— Марк, скажи, пожалуйста, почему ты изменился?

Он перевернулся на бок, лицом к ней, опершись головой на руку.

— Полагаю, это из-за тебя, — сказал он. — Ничего таинственного тут нет. Когда я увиделся с Зарой на Мартинике, она кое на что открыла мне глаза.

— На что же?

Он замолчал, словно тщательно обдумывая свои слова.

— Скажем так, — произнес он наконец. — Она помогла мне увидеть, что я с тобою не был самим собой. Я играл роль, как оказалось, совершенно напрасно.

— Как это?

Он хохотнул и положил руку на ее босую ногу, лаская ее, словно котенка. Она получила удовольствие от его прикосновения и с трудом сдерживала дрожь.

— Поговорив с Зарой, я понял, что обращался с тобой, как обращался бы с Мередит. Мне это дорого обошлось. Так что век живи — век учись.

— Мередит — это та девушка, с которой ты был помолвлен сразу после колледжа? Которая погибла?

— Да. Я изо всех сил старался избежать ошибок, какие допустил с ней. И при этом перестал быть самим собой.

— Каких ошибок?

Он скептически посмотрел на нее.

— Тебе это в самом деле интересно?

— Да, я хочу понять.

— Все очень просто, — сказал он. — Я корил себя за все неприятности, какие доставил ей, за ее смерть… и твердо решил не повторять ошибок. А в конце концов перестарался, и ты… мы… из-за этого пострадали.

— Она погибла в автомобильной катастрофе?

— Да, но я не говорил тебе, что считаю себя виноватым. Мередит вела машину, она была одна и расстроена. Я перед этим обидел ее. Мы собирались на вечеринку, поссорились, и она ушла в слезах. Я ничего не сделал, чтобы остановить ее. Я отпустил ее и больше никогда не видел живой.

— Это, конечно, трагично, спору нет, но ты тут ни при чем. Люди часто ссорятся. Это еще не значит, что ты виноват в ее смерти.

— Наверное. Но все же я понял, что, будь я более чуток к ней, более заботлив и менее эгоистичен, она бы не погибла. Я был тогда молод, думал только о себе и погубил ее. После смерти Мередит я поклялся, что превыше всего буду ставить счастье и благополучие людей, которых люблю.

— И переусердствовал в этом.

— Вот именно.

Арианне впервые стали понятны мотивы поведения Марка.

— Скажи что-нибудь, Марк.

— По иронии судьбы, я не понимал, что происходит. То есть чувствовал, что чем-то отталкиваю тебя, но вместо того, чтобы умерить свой пыл, старался быть к тебе еще более внимательным.

Арианна пристально смотрела на огонь.

— Я тоже хороша, не говорила тебе, что у меня на душе.

— Да нет, причина во мне. Человек должен быть верен самому себе. Нельзя пытаться быть кем-то другим. В нашем случае это стало очевидным слишком поздно.

Он встал и положил в камин еще пару поленьев.

Вот мы сидим здесь и ведем разговор, который должен был состояться много месяцев назад, думала Арианна. Но каков Марк на самом деле? Кто он, человек, который привез ей рукопись и теперь пытается спасти ее от мафии?

— Еще не слишком поздно отнестись друг к другу с сочувствием, — произнесла она.

— И то верно, — сказал он, наклонившись, взял ее ногу и поцеловал носок. Ее охватила сильная дрожь, но это ощущение ей понравилось. — Знаешь, я не могу выкинуть из головы, что у тебя ничего нет под халатом.

Она подогнула под себя ноги и расправила подол халата.

— Не надо мне было тебе говорить. Или, вернее, надо было одеться.

— Этому есть причина, Арианна.

— Ты хочешь сказать, что я пытаюсь тебя соблазнить?

— А что, не пытаешься?

— Конечно, нет! Я просто хотела высушить волосы у огня. Я же знаю, что ты джентльмен. Боже мой, я фактически отдала свою жизнь в твои руки, разве нет?

— Но которому мне? Парню, разыгрывавшему спектакль все эти месяцы, или мне настоящему?

Она нервно засмеялась.

— Вопрос серьезный, — сказал он. Она улыбнулась, глядя на него. Но он не ответил ей улыбкой.

— Да ладно же… Марк. Я заметила разницу, но…

— Что, если ты обнаружила, что я без маски — полная противоположность тому, кого ты знала?

Она провела рукой по отвороту халата, закрыв его на шее.

— Теперь ты меня дразнишь.

