Портрет и подлинный характер мистера Джона Прота, описанные нами в общих чертах, дают понять, что судья не слишком обеспокоился вопросом, заданным ему незнакомцем. Возможно, если бы незнакомец не обратился к хозяину дома, а принялся расспрашивать его старую служанку Кэт, та захотела бы узнать больше. Она взяла бы в оборот этого Сета Стенфорта, спросила бы, что нужно ответить, если всадник (или всадница) приедет и станет спрашивать о нем. И, разумеется, почтенная Кэт не сочла бы неуместным выяснить, собирается ли незнакомец вновь, утром или после полудня, посетить мирового судью.

Мистер Джон Прот никогда бы не позволил себе проявить подобное любопытство и нескромность, вполне простительные служанке, во-первых, потому что она была старой, а во-вторых — и это главное, — потому что принадлежала к женскому полу. Нет, мистер Джон Прот даже не заметил, что приезд, присутствие, а затем и отъезд незнакомца вызвали определенный интерес у завсегдатаев площади. Закрыв дверь, он отправился в сад, чтобы напоить водой розы, ирисы, герань и резеду, которые росли у него в цветнике.

Зеваки, раздираемые любопытством, однако, не последовали его примеру и не покинули своих наблюдательных постов.

А тем временем всадник доехал до конца Экстер-стрит, откуда открывался вид на западные районы города. Добравшись до предместья Уилкокс, которое эта улица связывает с центром Уэйстона, он остановил лошадь, но так же, как и на площади Конституции, не спешился. С этого места он мог охватить взглядом окрестности на добрую милю и следить за извилистой дорогой, спускавшейся на протяжении трех миль к расположенному на том берегу Потомака поселку Стил, колокольни которого вырисовывались на горизонте. Но напрасно его глаза блуждали по дороге. Они так и не обнаружили там того, что искали. Именно это обстоятельство и вызвало нетерпеливые движения, передавшиеся лошади, которая так резко забила копытами, что хозяину пришлось ее успокаивать.

Прошло десять минут, и всадник потрусил мелкой рысью по Экстер-стрит, в пятый раз направляясь на площадь.

— В конце концов, — повторял он сам себе, глядя на часы, — пока еще никто не опаздывает… Было назначено на семь минут одиннадцатого, а сейчас едва пробило половину десятого. Расстояние, отделяющее Уэйстон от Стила, откуда она должна приехать, равно расстоянию от Уэйстона до Брайела, откуда приехал я, и может быть преодолено за двадцать пять минут. Дорога в отличном состоянии, погода стоит сухая, и, насколько мне известно, мост не снесен наводнением. Следовательно, нет ни трудностей, ни препятствий… При этих условиях, если она не приедет, значит, не приложила столько стараний, сколько я… Впрочем, точность заключается в том, чтобы быть на месте вовремя, а не слишком рано. В действительности неточным оказался я, поскольку опередил ее настолько, насколько не подобает педантичному человеку. Однако, даже если отбросить любое другое чувство, вежливость требовала, чтобы я приехал на встречу первым!

Этот монолог продолжался все то время, пока незнакомец вновь спускался по Экстер-стрит, и окончился, едва копыта лошади начали оставлять следы на щебенке, покрывавшей площадь.

Решительно, те, кто ставил на возвращение незнакомца, выиграли пари. Поэтому, когда он ехал мимо гостиниц, они радостно улыбались ему, а проигравшие приветствовали всадника лишь пожатием плеч.

В этот миг муниципальные часы пробили десять. Незнакомец остановил лошадь, вытащил из кармана часы, насчитал десять ударов и убедился, что его часы идут в полном согласии с муниципальными.

До начала встречи оставалось семь минут.

Сет Стенфорт вернулся к началу улицы. Было видно, что ни он, ни лошадь не могут сохранять спокойствие.

На улице царило оживление. На идущих по ней вверх прохожих Сет Стенфорт не обращал ни малейшего внимания. Он пристально следил за теми, кто спускался, и буквально впивался в них взглядом, едва только они показывались. Улица была довольно длинная, и пешеходу требовалось не менее десяти минут, чтобы ее пройти. Но для быстро едущего экипажа или скачущей рысью лошади хватило бы трех минут, чтобы добраться до площади Конституции.

