— С продажной стоимости! Сорок процентов!

— Вы с ума сошли! — уже без всякого юмора закричал Стенсон. — Всегда было десять!..

— А будет сорок!

— Это грабеж!

— Сам грабитель! Империалист!.. Не нравится — мотай отсюда!

— Да вы… — Стенсон задохнулся. — На каком основании?..

Алексей сбросил с пластинки мембрану и в наступившей тишине произнес:

— На основании моего приказа! — подумал и добавил: — За номером пять!

Рука Алексея водружает на гвоздь, где уже скопилась порядочная стопка бумаг, приказ начальника Чукотки за номером пять.

Неподвижно стоит на рейде шхуна Стенсона. Бродят, поглядывая на корабль, грустные чукчи. Заложив руки за спину, по берегу, как по комнате, расхаживает Алексей.

У воды — самодельный пограничный столб с надписью: «Р.С.Ф.С.Р. Вход с разрешения администрации».

Из домика в сопровождении Вуквутагина вышел Храмов, принялся колоть дрова, но вдруг отложил топор.

В это же мгновение на берегу приподнялся с камня Алексей.

Из-за мыса показались мачты еще одной шхуны.

Храмов, заслонив глаза ладонью, долго рассматривал приближающееся судно, а потом уверенно произнес:

— Господин Иемуши-сан.

Со шхуны спустили шлюпку, она направилась к берегу. А минутой позже с поразительной быстротой шлюпка отвалила и от борта шхуны Стенсона.

Две шлюпки неслись наперегонки. Стенсоновские молодцы работали веслами дружнее, да и шхуна их была ближе.

Вскоре Алексей уже различал лицо американца. Неспокойно оглядываясь назад, тот кричал:

— Я согласен, мистер Глазков! Согласен!..

Руки Алексея неумело пересчитывают доллары.

Сосчитал, отрицательно покачал головой и сказал стоящему перед ним маленькому японцу:

— Сорок процентов, господин Иемуши. Больше не беру, меньше — не могу.

Японец заулыбался, торопливо заговорил, путая русские и японские слова. Он жаловался на расходы, неспокойное море и кризис.

— Никак не получается, — развел руками Алексей. — Коньюктура! И мистер Стенсон платил столько же!..

— Помилосердствуйте, ваше благородие!.. — Уже не японец, а бородатый человек в бриджах стоит перед начальником Чукотки.

— В лирах не берем, господин Брюханов. Курс шаткий.

Брюханов вздохнул.

— Тогда, может… золотыми десятками?..

При свете лампы Алексей раскладывает по пачкам ворох лежащих на столе денег.

— Вуквутагин, — вдруг сказал он, — а мы мировой торговли не подрываем? Может, тридцать процентов брать?

— Много — хорошо! — ответил Вуквутагин.

— Правильно! — подумав, согласился Алексей. — Было бы слишком — так не платили бы… И потом — они вас эксплуатировали? Эксплуатировали. Значит — не много!..

И опять руки Алексея пересчитывают валюту.

Рыжий англичанин с орлиным носом мрачно курит трубку.

— Ну вот и ол-райт, — сказал Алексей, закончив счет. — Теперь все в порядке. Гуд бай!

Англичанин, оставляя шлейф дыма, направился к дверям.

— Э!.. И еще в следующий раз привезите мне машинку— считать деньги!

— Машинка? — свирепо обернулся англичанин. — У меня нога здесь больше нет!..

Крутится ручка арифмометра.

Друг против друга — два заваленных бумагами стола.

Над первым — табличка с надписью: «Начальник Чукотки».

Над вторым: «Секретарь-переводчик».

Под табличкой Храмов с арифмометром. Рядом — Вуквутагин с винтовкой, в тесном английском френче и с сигарой в зубах.

Пересчитав доллары, Алексей подошел к сейфу, на котором теперь висит замок причудливой формы, снабженный наборным диском.

— Арестованный, отвернитесь!

Треск арифмометра смолк.

Набрав нужную комбинацию цифр, Алексей щелкнул замком и положил пачку денег рядом с теми, что уже скопились в сейфе.

— Приплюсуйте сегодняшние! — распорядился он.

Храмов повертел ручкой и вдруг произнес со священным трепетом:

— Миллион!..

— Сколько?..

