Жена г. Адмиралова, забывая о своем ужасном положении и зная, что всякое сношение и оказание помощи опальной семье убитого полк, С.В.Павлова, каралось наказанием со стороны Доманова и Раткэ, она все-же решила выступить в защиту их и переговорить лично с Домановым.

Г. Адмиралов с супругой вошли опять в притвор храма и стали ожидать конца церковной службы.

Кончилась служба и в дверях храма показался Доманов, окруженный своим Штабом. Супруга г. Адмиралова, рыдая, направилась на встречу Доманова, но он, заметив ее, сам подошел к ней, поцеловал руку и, «как ни в чем ни бывало,» спросил ее: «В чем дело и что случилось. Почему вы рыдаете?» Как, будто-бы, не знал, что, по его приказам, терпела семья г. Адмиралова. Но супруга г. Адмиралова, забывая о своем ужасном положении, сказала:..Здесь, у дверей храма семья полк. С.В. Павлова. Если у вас есть хоть капля сострадания, пожалейте их и приютите!»

На это Доманов ответил: «Только вы меня понимаете и я сделаю для них все возможное!»

Да, супруга г. Адмиралова «хорошо его знала и понимала» и видела как хорошо он разыгрывает «трагедию».

После этих слов, он, взяв ее под руку, направился к автомашине, откуда по прежнему неслись рыдания. Доманов, сделав вид, что тоже плачет, сел на подножку машины, обнял дочь полк. С. В. Павлова и стал их успокаивать, объясняя все, происшедшее, недоразумением. Затем, отправив их, временно, к себе во дворец, обещал устроить их с квартирой и продовольствием.

Вокруг стояли сотрудники Штаба и смотрели на эту трогательную картину, на которую без слез нельзя было смотреть. Действительно, три женщины, из них две больные, лишившиеся своего защитника, должны просить милости у своего врага, а он, хитрый, разыграв всю эту сцену, тоже, как вскоре оказалось, лил «крокодиловы» слезы.

Но положение г. Адмиралова не изменилось. Переговорить с Домановым по своему делу, ему не удалось.

Однако, вскоре, супруга г. Адмиралова упросила жену Доманова, Марию Ивановну, устроить свидание г. Адмиралова с ее супругом. В назначенный час, он пришел во дворец. Его встретила супруга Доманова и повела в его кабинет. Вдруг, на лестнице их встретил адъютант Доманова, эсаул Трофименко. Как разъяренный зверь, он подбежал к ним и закричал на г. Адмиралова, как он осмелился, без его разрешения, явиться во дворец, а обратившись к супруге Доманова, сказал: «Идите в свои комнаты и не вмешивайтесь не в свои дела!»

Она, не сказав ни слова, пошла по корридору, а г. Адмиралова сейчас-же выпроводили из дворца.

Наконец, 10-го октября г. Адмиралов, неожиданно, получил приказ о назначении его опять Начальником автоколонны, а вместе с этим назначением Доманов приказал возвратить ему радио-приемник и другие вещи, отобранные у него в Здунска Воля. Жена г. Адмиралова тоже получила назначение врачем и должна была обслуживать служащих автоколонны и их семьи.

Бумажная фабрика, куда была переведена автоколонна, находилась недалеко от г. Джемоно и окружена искусственным каналом для гидро-электрической станции. Это спасало автоколонну от частых нападений партизан и итальянцев.

Настроение у всех было тревожное в связи с плохим положением на фронте. Почти каждый день получались сведения о нападениях партизан и частых убийствах казаков в Италии. Вокруг были горы и леса, переполненные партизанами. Каждый день находили казаков убитыми на попасе лошадей или в домах и по дорогам.

Г.Адмиралов получил приказание Штаба опять организовать мастерские при автоколонне. Как всегда, не было: ни материала, ни запасных частей, ни бензина, ни денег. Все нужно было, с опасностью для жизни, отыскивать самим казакам по оврагам и лесам. В виду отсутствия бензина, большинство автомашин вынуждены были переделать в газогенераторы, на дровяное топливо. Приходилось, по прежнему, из нескольких негодных машин собирать одну исправную. При этом, каждый начальник и командир полка желал иметь собственную машину и получал на это разрешение от Штаба, который никогда не справлялся и не интересовался как идет работа в мастерских и с каким трудом все это добывается. Все это вносило безпорядок в работу.