Однако нашему всаднику не было никакого дела до пешеходов. Он даже не видел их. Если бы сейчас мимо прошел его лучший друг, он просто не заметил бы его. Ожидаемая особа могла прибыть верхом или в экипаже.

Но приедет ли она на встречу? Оставалось всего три минуты — ровно столько, сколько необходимо, чтобы спуститься по Экстер-стрит! Но из-за угла не показывались ни экипаж, ни мотоцикл, ни велосипед, не говоря уже об автомобиле, который, развив скорость восемьдесят километров в час, приехал бы на встречу даже раньше.

Сет Стенфорт в последний раз бросил взгляд на Экстер-стрит. В его глазах будто сверкнул яркий огонь, и можно было бы слышать, как он говорит себе с непоколебимой решимостью:

— Если ее не будет здесь в семь минут одиннадцатого, я на ней не женюсь.

И словно в ответ на подобное заявление вверху улицы послышался топот несущейся галопом лошади. На восхитительном скакуне сидела молодая особа, управлявшая им столь же грациозно, сколь и уверенно. Прохожие расступались перед ней. Можно было не сомневаться, что до самой площади всадница не встретит ни одного препятствия.

Разумеется, Сет Стенфорт узнал ту, которую ждал, но лицо его оставалось бесстрастным. Он не произнес ни одного слова, не сделал ни единого движения. Повернув лошадь, он спокойно поехал к дому судьи.

Этого оказалось достаточно, чтобы вновь заинтриговать любопытных. На сей раз они подошли поближе, но незнакомец по-прежнему не обращал на них ни малейшего внимания.

Через несколько мгновений всадница появилась на площади. Ее взмыленная лошадь остановилась в нескольких шагах от двери.

Незнакомец снял головной убор и произнес:

— Приветствую мисс Аркадию Уокер…[6]

— А я приветствую Сета Стенфорта, — ответила Аркадия Уокер с грациозным поклоном.

Как легко догадаться, наблюдение за этой парой, совершенно не известной жителям Уэйстона, не прекращалось ни на минуту. Зеваки говорили друг другу:

— Если они приехали к судье Проту судиться, хорошо бы, чтобы процесс закончился к обоюдной пользе!

— Все уладится, или мистер Прот вовсе не так ловок, как мы думали!

— А если ни тот, ни другая не связаны брачными узами, уж лучше, чтобы все закончилось свадьбой!

Так зеваки точили лясы, обмениваясь впечатлениями. Но ни Сет Стенфорт, ни мисс Аркадия Уокер, казалось, не замечали, что привлекают к себе излишне много внимания.

В тот самый момент, когда Сет Стенфорт собирался соскочить с лошади и постучать в дверь мирового судьи, дверь неожиданно открылась.

На пороге появился мистер Джон Прот, а позади него на сей раз стояла старая служанка Кэт. Услыхав снаружи шум, а также стук лошадиных копыт, судья оставил сад, а служанка покинула кухню, желая узнать, что такое происходит.

Итак, Сет Стенфорт, оставшись в седле, обратился к магистрату:

— Господин мировой судья?

— Да, сударь.

— Я Сет Стенфорт из Бостона, штат Массачусетс.[7]

— Очень рад познакомиться с вами, господин Сет Стенфорт.

— А это мисс Аркадия Уокер из Трентона, штат Нью-Джерси.[8]

— Польщен честью оказаться в присутствии мисс Аркадии Уокер.

И мистер Прот, пристально оглядев всадника, перевел взгляд на всадницу.

Мисс Аркадия Уокер была очаровательной особой. Ей исполнилось двадцать четыре года. Глаза — светло-голубые. Волосы — темно-русые. Свежий цвет лица, едва тронутого загаром. Зубы — удивительно белые и ровные. Рост — немного выше среднего. Восхитительная стать. На редкость элегантная, гибкая и ловкая посадка. Девушка в амазонке[9] грациозно подчинялась движениям своей лошади, которая, взяв пример с лошади мистера Сета Стенфорта, нетерпеливо била копытом. Руки, обтянутые перчатками, небрежно перебирали поводья, и знаток признал бы в незнакомке лихую наездницу. Весь ее облик был проникнут той редкой изысканностью, которую вкупе с неким неуловимым свойством, присущим высшему обществу Соединенных Штатов, следовало бы назвать американским аристократизмом, не будь это слово в разладе с демократическими настроениями жителей Нового Света.