- Погодите, Нина Павловна. - Вмешался всё тот же баритон. И, обращаясь ко мне, спросил. - Значит, вы утверждаете, что являетесь гражданкой Соединённых Штатов Америки?

- Да, это так.

- Тогда у вас, несомненно, должны иметься соответствующие документы.

- Конечно есть! - Воскликнула я. - Только они дома.

- В Америке, чтоль? - Хмыкнула бабища.

- Мне сняли квартиру. - Просипела я.

- Хорошо, где же?

Вот гадство, опять вылетело из головы названия улицы. Хотя, координаты есть в записной книжке мобильника. И там же номер недотёпы Фила. Только бы он был дома. "Фил, Филушка, зайчик. Ну, пусть сегодня у тебя окажется разгрузочный день". Увы... Мобильник прихватил тот, кто устроил всю катавасию.

- Телефон украли. - Запинаясь, пролепетала я. - В нём адрес. И номер сотрудника.

- Да врёт она всё. - Рявкнула Нина Павловна.

- Хорошо. - Игнорируя вздорную мадам, согласился баритон. - Допустим, аппарат похищен. Адрес вы, со свойственной всем юным особам забывчивостью, не помните. Но место работы-то вы должны знать?

- Разуметься!

Я назвала компанию и посоветовала связаться с посольством, получив в ответ неопределённое молчание.

Дальше началось совсем уж непонятное. Руки заломили за спину и на запястьях защёлкнулись браслеты.

- За что? - Из последних сил пролепетала я.

- Она ещё спрашивает? - Тон был таким, каким, по моему мнению, склочничают торговки на базарах.

Для полноты картины ей не хватало упереть в бока кулаки.

Превозмогая боль, я с трудом повернула раскалывающуюся голову. Но полицайша не оправдала ожиданий. Стоя возле дивана, на котором лежал кто-то, с головой укрытый всё тем же пледом, подозвала поближе.

- Иди сюда, сука!

Озираться в поисках самки благородного животного просто не было сил. К тому же, смутные подозрения, исподволь закравшиеся в душу, подсказывали, что вряд ли её обнаружу.

Резким движением церберша откинула плед.

- Узнаёшь? Ты смотри, смотри! Полюбуйся, что натворила.

Но заставить себя взглянуть не смогла, и во второй раз потеряла сознание, обмякнув между охранниками.

Резкий запах аммиака опять ударил в ноздри. Меня зачем-то сфотографировали возле трупа (бр-р-р, ужас-то какой, а?) и поволокли вниз. Несуразно уродливый джип, выкрашенный в полицейские цвете, ждал с распахнутой дверцей. Серый рассвет и начавший накрапывать мелкий дождик комфорта не добавляли. Впрочем, никто и не спрашивал о самочувствии. Наоборот, казалось, все хотели турнуть, да чтоб побольнее.

- Заблюёшь машину - заставлю вылизать. - Многообещающе напутствовала фурия и уселась на переднее сиденье.

Резко дёрнувшись, кар тронулся, и я опять треснулась многострадальной головой. Что? Конечно, было больно, а вы как думаете!

Мерно покачиваясь, попыталась воссоздать в памяти картину происшедшего и тихонько завыла.

Павел убит! Погиб через несколько часов после знакомства. И, что самое ужасное, в этом подозревают меня. Да какое там! Похоже, у стражей порядка абсолютно нет сомнений в том, кто виноват. Сглотнув, поняла, что если сейчас не напьюсь, то до тюрьмы довезут ещё один труп. Чёрт! Ну что стоило попросить воды, пока находились в квартире.

- Попить дайте! - Взмолилась я, прижавшись лицом к маленькому окошку, забранному решёткой.

- Я тебе счас так дам. - Бросила через плечё мегера.

Однако водитель, притормозивший на светофоре, несмотря на абсолютно пустынную улицу, сунул руку под сиденье и протянул пластиковую флягу с тёплой минералкой. Есть, всё же, добрые люди на этой земле. Выхлебав всё до дна, я зачем-то стала протискивать бутыль назад.

- Оставь себе. - Гавкнула начальница. - Идиотка!

- От... - Начала было я и тут же прикусила язык, проглотив такое естественное "от дуры слышу".

Всё же, я сейчас в её полной власти. Положим, пристрелить при попытке к бегству, не пристрелит. Но жизнь попортить может изрядно.

