Иного пути у Хрущева просто не было. Во всем, что касалось нормальной работы, он был бездарен и косорук. Профессиональный партаппаратчик, и не более того. Вся его многолетняя «работа» — это старательное выполнение указаний свыше — и доведение их, в стремлении выслужиться, до полного абсурда. Как это было в период «большого террора», когда не кто иной, как Хрущёв, стахановскими темпами перевыполнял план по арестам и расстрелам (свидетельств предостаточно).

Реальным делом — промышленностью, транспортом, сельским хозяйством, наукой, разведкой — всегда занимались другие, кто угодно, только не Хрущёв. В Отечественную войну, будучи членом военных советов ряда фронтов, он прямо причастен к серьёзнейшим провалам вроде Киевской катастрофы.

Но вот язык у него всегда был хорошо подвешен, не отнять единственного, хотя и несколько сомнительного достоинства. И фантазия работала. И хитрости хватало. А потому «дорогой Никита Сергеевич» (был холуйский «документальный» фильм с таким названием, я его ещё застал, будучи школьником) вместе с почуявшими выгоду подручными в два счета сочинил устный роман в стиле «хоррор» — о злодее всех времен и народов Сталине, всю сознательную жизнь одержимом жаждой власти, из-за чего якобы он и проливал реки крови, уничтожая честнейших, невиннейших людей (речь, понятно, в первую очередь шла о старых большевиках из «ленинской гвардии», красных маршалах и прочих представителях элиты).

Ну а дальше подключились и молва, и склонность принимать на веру самые дурацкие выдумки, и извечное стремление людей к разоблачениям всего и вся. В особенности когда речь идет о персонах крупных. Как давным-давно подмечено в другой стране, для лакея его хозяин никогда не будет великим человеком. В полном соответствии с этой поговоркой действовал и Хрущёв, лакей по натуре…

Собственно, сам он мало что выдумывал — в основном заимствовал фактуру для посмертных разоблачений Сталина у Троцкого, немало в своё время написавшего против Сталина всякого вздора. Этого тоже как-то не принимают во внимание, полагая, будто Хрущёв всё придумывал сам…

Доходило до форменной шизофрении. В 1961 г. на очередном съезде КПСС, когда обсуждали вопрос о выносе Сталина из Мавзолея, на стороне тех, кто это предложение внес, оказалась старая большевичка Дора Лазуркина, лично знавшая Ленина. И заявила она следующее: «Вчера я советовалась с Ильичем, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии».

Тот, кто решит, что к бабушке позвали психиатра, крупно ошибется. Реакцией зала, как зафиксировала стенограмма, были «бурные, продолжительные аплодисменты».

(«Просто, по-моему, ведьма какая-то, — возмущался по этому поводу опальный В. М. Молотов. — Во сне видит, как Ленин ругает Сталина!»)

По большому счёту, вся подобная «критика», все «разоблачения» примерно по такому рецепту и сработаны. Беда лишь в том, что выдумки и сплетни зажили самостоятельной жизнью в качестве «исторических свидетельств», о которых «все знают». Потому что при достаточно долгом повторении любая ложь как-то незаметно превращается в святую истину. Ведь все знают!

Но вот что интересно: стоит только изучить любую из многочисленных завлекательных легенд вдумчиво и серьезно, опираясь на источники и сообщения свидетелей, как любая сказка мгновенно рассыпается, словно карточный домик…

Возьмём пока что один-единственный, довольно известный пример. Давным-давно «все знают», что в начале двадцатых годов в Грузии расследовалось так называемое «дело с мордобоем»: некие старые большевики решительно выступили против набиравшего силу культа личности Сталина и его тиранических наклонностей. Один из этих смельчаков, товарищ Кабахидзе, прилюдно назвал Серго Орджоникидзе «сталинским ишаком», за что Серго его беззастенчиво избил. Расследовавшие это дело Сталин и Дзержинский всячески выгораживали сталинского прихвостня Серго. Дело дошло до Ленина, который взял его на особый контроль, расследовал лично и устроил всем троим серьёзную головомойку.

