И в заключение — опять-таки из Вениамина: «Государство совсем не при большевиках стало безрелигиозным внутренне, а с того же Петра, секуляризация, отделение их — и юридическое, а тут еще более психологически жизненное — произошло более двухсот лет назад. И хотя цари не были безбожниками, а иные были даже и весьма религиозными, связь с духовенством у них была надорвана».

Это — еще одна из причин общего кризиса российской государственности, закончившегося двумя революциями. Их много, причин, гораздо больше, чем представляется любителям упрощать все сложное…

Итак, победили красные…

Совершеннейшей нелепостью было бы объяснять их победу «железной дисциплиной», «наемными китайцами» или пулеметами комиссаров, устроившихся за спинами бедолаг, которых под страхом смерти гонят в атаку.

В гражданской войне такие объяснения решительно не годятся, не имеют никакого значения, поскольку у гражданской свои законы. На гражданской невероятно облегчён переход к противнику. Это на обычной войне меж двумя соседними государствами всякий перебежчик прекрасно знает, что на родине он автоматически становится предателем, врагом, чужаком, что родины он более не увидит долго, быть может, никогда.

На гражданской ничего подобного нет. Обе стороны живут в одной и той же стране (сплошь и рядом — из одной и той же деревни, города, а то и семьи), а значит, перейти на другую сторону нетрудно при малейшем желании и самой мизерной к тому возможности. История Гражданской войны пестрит примерами, когда красные (и белые тоже) части, решив сменить флаг, в два счета вырезали кто коммунистов и чекистов, кто — офицеров и уходили куда заблагорассудится. Или к противнику, или к «зеленым», а то и просто по домам…

Красные победили потому, что у них была идея — а у белых не имелось даже намека на таковую. Можно тысячу раз повторять, что идеи большевиков были ошибочными, ложными, лицемерными, маскировавшими их истинные намерения. Не в том суть. Большевики сумели предъявить населению убедительную идею, а их противники не смогли. Белые не смогли удовлетворить крестьян землей — а красные землю дали (и, нужно отметить, коллективизация вовсе не была задумана изначально, а стала, как мы позже увидим, импровизацией, вызванной серьёзными обстоятельствами). У Ленина есть гениальное, на мой взгляд, высказывание: идея только тогда становится реальной силой, когда она овладевает массами.

Именно это и произошло. Красные провозгласили идею, которая постепенно овладела массами, а белые, не способные родить хотя бы тень идеи, канули в небытие…

2. Мудрецы и протоколы

Разумеется, невозможно в книге, посвященной революции, большевикам и Гражданской войне, пройти мимо попыток приписать Октябрьский переворот козням либо жидов, либо масонов, либо и тех и других вместе, обычно объединяемых под брэндом «жидомасоны». Эти теории, к которым нормальный человек относится с брезгливым недоумением, все же занимают известное место в политической и общественной жизни, а потому требуют не механического отрицания и ругательных слов, а анализа.

Итак, масоны… После известных исторических событий, вроде подробно изложенного явления масонов народу во времена Парижской коммуны, я категорически не могу согласиться со сказками о вездесущности и всемогуществе масонства. Оставим эти сказки в мягких обложках фантастам невысокого полета. В нашей реальности удивительно мало «всеохватывающих» и «глобальных» заговоров. Прежде всего оттого, что на земном шаре чересчур уж много государств, наций, религий, банков, политических партий, промышленных корпораций и секретных служб — а это подразумевает такое многообразие интересов и стремлений, что единый «суперглобальный заговор» просто невозможен.

Давайте дадим слово надежным свидетелям. Жандармский генерал Спиридович, некогда начальник Московского охранного отделения, прямо говорил в беседе с Николаем II, что участие масонов в «расшатывании престола» — не более чем миф, не подтвержденный достоверной агентурной информацией.

