной сон так важен для пожилой леди, она не упустит случая поспать и днем. Или почему старики ворчат, что молодежь слишком громко включает музыку, но при этом постоянно жалуются, что ничего не слышат, если звук чуть тише.

Я направлялся на работу: доехал до реки и ждал в машине очереди, чтобы воспользоваться транспортным мостом. Как обычно, я простоял около пяти минут, а оказавшись на другом берегу, поехал через городок Ареету, в направлении автострады.

Я все еще раздумывал, куда с утра могла подеваться Габи, когда зазвонил мой телефон.

Я исполнил танец «достань мобильный из кармана, не отпуская руль» и выяснил, что звонит моя мать, которая пребывает в невменяемом состоянии. Насколько я мог разобрать, произошло следующее. Вскоре после моего отъезда, моя мать перестала храпеть и очнулась, чтобы встретить новый день. Во входную дверь кто-то постучал, она надела халат и пошла открывать. Ярко светило солнце, но она смогла различить только тени двух мужчин. Один маленький, другой среднего роста. Возможно, был и третий. Более высокий что-то говорил, а другой все время прятался за его спиной. Джанси довольно сносно владеет испанским, но ей нужно, чтобы с ней говорили медленно, частично из-за ее плохого слуха, а частично из-за того, что по утрам ее мысли находятся в легком смятении.

Мужчины вошли в дом. Они разделились и разошлись по комнатам. Зрение у Джанси настолько слабое, что ей нужно находиться рядом с человеком, чтобы быть уверенной, что он вообще существует, поэтому она прислушалась и пришла к выводу, что по крайней мере один из них прошел в гостиную. Она последовала за ним. Она уже входила в гостиную, когда мужчина прошел мимо нее, держа в руках что-то тяжелое. Она бросилась вдогонку настолько быстро, насколько могла. И начала кричать:

– Кто вы? Убирайтесь из моего дома!

Один из мужчин что-то крикнул по-испански из соседней комнаты. Она почувствовала, как они быстро прошли мимо нее. Она решила, что они воруют ценные вещи: выносят из дома и грузят в фургон.

Она бы позвонила в полицию, но не могла вспомнить нужный номер. Раньше я показал ей кнопку, которую нужно нажать, чтобы позвонить на мой мобильный – вторая кнопка быстрого набора. Она схватила трубку и нажала кнопку.

В этот момент я был на очень оживленном участке шоссе в пяти километрах от аэропорта. У испанцев вошло в привычку вести машину со скоростью семьдесят миль в час, держа дистанцию между бамперами в четыре дюйма, и нажимать на тормоза с такой верой, которой мог бы позавидовать сам Папа Римский. Когда зазвонил телефон, кто-то пытался обогнать меня справа, несмотря на то что рядом со мной на одинаковой скорости шли еще две машины.

Я услышал голос своей матери в телефонной трубке и должен признаться, что первой моей реакцией было раздражение, потому что существовала большая вероятность, что она испугалась звука включенного телевизора или еще какой-нибудь ерунды.

– Ты уверена? – спросил я.

– Да, уверена, – ответила моя мать громким шепотом.

– Ладно, – сказал я. – Запрись в комнате, а я постараюсь вызвать полицию и вернуться домой.

Джанси захлопнула дверь в свою спальню, но потом поняла, что там нет замка. Похоже, мужчины были уже наверху. Она оглядела комнату, ища стул, которым можно было бы припереть дверь, но потом решила, что такое срабатывает только в кино.

Какое-то время она сидела, дрожа, в комнате и слушала, как они ходят по дому, и вскоре поняла, что они снова спустились вниз. Тогда она направилась в ванную. Там можно было запереться.

В коридоре Джанси столкнулась с кем-то, промчавшимся мимо и чуть не сбившим ее с ног. Она стояла у двери в нашу спальню и, очевидно, решила, что лучше зайти и поискать там что-нибудь тяжелое. Она остановилась у кровати и стала ощупывать все вокруг. Довольно скоро она обнаружила аэрозоль. Возможно, дезодорант. Моя мать весьма предприимчивая леди, поэтому у нее сразу возник вопрос, есть ли у меня зажигалка. Она бы могла поджечь аэрозоль и использовать его как огнемет. Изобретательная женщина с агрессивными наклонностями.

Джанси начала шарить по ящикам комода, трогая разные предметы и стараясь сохранять ясность мысли. Мужчины не нападали на нее, поэтому, возможно, надо было оставить их в покое. С другой стороны, они выносили вещи ее сына; всю жизнь она умела постоять за себя и теперь не собиралась сидеть сложа руки.

В поисках зажигалки она наткнулась на фотокамеру-полароид. Теперь она могла сфотографировать грабителей и оставить снимки как улики.

А я тем временем возвращался назад и застрял в очереди у транспортного моста. Я пересчитал машины, которые стояли передо мной. Пятнадцать. За один раз фуникулер перевозил по десять машин. Я выскочил и помчался к первой машине в очереди. Я надеялся, что мне удастся уговорить водителя пропустить меня.

Мужчина равнодушно смотрел из окна машины на мое возбужденное лицо, потом нехотя опустил стекло.

Я был в такой панике, что путался в испанском. Я сказал:

– Кто-то украл мою мать. – Потом добавил: – Украли дом моей матери.

К моему ужасу мужчина никак не отреагировал.

– Украли мою мать, – сказал я по-английски, на этот раз медленно и очень громко, что свидетельствовало о том, что я совсем потерял голову.

Я бросился обратно к машине и поехал вперед. Мужчина в начале очереди смеялся. Он заговорил со мной по-английски. Оказалось, он из Йоркшира и едет на арендованной машине. Я объяснил ему свою проблему, и он немного посторонился, чтобы я смог втиснуться перед ним.