Это так сказать, «верхний слой», для широкого пользования. Менее известно — но это опять-таки «все знают» — что руководство грузинских большевиков (поголовно старые партийцы, верные ленинцы, испытанные бойцы) тогда же не дало в обиду своего товарища Кабахидзе, самым энергичным образом защищая его перед Сталиным. Тот, сатрап и параноик, затаил на них нешуточную злобу и в тридцать седьмом расстрелял по вымышленным обвинениям, обвинив в мифическом «национал-уклонизме».

Так выглядит легенда.

Правда, как выясняется, не имеет с ней ничего общего. Абсолютно ничего!

Историк, доцент МГУ В. А. Сахаров в противоположность нашей перестроечной интеллигенции не демократические газеты штудировал, а предпринял поиски в архивах. И отыскал подлинные свидетельства двух очевидцев склоки: Рыкова (тогда члена Политбюро ЦК РКП(б)) и члена Центральной Контрольной комиссии компартии Грузии Ртвиладзе.

Осенью 1922 г. в Тифлисе, на квартире Орджоникидзе, где все и разыгралось, шел поначалу самый безобидный разговор, в котором участвовали трое вышепоименованных и большевик с дореволюционным стажем Акакий Кабахидзе. В конце концов он стал горько сетовать, что материальное положение рядовых партийцев и сейчас не поправилось — зато товарищ Серго за казенный счет содержит лошадь, на которой и разъезжает по делам. Судя по тональности, упреки напоминали неприкрытую базарную склоку: мы, мол, революцию делали, кандалами гремели, кровь проливали и вынуждены теперь шлепать пешком по грязи. А товарищ Серго, зазнавшийся и зажравшийся, на лошадке разъезжает, как старорежимный князь. За что боролись?!

И это всё, из-за чего возник конфликт! Ни словечка о Сталине и его методах работы! Сыр-бор разгорелся из-за этой несчастной лошади. Которая, добавлю от себя, была для Серго Орджоникидзе, конечно же, не роскошью, а средством передвижения: он занимал видные посты, у него было немало серьёзных и важных дел, как тут без лошади? Не «роллс-ройс», в конце концов…

Серго сгоряча заехал товарищу Акакию в ухо. Товарищ Акакий дал сдачи. Присутствующие, при поддержке жены Рыкова, их кое-как растащили, попросили Кабахидзе уйти по-хорошему, а Серго долго успокаивали — с ним случилась форменная истерика, очень уж нервы были расшатаны к тому времени, внутри партии бушевал долгий и острый конфликт, и Серго был в гуще событий…

Это всё, что тогда произошло! И если бы Кабахидзе не кинулся жаловаться с базарными воплями: «Старого большевика до смерти убивают!», дело тем и кончилось бы, поскольку, согласитесь, яйца выеденного не стоило: один мужик ляпнул не то, другой дал ему по шее, потрясли друг друга за грудки и разошлись…

Но Кабахидзе начал кляузничать, а грузинское руководство раздуло этот мелкий инцидент до небес — у них тогда шла долгая и ожесточенная склока с Москвой, о сути которой чуть позже, и тут уж всякое лыко было в строку…

Комиссия из Москвы и в самом деле ездила в Тифлис. Но Сталина там и близко не было: послали Дзержинского, Мануильского и Мицкявичюса-Капсукаса. Они быстро разобрались, что имеют дело с форменной ерундой без малейшей политической подоплёки, — так и доложили, вернувшись.

(Даже сегодня, замечу в скобках, «прегрешение» Серго не тянет и на пятнадцать суток — драка была обоюдная, как принято выражаться, «на почве личных неприязненных отношений».)

И наконец, в обширных архивах нет ни единого клочка бумаги, свидетельствующего о том, что Ленин придавал «грузинскому инциденту» значение и обращал на него особое внимание. У Ленина тогда была масса дел поважнее — вопрос о монополии внешней торговли, бюджет 1923 г. и т. д.

Так рождаются сказки, не выдерживающие мимолетного соприкосновения с научным анализом и архивными изысканиями…

Теперь присмотримся ближе к «национал-уклонистам». Их насчитывалось с дюжину, но главными были Мдивани, Кавтарадзе, Цинцадзе, Окуджава (отец знаменитого барда).