«Пиво, — догадалась Яна, — попойку на ночь задумали. Вот тебе и Александр. А притворялся-то как… все правильного из себя строил».

Она бросилась наверх к окну и где-то через полчаса ожидания увидела, как Олег и Александр вышли из флигеля и направились в баню. В руках у обоих было по бутылке пива.

Яна не знала, что делать. Ложиться или нет. «Подожду, — решила она, — вдруг ещё кого пригласили».

А Александру было невдомёк, что за ними следила Яна. Он с наслаждением растянулся на деревянной полке в парилке. Тело мгновенно расслабилось. Правая рука почти безвольно свисала вниз. Он ощущал такую приятную истому в теле, что возникло непреодолимое желание остаться здесь навсегда. Из предбанника, с веником и ведром воды, вышел Олег. Он без лишних слов окатил Александра горячей водой, что принесло ему огромное удовольствие. А вот когда Олег начал его обхаживать веником, Александр от боли вскочил с места.

— Ты что делаешь? — закричал он на Олега.

— Что вскочил, Санёк, — Олег добродушно улыбнулся. — Без веничка хорошей баньки не бывает.

— Я уж как-нибудь обойдусь, — проворчал Александр, ложась обратно, — терпеть не могу веников.

— Как хочешь!

Олег ушёл и сразу вернулся с открытой бутылкой пива.

— Выпей!

Александр взял бутылку и отхлебнул глоток лёжа. По жилам понеслась приятная теплота. «Прямо как водка», — с удивлением подумал Александр. Он выпил всю бутылку и продолжал лежать. После пива он пролежал две-три минуты и вдруг внезапно почувствовал, что ему становится плохо. Сделав над собой усилие, он сел. И только тогда он осознал, что дело его совсем плохо. Ноги не слушались. Сердце бешено стучало, внутри всё похолодело. Огромным усилием он выбросил тело в предбанник. Олег сидел в предбаннике и спокойно потягивал пиво.

— Ты что такой белый, Санёк? — спросил он при виде появившегося Александра.

Не отвечая, Александр, пошатываясь, вышел на улицу. Едва он там оказался и почувствовал свежий, холодный воздух, как рухнул на колени и согнулся. Его стало непрерывно рвать. В голове мутилось. Дыхания не хватало. Олег успел только брюки на себя напялить. Когда он вышел, то совершенно растерялся, не зная, как помочь своему новому другу. На его счастье, прибежала Яна. Она первым делом накинулась на брата.

— Ты что с ним сделал? — закричала она.

— Не знаю, — начал оправдываться Олег, — он хотел помыться, вот я и затопил баньку. Я спросил, хочет он на первый пар пойти или второго дождётся. Он сказал, на первый пойдёт…

— На первый? Дурак ты, Олег. Он же городской, не привычен к нашим баням, — Яна нагнулась и положила ладонь на лоб Александра, приговаривая при этом: — Ничего, Сашенька, ничего. Ещё немного, и всё пройдёт.

Когда всё закончилось, Яна попыталась приподнять Александра, но тот едва слышно прошептал:

— Олег поможет. Уходи, я голый!

Яна всплеснула руками. А ведь она об этом даже не думала. Она строго посмотрела на брата.

— Помоги ему одеться и отведи во флигель. А я пока лекарство поищу.

Сказано — сделано. Олег уложил его в постель, а Яна принесла какое-то жидкое лекарство. Александр выпил, не спрашивая, что это такое. Через некоторое время под пристальным наблюдением брата и сестры он погрузился в сон. Олег сразу же последовал его примеру А Яна ещё долго сидела и прислушивалась к неровному дыханию Александра.

ГЛАВА 7

Часы пробили половину девятого. Конец первого рабочего дня Александра. Ни разу за всю свою жизнь он так не выматывался, как сегодня. Что только ни приходилось ему делать в течение дня. Таскать ящики с продуктами, рассортировывать их по полкам и холодильникам. Готовить тесто для пиццы, печь булочки, нарезать продукты и много всякой другой мелочи. Сейчас он вытирал последний — двенадцатый стол, а Яна с матерью заканчивали мыть посуду Александр огляделся. Всё вокруг него блестело чистотой. Длинная стойка, столы, стулья, пол… И всё это сделал он. Даже не верится. Не выпуская из рук тряпки, он прошёл за прилавок и вошёл в посудомоечную. При его появлении Яна ему ободряюще улыбнулась. На протяжении всего дня она помогала ему, подсказывала, что делать. Даже когда её не было, он незримо ощущал её присутствие. Александр кинул на неё благодарный взгляд. Яна чуть склонила голову в знак того, что понимает его.

