Поэтому он очень удивился, когда сразу на выходе из здания аэропорта весёлый молодой человек прикоснулся к рукаву канадки:
— Генерал-майор Иверсон? — молодой человек улыбался.
— Вы ошиблись, — удивлённо ответил прилетевший. — Отпустите рукав, в чём дело?
— Всё нормально, — продолжал улыбаться молодой человек, а приезжий почувствовал, как его взяли под локти две пары крепких рук. — С вами хочет побеседовать Билли.
— Какой Билли? — искренне удивился попытавшийся было вырваться из цепкой хватки двоих "встречающих" человек.
— Наш Билли, — жизнерадостно отозвался "местный". — Его Величество, король Уильям Первый…
…На мосту Тауэр качались по обеим сторонам трупы в мешках из свиной кожи. Это были те из руководства английских исламистов, кто имел глупость попасться в руки армии живыми. На плечах нескольких трупов сидели, нахохлившись, огромные и довольные чёрные замковые вороны. "Кррррок…" — веще сказал один, когда Иверсона вели мимо, многообещающе кося непроницаемым глазом.
Бывший генерал-майор вздрогнул.
— Шагай давай, чёртов янки, — буркнул шедший сзади молоденький валлийский гвардеец, толкая Иверсона в спину стволом L85А3. — Ублюдок недоделанный, вас нам не хватало.
Его Величество стоял посредине моста. В этом не было ничего символичного, да и генерал-майор битой армии не был сколь-либо значительной фигурой для "Билли". Просто так сложилось — отсюда Уильям смотрел на Лондон. И обернулся, когда генерал-майора Иверсона подвели ближе.
В детстве и юности очень похожий на проститутку-мать (и очень любивший её), Уильям Виндзор с годами всё больше обретал резкие, неприятные "виндзорские" черты; лишь волосы остались светлыми, а не тёмными, как у большинства Виндзоров. На них лежал ярко-зелёный берет королевской морской пехоты; несколько офицеров "джолли" (1.) стояли вокруг.
1. "Весельчаки" — жаргонное название английских морских пехотинцев, в частях которых по традиции служат члены королевской фамилии.
— А, Иверсон, — буднично сказал король. — Должен сказать, что с вашей стороны это была редкостная глупость — появиться в Соединённом Королевстве… Право, даже не ожидал. Летели бы на острова Тихого Океана…
— Я не понимаю, Ваше Величество, — генерал-майор сглотнул и понял, что боится — смертельно. — Я не нарушал законов вашей страны… я…
Его заставил сбиться и замолчать негромкий, но дружный смех офицеров. Они все были молоды и взвинчены. Это их руками — морской пехоты, десантников, байдарочников, спецназа, гурков, гвардейцев — при поддержке волонтёрского ополчения "Билли" не столь давно свернул шею исламистам… а заодно — и британской демократии, превратившись в первого… нет, второго после Папы Римского — абсолютного монарха на территории Европы. Второго, но, похоже, не последнего… Иверсон поймал ненавидящий взгляд юного рыжего красавца с нашивками порученца короля — и опустил глаза.
— Иверсон, — сказал Уильям, — ну что за разговор? Глупый разговор… Да, кстати, — он оживился, — вы слышали о моей первой мирной спецоперации? Россия после окончательной победы — думаю, через пару лет они уймутся — допускает Бритиш Петролеум к разработке концессий в Туркмении… А взамен — всего-то пустячок…
— О чём вы, Ваше Величество? — Иверсон почувствовал, как немеет язык.
— В Виндзоре сидит уже три дня генерал-майор Ларионов, — пояснил Уильям. — Глава русской комиссии по реституции.
— При чём тут возвращение ценностей? — Иверсон передёрнул плечами. — Ваше Величество…
— Главное перемещённой ценностью русские объявили своих детей, — дружелюбно пояснил король. — А ни для кого не секрет, что под эгидой армии США с территории России было вывезено около 600 тысяч таковых. И вы играли в этом вывозе не последнюю роль…
Судорожным движением генерал-майор схватился за перила моста, который, казалось, закачался.