Князь В. А. Оболенский, бывший член ЦК кадетской партии, в 1910–1916 гг. возглавлял одну из масонских лож Петербурга. Что же, попался, супостат? Не спешите. Давайте лучше посмотрим, что он писал.

«В России, собственно, настоящих масонов и не было, а было нечто вроде того, что-то похожее». По Оболенскому, русские масоны не представляли собой никакой политической силы и не имели никакого отношения к революционному движению. Если говорить о реальных политических симпатиях, то «среди масонов было много противников революции. Большинство, к которому принадлежал и я, во всяком случае, было против революции».

Быть может, масонство хотело использовать революцию для каких-то своих целей?

«Я на этот вопрос должен ответить отрицательно, — пишет Оболенский. — Невозможно даже представить себе, чтобы масоны могли сыграть в Февральской революции какую бы то ни было роль, хотя бы уже по одному тому, что они принадлежали к различным взаимно враждовавшим партиям, сила же сцепления внутри любой из партий была неизмеримо прочнее, чем в так называемой масонской ложе… Вражда разделяла их такая, что в февральские дни я уже ни разу не смог собрать их вместе, они просто не смогли бы уже сидеть за одним столом. А в большевистскую революцию и Гражданскую войну наша ложа вообще прекратила свое существование».

Оболенскому можно верить по одной простой причине: то, что он пишет, прекрасно сочетается с психологическим портретом российской интеллигенции.

Куда её ни собери, в кружок ли филателистов или масонскую ложу, она очень быстро распадется на дюжину смертельно враждующих фракций и перегрызется так надежно, что мировой масонский центр и за сто лет не приведет этот дурдом к подобию порядка… Может быть, где-то в загадочной Тьмутаракани и существуют связанные железной дисциплиной всемогущие масоны — но в России-матушке, с нашим народом, такие фокусы не проходят…

Иногда ссылаются на свидетельства о «мощи масонства» известного монархиста В. В. Шульгина. Однако в августе 1976 г. сам Шульгин говорил: «Никакой я тут не свидетель. Масонов не видел, с ними не встречался, что за люди — не знаю. Только раз в Париже заговорил о них при мне В. А. Маклаков. Что-то он о них рассказывал с насмешливой бравадой и себя к ним причислял, но болтовне его я не придал значения. Что болтуны они были и шуты гороховые, это еще у Толстого показано, где о Пьере Безухове».

Лично я, когда речь заходит о масонах, упорно требую одного — доказательств. Хотя бы чего-то, отдаленно похожего на доказательства. Но так и не дождался. Ни один из тех субъектов, что уверяли, будто Пушкина изничтожили зловредные масоны за раскрытие их тайн, не могли ответить на простейший вопрос: каких именно? Ведь, рассуждая логически, если Пушкин масонские тайны разгласил, они таким образом стали известны? Достаточно широкому кругу?

Теперь — о евреях. Копий тут сломано превеликое множество, да вот беда — копья какие-то гниловатые и на настоящие не похожие. Собственно говоря, и сторонники, и противники версии о революции как «еврейском заговоре» совместными усилиями загнали проблему в тупик. Одни тупо талдычат, что «все беды — от жидов», другие отвечают столь же примитивной руганью. Опус под названием «Двести лет вместе», который бородатый пророк полувымершей интеллигенции отчего-то считает «объективным трудом», только прибавил неразберихи…

А дело в том, что нам просто-напросто нужна подробная, объективная и свободная от любых перегибов как со стороны «обличителей», так и «защитников» история российского еврейства: его жизни, политических и литературных течений, борьбы идей. Без этого просто не понять нашей же собственной истории. Вот, например, вольнодумное брожение в среде еврейства XVIII века, вызванное общей волной европейского движения умов. Об этом мы практически ничего не знаем. Совершенно забыт, например, Линецкий, автор нашумевшей в свое время антихасидской повести «Польский мальчик», или Шацкес, автор «Предпасхальных дней», направленных против ветхозаветного иудаизма…