Увидев, что Мария Васильевна вывела на прогулку своих сорванцов, Денис бросил окурок, втоптав его в землю, и направился к ним. Малыши всей гурьбой с криками бросились ему навстречу. Каждый норовил ухватить его за шею и прижаться к нему. Когда первые минуты радостной встречи прошли, Денис заметил грустные глаза Родьки Пушкова.

— Пушок, че ты такой грустный-то? Мария Васильевна отругала?

— Не-е, просто я по тебе скучал.

— Ну, я же приехал, — улыбнулся Денис, прижимая к себе Родьку. — Слушай, а ты не знаешь, где Стриж? Может, его родители забрали?

Услышав о Стриже, Родька широко распахнул глаза и опустил голову. Денис увидел, как по его щеке потекла слезинка.

— Пушок, что случилось? — встревожился Денис.

— Дин, когда тебя не было, Стрижа продали.

— Как продали? Куда?

— Ну, Хан его продал, они же пацанов продают, чтобы те с дядями воровать ходили.

— Ну? И что дальше? — Денис почувствовал первые звуки беды.

— Ну, Стрижа продали, они с дядями какой-то магазин хотели обворовать. Там что-то зазвенело, говорят, синтализация Приехала милиция, и их арестовали. И Сережку тоже. Он испугался, что его в тюрьму посадят и милиционерам рассказал все-все, до капельки. И про интернат тоже, чем тут Хан занимается, что всех обижает, а потом Колобок за ним в милицию поехал. А когда Хан узнал, ну, что Стриж про него рассказал, они его избили. Они его сильно избили, — Пушок шмыгнул носом и вытер ладошкой слезы.

— Так, — Денис почувствовал, как в нем закипает злость, он тяжело задышал и, стиснув зубы, спросил: — И где сейчас Сергуня?

— Он сейчас в больнице лежит, его крысы сильно покусали.

— Что? Какие крысы, Родик?!

— Ну, я же тебе еще не все рассказал. Потом приехала милиция, они Сережку допрашивать хотели, а Хан с пацанами спрятали его в хранилище, ну помнишь, где мы в прятки играли, а ты на нас еще заругался, что склад старый, совсем дряхлый и может обвалиться. Вот они там его и закрыли. Милиция подождала, подождала и уехала. А потом мы с Жариком играли, услышали крики и побежали, а там... — Родька замолчал, слезы брызнули из его глаз.

— Родька, миленький, ну что там было?

— Там Сережка кричал. Он весь в крови был, его крысы покусали. Жарик побежал за воспитателями, вот, а я хотел помочь Сережке вылезти из дырки, а он застрял. Он, это, тебя звал... Он то маму позовет, то тебя. Ну, потом воспитатели прибежали, его вытащили, а он весь в крови был, там даже мясо видно было. Его увезли в больницу. Пацаны, еще ходили туда кровь сдавать, но врачи сказали, что Сережка — мальчик крепкий, он выживет. Мы потом все апельсинки собрали, и Мария Васильевна их ему в больницу отнесла.

Глаза Дениса наполнились слезами. Боль, ярость тугим кольцом схватили за горло. Прижав к себе вздрагивающего Родьку, он словно оцепенел. Затем оторвался от малыша и поднялся. Во рту все пересохло. Денис вытащил сигарету и стал нервно прикуривать, ломая одну за другой спички. Затянувшись, он вскинул голову. По мирному голубому небу плыли пушистые облака.

— Родя, откуда ты знаешь, что это сделал Хан?

— Пацаны рассказывали. Они видели, как Хан с дружками тащили его в склад.

— А воспитатели знают?

— Нет. Дружки хановские сказали, кто проболтается, того тоже к крысам бросят.

— Родик, ты мне ничего не говорил, ага?

— Ага.

— Ну, пойдем к Марии Васильевне, — и он взял в свою ладонь маленькую теплую ладошку Пушка.

Мария Васильевна, не скрывая слез, рассказала, как они нашли окровавленного Стриженова, как страшно было на него смотреть и как Стриж, заикаясь, повторял: «Мамочка, мама, где ты? Дениска, мне больно, больно».

— Мария Васильевна, а в какой больнице лежит Стриж?

— В городской, Денис, в хирургии, в ожоговом отделении. Ты хочешь сходить к нему?

— Да, Мария Васильевна, я прямо сейчас хочу поехать к нему.

Боль сидевшая где-то в глубине души Дениса резким толчком поднялась и стала сгибать его, выжигая все внутри до скрежета зубов.