— Не выдавайте меня… — простонал Иверсон. — О боже, Ваше Величество, я умоляю вас…
— Ну-у… — король развёл руками, и генерал-майор вдруг увидел, что у него холодные и
неприязненные глаза. — Тогда я могу предложить вам выбор, Иверсон. В конце концов, на вас свет клином не сошёлся, в Принсгейте сидят уже с десяток таких, как вы, Ларионов удовлетворится этим… А вы… Вы можете отправиться на родину…
— Нет!!! — лицо Иверсона исказил животный ужас. — Только не это!!!
— Верно, федералы вас казнят за измену, "серые спинки" — за то, что вы виновны в бедствиях Америки… Но от меня-то что вы хотите? — сочувственно сказал Уильям. — Мне вы никто. Даже не подданный, ведь паспорт-то фальшивый. Россия, — он указал подбородком на восток, — или Америка, — резкий подбородок повернулся на запад.
И тогда бывший генерал-майор завыл. Тонко и жалобно. Он упал на колени и пополз по мосту, уцепился за штаны цвета хаки.
— Нет! Нет!! Нет!!! — словно заклиная, кричал он. — Во имя человеколюбия… гуманности… ради ваших традиций… убежища! Тюрьмы… пожизненного… только не выдавайте!!!
— Убери руки, чёртов компрачикос! — истинные чувства прорвались наконец в короле, и Уильям наотмашь ударил американца по трясущемуся, обморочному лицу. — Из-за таких, как ты, нас, людей Запада, сорок лет считали тварями!
Под мостом посвистывал ветер. Тауэр видел и не такое…
…Несмотря на то, что Иверсона утаскивали двое гвардейцев, его вой ещё долго был слышен на мосту.
— Бабушке надо поставить памятник за то, что она не позволила втянуть нас в эту авантюру… — Уильям поправил берет.
— Какая тварь, — с отвращением сказал рыжий. — Неужели он был офицером американской армии?
— Нам это уже не важно, — король вдруг по-мальчишески подмигнул офицерам, и те оживлённо задвигались. — Бог вновь сохранил Англию — и, даст он же, мы её поднимем повыше, чем она стояла последние полвека.
— Поднимемся, цепляясь за русский хвост? — фыркнул кто-то. Уильям усмехнулся:
— Почему бы нет? А потом… — в лице Виндзора проступило что-то хищное, не то от льва, не то от ястреба. — Потом будет потом, джентльмены. Для Англии всегда есть это "потом"… ВСЕГДА.
ПИСЬМА
Здравствуй, Серёжа!
Ты наверное уже забыл кто я такой и вобще. А я Лёшка. Лёшка Баронин. Вспомнил? Я тебя часто споминаю. И всех наших.
Я пишу из США. Хотя теперь ведь уже нет США, а есть КШСА. Неудобно выговорить. Конфидерация Штатов Северной Америки. Так вот здравствуй Серёжа из КШСА.
Когда мы с папой, я так называю Эда, ты его помнишь? Когда преехали, тут было ещё хуже чем в России. Савсем плохо. Всё разрушено и погорело. У папы оказывается сожгли дом и убили всю семью. Мы сперва думал, что всю. Мы поселились в палатке со склада. И первый же вечер папа принёс бутылку виски и хотел пить. А я её разбил и сказал, что нидам пить. Что от пьянки ничего нибудет хорошего. Он сперва на меня страшно так глянул и я думал даже, что ударит. А он только обнял меня, стиснул (прямо больно) и заплакал. И говорит, что зря я тебя (меня) привёз, видишь тут ничего нет у меня. И говорит, что утром пойдём в русское консульство и ехай домой. Тогда я тоже (по секрету, никому ни говори, Серёжа) заплакал и говорю: никуда я от тебя ни паеду, хоть гони. А утром давай будет дом строить. Хоть как. И он меня уложил на матрас, сам сел рядом на полу и говорит: ну давай, сын.
А утром раз — пришёл священник. Он негр. Оказывается он прятал сперва доч папы, Люси. Люську, я зову так её. Когда были бои и жена папы погибла (а сына у него убили доэтого), то этот священник подбирал детей и прятал их в разных местах и нидал убить. Потом пришли наши (ну, серые, это наши здесь, серые их говорят) и почти всех детей разобрали, а Люську этот священник, отец Бен, оставил, потому что верил, что папа вернётся. И папа сперва хотел священника убить за то, что негр. Даже взял пистолет и нацелился. А тот стоял и ничего не говорил. И тагда папа сказал спасибо и сказал, что поможет потом обратно строить церковь.