— Это самая дьявольски холодная весна за последние сорок лет, — сказала Амазонка с заплетенными в узлы волосами своей подруге и плотнее запахнула накидку. — Что этой тупоумной иномирянке приспичило ехать в горы в это время года?

— Она говорила, что хочет заняться экспортом пушных зверей и ей необходимо провести кое-какие исследования, ответила молодая девушка, скептически пожав плечами. Она, вероятно, родилась на одном из холодных миров, по крайнем мере, здешний климат ей не мешает. Я предложила ей меховое пальто и накидку, оно она сказала, чтобы я не беспокоилась об этом. Она также ездит под дождем без непромокаемого плаща, но если она хочет заработать ревматизм — это ее дело. Иномиряне сумасшедшие, если ты меня о них спросишь, даже более сумасшедшие, чем эти земляне. Но что-то с климатом стало не так, правда, Дарилин? Я выросла в торах. Это мало напоминает дождь, обычный для этого времени года — сейчас моросит, а должно было бы лить — и очень холодно.

Дарилин яростно кивнула головой в сторону далекой цепи холмов. Склоны их были голы и черны, а не покрыты, как обычно, сероватой зеленью и синевой хвойных лесов.

— Лесной пожар, — произнесла она, — что теперь? Подумай о кричащих детях, которых мы встретили в трех или четырех деревнях. Нищие — и это в горах! — она произнесла это с отвращением и гневом. — Было время, когда люди охотнее умирали с голоду, чем опускались до такого состояния, Монелла.

— Может быть многие из них уже умерли с голоду, — задумчиво произнесла Монелла. Они достигли группы небольших холмов. Монелла взглянула вниз, рот ее горько скривился при виде серых, грязных канав по которым вымывалась рыхлая пахотная земля.

— Посмотри! И это при таком слабом дождичке! А если этим летом задует Ветер-Призрак, здесь не останется ничего, кроме голых скал.

Андреа Клоссон, ехавшая в паре сотен шагов позади них, проявляла очень мало интереса к обеим женщинам Дарковера. Ее мысли были заняты собственными планами, и она замечала каждый предмет, каждый признак эрозии и других изменений.

Почему бы этому миру не стать городом-портом? Здесь очень мало того, что стоило бы защищать, думала она без всякого проявления чувств. Леса, которые я знаю — они исчезли давно, вместе с теми, кто населял их.

— Сумасшествие, что я отправилась в это путешествие. Что я здесь надеюсь увидеть?

Она остановила лошадь и подождала, когда к ней подъедут ее ассистентки. Обе они дрожали, несмотря на накидки и костюмы с электроподогревом. Она посмотрела на них с безразличным презрением и спросила себя, как другие агенты могли выносить все это, агенты, рассеянные по всей планете. Сама она, одетая в костюм для верховой езды, находила климат влажным, но вполне сносным.

— Дальше мы сегодня не поедем, — сказала она. — У нас достаточно экземпляров, чтобы признать это вероятным.

Один из мужчин кивнул и указал на одного из вьючных животных, нагруженных маленькими клетками.

— Полдюжины самцов и самок, и по меньшей мере дюжина маленьких детенышей. Как я слышал, именно этот вид туземцы предпочитают использовать для изготовления меховой одежды. И некоторые из них действительно великолепны.

— Как только мы вернемся в Торговый Город, мы проведем полный анализ их способа размножения, вероятно, что они смогут приспособиться к другому климату, — сказала Андреа. — Девушки так же хорошо выполняют работу по отлову, как и свои обязанности погонщиц. Может быть, теперь было бы неплохо собрать пробы почвы из среды обитания этих животных. Мы разобьем недалеко отсюда ночной лагерь, соберем пробы, а завтра утром вернемся назад.