— Как прошёл первый день? — не переставая мыть посуду, спросила Раиса Петровна.

— Неплохо, — ответил Александр, — и всё благодаря вашей дочери. Яна мне много помогала.

— Странно. Раньше она посторонних в кафе терпеть не могла, — лукаво поглядывая на дочь, произнесла Раиса Петровна.

— Мама, перестань, — Яна начала усерднее скрести кастрюлю.

И Александр, и Раиса Петровна заулыбались.

— А знаете, что странно, — заметила вдруг Раиса Петровна, — мой муженёк в первый день всех в пух и прах разносил, а тебе за целый день и слова не сказал.

— Мама, перестань, — снова повторила Яна, — а то накличешь.

Едва она это сказала, как все услышали крик Данилова:

— Где этот идиот?

Александру не понадобилось много времени, чтобы понять, кого он имел в виду. Через мгновение появился и сам Данилов и без предисловий набросился на Александра.

— Тебя что, в детдоме били по голове или ты без мозгов родился? Каждый раз думаю, вот хуже этого кретина уже не будет, и на тебе, пожалуйста, появляются. Бестолочь, ты что делаешь?

— Сергей, перестань, — Раиса Петровна встала перед Александром, заслоняя его от мужа, — это чужой человек. Нельзя с ним разговаривать таким тоном.

— А класть банку солёных огурцов в морозильник можно? — закричал в ответ Данилов. — Ты спроси у него, спроси, зачем он это сделал.

— Ну, положил, так положил. Вычтешь из зарплаты. Кричать-то зачем!

— Нет, ты спроси, — не унимался Данилов, — по какой причине он это сделал? Даже ослу понятно, что с ними станет. Спроси.

— Хватит!

Раиса Петровна вместе с Яной взяли его за руку и начали выпроваживать из посудомоечной. Данилов не унимался и постоянно кричал. Но его насилу-таки вывели.

Александр был зол как никогда. Один бог знает, чего ему стоило сдержаться и не высказать в лицо Данилову все, что он думает. «Как? Я — Дудецкий, должен терпеть нападки этого небритого изувера? Я, блестящий юрист, человек, который в кармане носил больше денег, чем могут собрать во всём этом поганом городишке, должен пресмыкаться за какие-то двести рублей в день?»

Всё в Александре восставало против такой несправедливости. По всей видимости, его чувства были написаны у него на лице, так как, вернувшись, Яна спросила его:

— Ты ненавидишь его, да? Ты хочешь уйти?

Александр, ничего не отвечая, пошёл переодеваться. Яна с побледневшим лицом следила за его уходом. Александр не пошёл во флигель, а отправился бродить по городишку. Ему надо было многое обдумать. Он не знал, куда идёт, но мысль бежала в правильном направлении. «Вернуться, вернуться, вернуться, — твердил себе Александр, — разве можно терпеть всё это? Эту дикость, непонимание, неуважение? Надо вернуться и покончить со всеми этими… ужасами. Иначе я просто сойду с ума».

Улица, по которой шёл Александр, была едва освещена. На нескольких фонарных столбах висели разбитые лампы. По обе стороны дороги тянулись длинные ряды одноэтажных деревянных домов. Практически возле каждого дома была сооружена лавочка. И почти на всех лавочках сидели люди. Большей частью пожилые. И лишь изредка встречались группы молодёжи. Они громко разговаривали. Нередко раздавались взрывы смеха. Александр мельком наблюдал все эти картины. Его коробило от любопытства встречающихся на пути прохожих. Практически все они пытались заглянуть ему в лицо.

— Да что за бесцеремонность такая, — поражался Александр, — как можно себя вести таким образом? Они что, не понимают, насколько неуважительно себя ведут?

Александр заметил, что основной людской поток двигался в одном направлении. По этой причине он развернулся и пошёл в прямо противоположном направлении. Через некоторое время показались знакомые очертания кафе. Александр обогнул кафе с левой стороны. Он оказался на какой-то дороге. Не задумываясь о том, куда он направляется, Александр пересёк дорогу и шагнул в полную темноту. Он бродил в полной темноте. Меньше всего его заботило то, куда он идёт. На душе было скверно. Он чувствовал непреодолимую потребность уединиться, остаться одному. В прежние времена, когда возникало такое чувство, он садился в самолёт и летел в Париж. Там он отправлялся на свою баржу и, попивая кофе, часами смотрел на Сену. Вид Сены всегда привносил в его душу успокоение. Здесь такой возможности по понятным причинам не было. Поэтому он и бродил где попало.