Храмов кивнул на счеты.

Минуту оба молчали…

— Ну и что такого? — не совсем уверенно произнес Алексей. — Ничего тут особенного… Нормальная пошлина! Спасибо, Тимофей Иванович, можете идти отдыхать.

Храмов покорно поднялся, проследовал в курятник и закрыл за собой дверцу. В ней щелкнул английский замок.

Алексей задумчиво крутил ручку арифмометра.

— Задерживается товарищ Зюкин… И доллары лежат… Л ведь купцам только скажи — они и кирпич, и ситец… что хочешь привезут. А, Вуквутагин?..

— Капканы купить, — сразу предложил Вуквутагин.

— Что капканы!.. Хоть паровоз покупай! Все можно. И рельсы, и уголь… хоть целую железную дорогу!.. Ну а раз железная дорога — значит, заводы воздвигать будем! Чтобы был свой чукотский пролетариат! Верно?

Вуквутагин подумал и сказал:

— А песец тогда будет? За что пошлину брать будем?

— Тоже верно, — вздохнул Алексей. — Подумать надо… Но и время терять нельзя… Условия созрели, а сезон кончается. Заказывать — так сейчас!

Начальник Чукотки прошелся по комнате.

— Ну вот что… придется потихоньку самим начинать. Пора! Будем строить социализм!

Ночь. Поблескивают из курятника глаза Храмова.

Разложив бумаги, сидит за столом Алексей. Что-то пишет, временами покручивая ручку арифмометра.

— Тимофей Иванович!..

— У?.. — промычал Храмов.

— Паровозы почем в Америке — не знаете?..

— Не покупал…

Алексей поднялся, прошелся по комнате.

— А мрамор?

— Чего?..

— Мрамор… камень такой… а?

Храмов ничего не ответил.

Алексей снова сел за стол.

— Дурак ты дурак… — вдруг заговорил Храмов. — Паровозы!.. Лодочку бы тебе — да айда!.. А в Америке при миллионе да с Храмовым…

— Но-но! — прикрикнул Алексей. — Вы тут не агитируйте! Вы бы лучше мне свои деньги обратно отдали. Все равно они вам ни к чему.

— Вот я и говорю, что дурак… — горестно вздохнул Храмов.

— Ну куда вы их при Советской власти используете?

— Нету такой власти, — убежденно сказал Храмов. — Потому что не может быть такой власти… А насчет денег, — добавил он, — нам не к спеху… Обождем.

На дверях надпись: «Кабинет министров».

Из-за двери доносится неясный шум голосов.

В приемной рядком сидят Иемуши-сан, Пит Брюханов, рыжий англичанин и еще несколько торговцев. Англичанин пьет кофе, наливая его понемногу из объемистого термоса.

В сопровождении дежурного офицера стремительно вошел мистер Стенсон.

— Ба!.. — воскликнул Брюханов, картинно раскрывая объятия. — И вас ободрал комиссар!..

Стенсон сдержанно усмехнулся, по очереди поздоровался со всеми и сел в кресло.

— Придется немного подождать… — помялся офицер. — Час, другой…

— Час!.. — расхохотапся Брюханов. — Третьи сутки ждем! — Он наклонился к Стенсону. — И дернул меня черт сказать, что там наши денежки!..

С тех пор как в бильярдной бывшего купеческого собрания находился Анадырский совет, обстановка здесь мало изменилась.

Во главе зеленого стола стоял премьер-аптекарь и, размахивая руками, старался унять разноголосый гам.

— Господа! — кричал он. — Будем выше ведомственных интересов! Как говорили древние: «терциум нон датур!» — возглавить карательную экспедицию в Уйгунан может только один человек… Я предлагаю министра по делам отдаленных территорий!..

Министр по делам отдаленных территорий — мужчина с львиной гривой — одобрительно кивнул.

Но тотчас раздался голос его соседа:

— Вэто!.. Дело относится к ведомству юстиции!

— Истинно — вьето! Вьето!.. — подхватил купчина в поддевке.

— Тогда, может быть, министр торговли?.. кивнул в его сторону премьер.

— К чертям собачьим! — выкрикнул кавказец. — Кто на Чукотке — чукчи, да? Кто такой чукчи — национальность, да? Кто такой я — министр национальностей, нет? Давай отряд!