Вскоре они достигли поляны и установили маленькие палатки: одну для двух Амазонок, одну для Андреа и одну для ее ассистентов. Один из них что-то записал в своем блокноте с непромокаемой обложкой. Амазонка Монелла ушла с силками, чтобы добыть мяса на ужин. Андреа молча стояла под деревьями, взгляд ее был устремлен на далекий горизон, перед ней, в пелене дождя одиноко торчали черные, обгорелые пни. Безрадостное зрелище для любителя леса, подумала она равнодушно. Но я уже видела, как умирали ради доброго дела и более прекрасные миры, чем этот. Я тоже умру ради доброго дела и этим помогу человечеству распространиться еще дальше, продвинуться вперед по пути прогресса. У меня нет детей и никогда не было, но. может быть, некоторые из этих огромных космопортов. огромные шаги, которыми человечество шагает от звезды к звезде, и являются моими детьми? И если один из миров встанет на пути у технологии, как я могу знать, кто из них мир или технология имеет больше прав на существование? Старая раса умрет, новая родится. Какая из них будет лучшей? Раса без способности к выживанию вымрет, как и многие лучшие расы, которые возникали и умирали прежде.

В космопорте мне сказали, что Свободные Амазонки являются лучшими проводниками и следопытами, чем большинство мужчин, и до сих пор это было именно так. И все же, это кажется мне странным — женщины, которые могут рожать детей, по доброй воле решили не делать этого. На любом из миров этой может быть признаком того, что связь между мужчинами и женщинами нарушена. И я так же мало понимаю этих женщин.

Понимаешь ли ты вообще кого-нибудь и понимала ли когда-нибудь? Теперь мне лучше подумать о своем бизнесе.

Я знаю планеты и экологию, а на этой планете я выполняю особое задание.

Она вернулась назад к палатке и открыла металлический ящик с надежным замком, открывающимся определенной комбинацией цифр. Она не стала поворачивать наборный диск, а пальцем одной руки слегка коснулась своего виска, а пальцем другой — замка. Спустя мгновение замок открылся. Андреа достала из ящика запечатанный пакетик, сунула его в карман и направилась в лес.

Под деревьями она присела на колени и без всяких инструментов, своими сильными руками, выкопала в земле ямку. Она взяла пригоршню почвы. Почва была влажной, мягкой, пропитанной дождевой водой и сладко пахла. Она была живой, в ней копошилась масса невидимых живых существ.

Андреа сияла с пакетика защитную оболочку из неразрываемого пластика. Содержимое его было похоже на сероватую пыль с черными вкраплениями. Это тоже живое, подумала она. Ну, это жизнь. Другие времена — другие хищники.

Кто выживет? Может быть, я слишком сильно надеюсь на это? Что окажется сильнее? Это — она пощупала живую почву Дарковера — или это?

Она высыпала серовато-черную пыль в ямку и засыпала ее. Потом она тщательно вымыла свои длинные пальцы и вернулась в лагерь.

В ее воображении возникла картина. Кристаллический черный вирус работает над почвой, убивает всех крошечных живых существ, червей, нематод, все, что делает землю плодородной, распространяется, растет, размножается, оставляя после себя мертвую, совершенно стерильную местность.

Что я сделала с людьми, которые отравили мои леса?

Почему я что-то должна была делать? Мне совершенно не нужны были наши леса. Но, с другой стороны, мне не нужно проливать слез о тех, кто придет после нас. Когда придет их время уходить — они уйдут, как ушли мы.

Внезапно перед ее мысленным взором возник список: Телепаты.

Леса.

Почва.

Море? Нет. Выжившее после всего этого население должно ведь чем-то питаться, оставим море в покое. В настоящее время его едва ли можно как-то использовать, а когда на суше нечего будет есть, переселение людей из лесов на морское побережье вызовет довольно сильные социальные беспорядки и столкновения. Тогда существование морей и океанов как единственных источников питания будет непременно работать на меня. Люди должны зайти настолько далеко, чтобы просить о технической помощи, чтобы начать разработку богатств морей и океанов и добычу сырья.

Она медленно побрела к лагерю. Знакомо пахнущее облако дыма донесло до нее запах готовящейся еды. Она увидела, что Монелла и ее спутница двигались вокруг костра. Ее ассистенты наблюдали за девушками, но, как ни странно, без всякого вожделения. Свободные Амазонки немного смущали Андреа.

Ей казалось трюком то, что они жили вместе с мужчинами, не вызывая их желания, словно они при помощи своей силы воли могли стать мужчинами…