Не помня себя от захлестнувшей его ненависти, Денис добрался до больницы. Его нервы были накалены до предела и, когда медсестра отказалась без пропуска пропустить его, Денис невольно сжал кулаки. То, что она увидела в его глазах боль, перемешанную с ненавистью, заставило ее машинально подать ему халат и тапочки.

Денис взлетел по лестнице на третий этаж и остановился у палаты, тяжело дыша. «Спокойно, Дин, спокойно», — сказал он самому себе, и, приоткрыв дверь, поискал глазами Стрижа. Он лежал недалеко от окна, запеленатый, как ребенок. Его песочные волосы были разбросаны по подушке. Денис потихоньку опустился на стул и взял Стрижа за руку. От прикосновения Сережка открыл глаза.

— Здравствуй, Сергуня, — тихо произнес Денис.

Увидев его. Сережка улыбнулся своей приятной улыбкой, его глаза заблестели.

— Денис, а я знал, что ты придешь, я ждал тебя.

Денис вышел из автобуса и направился к интернату. На душе у него было спокойно. Он знал, что сейчас ему нужно сдерживать все чувства, которые выплескивались наружу. Он должен найти Хана и примерно знал, где его искать. Когда Стриж рассказал ему, кто такой Хан, Денис был очень удивлен. Он вспомнил этого высокого русого парня с темно-синими глазами и с чуть свернутым на бок носом. С ним однажды они вместе занимались в спортзале и в шутку устроили поединок. «Но теперь, — думал Денис, — я шутить не буду. Мы с тобой сцепимся, и пусть это будет мой последний поединок, но я тебя брошу крысам, как ты, сволочь, бросил Стрижа».

Хана он нашел под вечер в окружении девочек. Они весело болтали. Одна из них обхватила Хана за шею. Денис выдохнул из себя, как бы отгоняя последние сомнения, и, прищурив глаза, направился в его сторону.

— Привет, Гера! Ну, ты молодец! Че, один со всеми справляешься, — оглядев обступивших его девчонок, усмехнулся Денис.

— Да я же на здоровье-то не жалуюсь.

— Гера, у меня к тебе разговор.

— А ну, птички, полетели спать.

Девочки, недовольно переглянувшись, медленно пошли к интернату.

— Тоже мне, орлы-орелики! — фыркнула одна из них напоследок.

— Я вот что, Гера... Как это говорится: застоявшемуся коню пробежка нужна, так и мне надо размяться.

— Че, здесь, что ли? Ну, пошли в спортзал, — удивившись, предложил Хан.

— А спортзал закрыт, давай здесь, земля мягкая, — настаивал Денис. — Или ты как, сконил?

— Ну, погнали, — согласился Хан, поднимаясь с лавочки.

Они встали друг против друга в стойку. Хан выбросил руку, намереваясь ударить Дениса по корпусу, но тот ловко увернулся от удара и, слегка пригнувшись, нанес Хану удар по почкам.

— Ты, гляжу, в натуре погнал, — удивленно протянул Хан, сморщившись от боли.

Сделав обманное движение левой рукой, Хан правой рукой сильно ударил Дениса в голову. От полученного удара у Дениса зашумело в голове и удар ноги в шею сбил его с ног. Денис, тряхнув головой, в одно мгновение вскочил на ноги.

— Ну че, оклемался? Дальше погнали? — усмехнувшись, спросил Хан, попрыгивая на носочках.

«Ну, еще пару ударов и Принц заскулит», — подумал Хан и ударил стопой ноги в подбородок Дениса. Тот, подсел, уходя от удара, потом сильно и резко ударил Хана в пах, и Хан взвыл от ужасной боли. Денис выпрямился и, разворотом стопы ударил ему по челюсти, затем, резко крутнувшись на месте, сделал подсечку. Хан распластался на земле, корчась от боли.

— Ну что, падла, шутить я с тобой не собираюсь, ты еще не понял? А теперь вспомни Стрижа, паскуда... Я пришел тебя судить за него. Я! Я тебе — не гуманный советский суд, у меня суд — кровника...

Когда Хан услышал полные ненависти и злобы слова Дениса, у него дернулось лицо.

— За крысенка мстишь? — прошипел он. И сквозь зубы процедил: — Я еще живой.

Он попытался подняться, но Денис сложил пальцы и костяшками ударил Хана в кадык. Хан захрипел и, жадно хватая ртом воздух, повалился навзничь.