21-го октября супруга г. Адмиралова была по медицинским делам у главного врача, Дьяконова. С большим трудом удалось ей повидаться с ним. Дьяконов был приятелем Доманова и прибыл в Войсковой Штаб в его обозе в Проскурово. Он также преследовал друзей убитого полк. С.В.Павлова, как и Доманов. С женой г. Адмиралова он всегда разговаривал грубо и дерзко.

В это время, положение на фронте становилось угрожающим. Все видели, что немцы разбиты окончательно, а большевики быстро приближаются. Но Войсковой Штаб, под влиянием Раткэ, который старался скрывать разгром немцев и не вносить паники, прикрывал немцев и отдавал, по прежнему, нелепые приказы: переходить казакам на оседлое положение, готовиться к пахоте и т. п.

Недалеко от г. Джемоно, из одного итальянского села были выселены все итальянцы, чем, конечно, только сильнее озлобляли их против казаков. В этом селе Доманов затеял, организовать г. Новочеркасск с возстановлением даже Новочеркасских улиц: Платовский проспект, Московская улица, Ермаковский проспект и др. Атаманом этого итальянского Новочеркасска был назначен эсаул М.Р. Сюда ездили устраивать пикники, а также сюда направляли казачьи семьи, всех инвалидов и в ссылку всех, неугодных Доманову лиц.

Однажды, вскоре, после приезда г. Адмиралова в Италию и после организации этого итальянского Новочеркасска, Доманов отдал приказ отправиться туда в ссылку и г. Адмиралову с семьей. При этом, Доманов добавил: «Пусть он поедет туда и на свободе обдумает свое положение!» Но г. Адмиралов категорически отказался выполнить этот приказ. (Копия приказа хранится у г. Адмиралова).

Между тем, положение становилось все более и более отчаянным. Большевики двигались на Италию со стороны Сербии и для отступления была единственная дорога, имевшая массу тунелей. Достаточно было хорошей бомбардировки, чтобы завалить один из них и прекратить всякое движение по этой дороге. Это была «мышеловка» и всем это было ясно, только Войсковой Штаб ничего не хотел знать. Чуть-ли не ежедневно, устраивались торжественные обеды, ужины, концерты и т. п. Для эвакуации оставались только пешеходные тропинки через снеговые горы. Так оно, впоследствии, и оказалось. Казаки вынуждены были бросить свое последнее имущество и лошадей в Италии и спасаться пешком с одним только мешком за спиной.

Вскоре, Войсковой Штаб предложил желающим, выехать на возстановление какого-то завода в Вену. Все бросились записываться, видя в этом спасение, чтобы выбраться из Италии, хотя нужно было ехать на встречу наступающим большевикам.

В это время работа в мастерских автоколонны шла полным ходом. Переделали 9-ть грузовых машин на газогенераторы и собрали несколько легковых машин. Собирали машины «по винтику». Для приобретения некоторых частей, приходилось бывать в г. Озопо, а также г. Удинэ. Прекрасные места, очаровательные! Но все это приходилось видеть только «мельком».

14-го ноября 1944-го года слушали речь ген. Власова об открытии Русского Комитета освободительного движения против большевиков. «Дай им Бог счастья»!

По вопросу об этом Комитете, сейчас-же, поднялись споры: присоединяться-ли Войсковому Штабу и Главному Казачьему Управлению к генералу Власову, или нет: кому быть главным Командиром, кому какой получить портфель и т. п., а бедный Русский народ пусть себе ждет и страдает, до этого никому нет никакого дела.

16-го ноября все казачьи части переехали в Толмеццо. На месте оставлены были только автопарк, да в Джалите опять была брошена семья полк. С. В. Павлова. Все боялись посещать их, чтобы не навлечь на себя гнев Доманова, который, не смотря на пролитые около храма перед парадом слезы, по прежнему, относился к ним издевательски, оставляя их часто без продуктов и стараясь всеми мерами избавиться от них.

22-го ноября произошла большая трагедия. По распоряжению Войскового Штаба, в г. Озопо была сделана большая выводка, выбраковка и распродажа негодных к строю лошадей. Народу собралось очень много. Английские бомбардировщики, возвращавшиеся с налета на Вену, заметили скопление людей, налетели и убили около 300 человек, среди них было около 50 казаков.