Приехали, почему-то не в узилище, а в больницу. Какие-то люди в белых халатах с осуждением глядя на, и без того несчастную меня, взяли кровь на анализ. Потом, дав расписаться, снова затолкали в машину. И, на этот раз, лишили свободы окончательно.

Лязгнул засов и, зябко поёжившись, я вступила в ад. Выкрашенные унылой серой краской стены, да две кровати, засланные казёнными одеялами - вот и все достопримечательности. Если не считать обитательницы, конечно. Смуглая, явно колумбийка та была закутана в добрый десяток пёстрых платков. Чёрт! Какие латиносы! Я же не дома, а в Москве.

- За что тебя, милая? - Сочувственно спросила она.

Я не ответила, так как первым делом припала к крану с водой, торчащему над не очень чистым умывальником. Нахлебавшись вволю, улеглась на незанятую койку.

- Правильно, отдохни пока. - Покладисто согласилась сокамерница. - Чрез час подъём, вот тогда и поговорим.

- Надеюсь, через час меня здесь уже не будет. - Высокомерно бросила я.

- Э-э, подруга. - Сокрушённо вздохнула цыганка. - Быстро только сказка сказывается.

Подняв голову с подушки, я выложила козырную карту, что не возымело действия.

- Это там, в своей Америке ты, может и гражданка. А на ближайшие два дня про это забудь.

- Каких таких два дня? - Удивилась я.

- Таких, что сегодня суббота. А что это значит?

- Что?

- А то, что запрос в посольство дадут не раньше понедельника. Да и то, покамест шишки наверху посовещаются, пока примут решение.

- Но я же... Я... Не могу... Мне надо на работу, в конце концов.

Та лишь усмехнулась.

- Лет пятнадцать назад, ещё при Союзе я слышала историю про двух французов. Те, подвыпив, начали приставать к девушке. На беду, оказавшейся хорошей знакомой начальника отделения. И что ты думаешь? - Шевелить мозгами совершенно не хотелось, а потому я лишь закрыла глаза. - Их паспорта спустили в унитаз, а самих, предварительно обрив наголо, и насильно влив в каждого по бутылке водки, отправили в приёмник-распределитель для бомжей. "Нашли" бедолаг только через две недели. А ментам всё сошло с рук.

Меня, выросшую в самой демократической стране мира, покоробило от тутошних порядков. Но сделать ничего не могла, а потому принялась обречёно ждать.

К счастью, привезли не в тюрьму, а в КПЗ, что расшифровывается как Камера Предварительного Заключения. Должно быть, в связи с предстоящими выходными гулять не выводили. Но зато не было этого самого подъёма. Когда кровати складываются и нельзя лежать, даже на цементном полу. Цыганку, по стечению обстоятельство оказавшуюся тёзкой, забрали за спекуляцию в отхожем месте на Казанском вокзале. Не столь интересно, чем там она торговала, сколько произнесённые в ответ на моё удивление слова.

- Э-ээ, ненаглядная. Да у нас испокон веку сортир - главное место.

Странно, всё же... Дедушка с бабушкой, бывшие в какой-никакой, а в оппозиции к власти, ничего про это не рассказывали. Да и в книгах сей вопрос абсолютно не освещен. Написать, что ли? Пусть историки будущего проводят исследования, выясняя роль общественных нужников в развитии государства. Оказывается, "туалетоведение" - непаханое поле для пытливого ума, вроде моего. Со слов маклачки поняла, что всё прогрессивное человечество, состоящее в основном из полных идиотов, считает, что эти заведения предназначены для справления большой и малой нужды. В то время как любой московский ребёнок знает, что для этого существуют подъезды! Кабинки же отхожих мест служат для совершения торговых сделок, в основном с наркотиками. Купли-продажи оружия и боеприпасов, старинных икон, а так же призывными, или, вернее, вербовочными пунктами в Народно-Освободительную армию Чечни. Вообще-то, по большей части это войско состоит из негров и арабов. Но и московской швали там не меряно. Ещё в этих "офисах" происходят "встречи на высшем уровне". Шпионы и предатели Родины тоже, оказывается, очень любят толчки. Здесь же совокупляются "влюблённые" пары, за стаканом дешёвого вина проводят творческие вечера поэты и художники. Конечно, перевод клозетов на платные рельсы привнёс некоторый дискомфорт в привычную жизнь местного бомонда. Но так... Ничего существенного.