Выгодно потакать примитиву

Представим ситуацию: снимается фильм, у нас всего 100 зрителей, у 98 зрителей примерно одинаковые примитивные вкусы, двое зрителей обладают развитой духовной сферой. Каков должен быть фильм, чтобы принести максимум прибыли, что возможно только в условиях, когда его посмотрит большинство зрителей. Очевидно, фильм будет ориентирован на вкусы именно большей части аудитории.

Такая постановка проблемы не случайна. С горечью приходится признать, что духовный мир большинства людей довольно примитивен. А капитал, вместо того чтобы постепенно исправлять ситуацию, делает все, чтобы не только не развивать примитивные вкусы, а, наоборот, духовный мир высокоразвитых личностей всячески огрублять и примитивизировать. Удобней уровень двух зрителей опустить до уровня 98, чем пытаться приблизить 98 к двум. Конечно, это выгодно не для общества в целом, а для отдельной фирмы, но любая фирма и будет действовать не в интересах общества, а в своих интересах. Действовать иначе — значит проиграть более алчным конкурентам.

Произведения масскультуры намеренно выполняются на низком уровне, чтобы зритель мог оценить их, не имея особого образования и специальной подготовки. Чтобы быть общедоступным, а значит, иметь больший коммерческий успех, весь материал подается элементарно, тривиально, банально. Любое классическое произведение перерабатывается в таком ключе, чтобы оно стало доступно человеку, не обладающему даже минимумом знаний и интеллекта. Более того, именно такой интеллектуальный и духовный уровень наиболее выгоден для дельцов масскультуры, поэтому он пропагандируется и поощряется. Чем человек примитивней, тем лучше для капитализма: членам такого общества можно продавать все что угодно — дефектные картины, одежду, музыку, и делать на этом громадные состояния.

«Массовая культура внедрена сверху, технически сфабрикована бизнесменами, ее аудитория — пассивные потребители, их участие ограничивается выбором между “покупать” или “не покупать”… Массовая культура… интегрирует массы в упрощенные, сниженные формы высокой культуры, тем самым становясь инструментом политического доминирования»[302].

Не надо серьезно работать над съемками фильма, можно снимать по принципу мексиканских сериалов: «Один день — одна серия». Их смотрят, значит, рекламодатели платят — что еще нужно для успешного бизнеса? Все прочие рассуждения о нравственности, о недопустимости потакания примитивным вкусам, о правдоподобии — все это пустое: есть прибыль, значит, сериалы будут сниматься и впредь.

Капитализму выгодно выпускать больше товаров массового спроса, а не корпеть над индивидуальными заказами. Конвейер выгоднее индивидуального производства. В условиях рынка человек уже не человек, а потребитель. Закон получения наибольшей прибыли диктует, что люди должны утратить индивидуальность. Когда-то в XIX веке они ходили за покупками к своему лавочнику, вся мебель изготавливалась на заказ, по индивидуальной мерке шилось платье. Теперь все это изживается: нужны стандартные джинсы, стандартная мебель, стандартная еда, стандартные люди.

«Какая мать семейства не мечтает о стиральной машине, специально созданной для нее? — спрашивает реклама. Действительно, какая мать семейства не мечтает об этом? Их миллионы, мечтающих об одной и той же стиральной машине, специально созданной для каждой из них»[303].

Существует и другой аспект примитивизации. Немецко-американский философ Г. Маркузе считал, что господствующий класс современного капиталистического общества формирует через механизм потребностей новый тип массового «одномерного человека» с атрофированным социально-критическим отношением к обществу и тем самым «сдерживает и предотвращает социальные изменения». Включаясь под воздействием навязываемых ему «ложных» потребностей в потребительскую гонку, рабочий класс стран развитого капитализма «интегрируется» в социальное целое и утрачивает свою революционную роль.

Примитивность или разорение

В условиях конкуренции возникает не только вопрос о прибыльности проекта, но и вопрос о разорении фирмы, занимающийся различными отвлеченными проектами типа формирования нравственности и подготовки человека к восприятию сложных образов. Пока ты формируешь нравственность, конкуренты без всякой высокой материи потакают примитивным вкусам и делают на этом деньги. Пока ты что-то там формируешь, конкуренты сделали миллионы. Теперь у них больше рычагов влияния, чтобы задавить тебя, выкинуть с рынка и отобрать твою долю рынка. Следственно, никто ни время, ни деньги в условиях жесткой конкуренции терять не будет, действовать иначе — значит подписать себе смертный приговор.

Очень показательна в этом отношении ситуация с шоу «За стеклом». Верховный муфтий России и европейских стран СНГ Т. Таджуддин потребовал запретить показ телепередачи. Ранее шоу осудила Русская православная церковь, назвав его «пропагандой разврата». Но закрылась программа не вследствие этих заявлений, а только тогда, когда закончились поступления от рекламодателей. И с точки зрения капитализма телеканал поступил абсолютно верно, ведь если бы владельцы телеканала сняли его с эфира, то поступили бы нравственно, но другой телеканал мог поставить аналогичный проект и получить прибыль. В результате один телеканал остался бы с нравственностью, а другой — с деньгами. Кто выживет в условиях капитализма, совершенно ясно.

Аналогичен пример из жизни в США. Первой национальной телевизионной сетью в США была Эн-Би-Си, начавшая свое вещание в 1947 году. Эта сеть не транслировала низкосортные мыльные оперы и в результате была обойдена в 1953 году своим конкурентом Си-Би-Эс, руководство которой как раз сделало ставку на популяризацию мыльных опер. В результате, отбросив все рассуждения о высоком призвании искусства и других эфемерных вещах, чтобы не разориться сегодня, все ведущие телевизионные сети транслируют мыльные оперы.

Вне конкуренции

Разумеется, капиталисты, взобравшись на Олимп экономического процветания, могут себе позволить спонсировать издание хороших книг, поддержку тех или иных политических деятелей, не связанных обязательствами с капиталом. У капиталистов, принадлежащих к элите, угроза полного разорения гораздо менее реальна, чем у человека, начавшего свой бизнес.

Однако в данном случае мы имеем дело не с общей закономерностью, а с исключением. Но главное даже не в этом. Крупный бизнес, за очень редким исключением, не будет спонсировать ничего отвлеченного, но уже не по причине жесткой конкуренции. Представители элиты оказались на Олимпе богатства только благодаря жесточайшему естественному отбору. Наверх пробивается очень определенный сорт людей, и даже тогда, когда они не преследуемы конкурентами, они все равно поступают так, как поступали, взбираясь на этот Олимп. В ходе конкурентной борьбы у них закрепились определенная модель поведения, определенный стереотип мышления, определенные вкусы.

Мы еще поговорим о качествах представителей крупного капитала. Но можно сказать одно: им гораздо более интересно сделать ставку в казино по-крупному, купить еще одни часы за пару сотен тысяч долларов, чем тратить деньги на что-то для них абсолютно чуждое, а часто и просто презираемое, типа пропаганды развития внутреннего мира личности, альтруизма, духовности.

Жесткий контроль

Многие представители советской творческой интеллигенции наивно полагали, что капитализм открывает свободу творчества. Когда капитализм пришел в Россию, многие были шокированы. Мы уже упоминали о режиссере, который никак не мог понять, зачем бизнесмен вмешивается в съемки фильма. Этот режиссер привык снимать так, как это было в СССР: можно отказаться от денег, хлопнуть дверью, да еще пригрозить пожаловаться «куда следует». Наша интеллигенция твердила, что на Западе — свобода творчества, но все это оказалось иллюзиями.