— Признаюсь, меня это немного забавляет. Он взял ее за руку. Арианна наблюдала, как он поднес ее пальцы к губам и поцеловал их.

— В одном я совершенно не притворялся, — сказал он. — Мое влечение к тебе было абсолютно искренним. Я всегда занимался с тобой любовью ради удовольствия. — Марк крепко схватил ее за запястье и притянул к себе. Затем он поцеловал ее. Сначала это был нежный поцелуй, но потом он стал более страстным. Марк протянул руку, ослабив завязки ее халата настолько, чтобы обхватить ее грудь. Языком он исследовал ее губы.

Погрузив пальцы ему в волосы, она взглянула ему в глаза.

— Тебе не приходило в голову, что это, быть может, не самая лучшая идея? — произнесла она на выдохе.

— Приходило, — хриплым голосом ответил он, целуя ее рот. — Но я недолго задерживался на этой мысли.

С этими словами он поцеловал уголки ее рта. Затем, прежде чем она смогла что-либо сказать, поцеловал каждую ее грудь. Арианна застонала, закрыв глаза, когда его губы прошлись по ее животу и переместились от одного бедра к другому. Его язык умело и уверенно ласкал ее. Возбуждение все нарастало в ней, и она не думала ни о чем, кроме удовольствия, пока он не остановился. Взял ее руку, поцеловал.

Она лежала, неровно дыша и размышляя, как это могло случиться. Ведь все должно было быть уже в прошлом, а она начала заново, словно они никогда не расставались. Он был тем же любовником, какого она знала, но теперь в нем чувствовалось больше непринужденности, больше огня. Или дело было в ней?

Когда Марк поднял на нее взгляд, она погладила его по щеке.

— А ты все тот же, — сказала она.

— Ты тоже.

— Но, Марк, заниматься любовью из слабости нехорошо.

Он прижался губами к ее загорелой коже между пупком и пушистым треугольничком.

— Ты вряд ли должна чувствовать себя виноватой, если не можешь совладать с собой, — пробормотал он.

Она ощущала его горячее дыхание, когда его голова опустилась ниже. Ее словно ударило молнией.

— Черт возьми, Марк, — прерывисто прошептала она. — Это нечестно.

Он снова прошелся губами по ее бедру.

— А я и не намерен быть честным.

Он медленно раздвинул ее бедра и провел языком по нежной внутренней стороне одной ее ноги, затем другой. Она смотрела на него сквозь неплотно сжатые веки, позволяя себе упиваться каждым поцелуем. Время казалось бесконечным, словно каждая секунда длилась вечность…

Где-то в уголке своего сознания Арианна отметила, что ведь это — их брачная ночь, которой она его лишила — и себя тоже. Но сейчас все это почему-то не имело значения. Ничего не имело значения, кроме невыразимого наслаждения.

Марк отодвинулся от нее ровно настолько, чтобы раздеться. Она наблюдала отблески огня на его груди. Раздевшись, он снова принялся ласкать ее. От соприкосновения с ним Арианну опять словно ударило током. На секунду прервалось дыхание.

Вполне возможно, он злорадствует, ведь она не оказала ни малейшего сопротивления.

Но все это было неважно. Арианна закрыла глаза, желая его. Но кого? Человек, который занимался с ней любовью, был ей и знаком, и незнаком. Этот Марк всегда получает то, что хочет.

Она расставила ноги, давая ему войти в нее. Почувствовав, что он проскользнул в нее, она поняла, что победа за ним.

Но и она победила и, ощутив это, вскрикнула. Марк, изможденный, повалился на нее. Она слышала стук дождя по крыше и треск огня. Она чувствовала на себе тепло его кожи. Но самое главное: его сердце билось в унисон с ее сердцем.

Некоторое время ей не хотелось думать, она могла только чувствовать. Однако чем спокойнее становилось ее тело, тем больше возмущался мозг. Почему она уступила? Но потом поняла, что вовсе не уступила, потому что с нею не Марк Линдзи — во всяком случае, не тот, которого она знала.

Глава 5

Марк сидел на крыльце, слушая пение птиц и нежный шелест ветерка в соснах. Он чувствовал себя превосходно. Ему всегда доставляло удовольствие предаваться любви с Арианной, но сегодняшняя ночь не имела себе равных. Он не помнил, чтобы она отдавалась с такой непринужденностью, отбросив все мучившие ее раньше дурные предчувствия. Они занялись любовью еще раз, в его постели, ее страстность не знала предела, Арианна, казалось, еще больше изголодалась по нему. Потом, правда, утихла и, когда он задремал, улизнула к себе в комнату.