Затем доктор произнесла:

– Теперь пришла пора трюка… Какой вес может выдержать эта берлога, Яркое Пятно? Сиваоанка ответила:

– Если оно не выдержит четырех из нас, когда мы прыгнем сюда одновременно, значит, я сделала ее неправильно.

– Достаточно, – согласилась Вилсон. – А что требуется по этикету, чтобы войти в твое жилище? Яркое Пятно подумала, затем покачала головой.

– Просто заходи.

– Легко сказать, – прокомментировал Кирк.

– Так, так, капитан, – попросила Вилсон. – Вы не верите в успех?

Смотрите и удивляйтесь!

Вдруг Эван выпрямилась, для устойчивости схватила рукой ветку над головой и медленно пошла по направлению к берлоге.

– Подвинься немного вправо, Яркое Пятно, если можно. Мне, как гостье, не хотелось бы свалиться на гостеприимную хозяйку. – Когда Яркое Пятно подвинулась, Вилсон вытянула вперед другую руку, опасно наклоняясь, чтобы ухватиться за ветку соседнего дерева. Эван потянула за ветку и, качнувшись на той, что была под ногами, неожиданно прыгнула в воздух. Джеймс Кирк почувствовал спазм желудка. Она приземлялась точно в цель, дом на ветках качнулся, и Яркое Пятно спешно подвинулась, чтобы уравновесить его.

Минутой позже лицо Вилсон, почти освещенное восторгом, склонившись вниз.

– Лейтенант Ухура, – позвала она, – вы знаете старую колыбельную «Раскачивающийся ребенок»?

Ухура также сияла улыбкой.

– Да, доктор, конечно.

– Тогда вы меня надолго запомните, я обещаю, что вы будете вспоминать обо мне каждый раз при исполнении этой песни. Спокойной ночи, капитан.

Кирк засмеялся.

– Спокойной ночи. Не выпади из кровати, Эван!

– Не дергайте меня за хвост, капитан.

Эван Вилсон залилась смехом. Все вокруг казалось таким нереальным, раскачивание берлоги было приятно и романтично. Когда Яркое Пятно вытянула свой хвост и сделала из еще одной полезной вещи арку в виде крыши у них над головами, это только добавило возможности почувствовать себя устрицей в раковине.

«Счастливая, как устрица», – подумала Вилсон и снова залилась смехом.

Яркое Пятно заметила:

– Ты вся звенишь! Тебе нравится здесь! – Это было сказано в полной темноте, и голос прозвучал с оттенком удивления.

«Она имеет в виду – смеешься», – подумала Вилсон, вслух же сказала:

– Да. Я никогда не спала на дереве, а мне нравятся новые ощущения.

– Мне тоже, – призналась Яркое Пятно. – Дальний Дым говорит, что у меня хвост как у всех в-Энниен, но Жесткий Хвост учит быть более осторожной.

– Но она была не против того, чтобы я разделила с тобой берлогу, произнесла Эван. – Интересно, почему?

– Я знаю почему, – проговорила Яркое Пятно. – Она думает, что ты скажешь мне больше, чем ей.

– Ну тогда, что бы ты хотела узнать? Я отвечу на все, на что смогу.

– Ответь на детский вопрос. Я не понимаю ваши имена, кажется, что у каждого из вас несколько имен, и вы никогда не деретесь по поводу того, как вас называют.

– Честно говоря, Яркое Пятно, я бы сказала, что имя не может опозорить человека, скорее всего он может опозорить имя. Но, я думаю, ты имеешь в виду традиционное использование имен, а это очень разнится от культуры к культуре. Я могу очень кратко охарактеризовать большинство членов экипажа «Энтерпрайза»…

О капитане Кирке она рассказывала далеко за полночь, тщательно объясняя все возможные вариации его имени и обстоятельства, при которых то или иное должно употреблять. Она объяснила структуру рангов на борту корабля. Наконец, закончила:

– Я была бы рада, Яркое Пятно, если бы ты звала меня Эван.

– Ты имеешь в виду быть твоим другом?

– Да.

– Спасибо, – сказала Яркое Пятно, потом помолчала и добавила:

– У меня нет имени, чтобы дать тебе взамен, но я постараюсь помочь вам, в знак нашей дружбы, Эван, – она тщательно выговорила это имя.

– Спасибо, – ответила Вилсон.

– Тогда будем спать как друзья и согреемся этим.

Как поняла Эван, Яркое Пятно приняла меры предосторожности: она повернулась к Вилсон спиной, чтобы убрать подальше когти, и не поцарапать доктора, на тот случай, если ей приснится кошмар. Ерзая и смеясь, они устроились на ночь.

Кроме их дыхания и суеты ночных тварей в тишине не слышалось никаких звуков. Вдруг Яркое Пятно спросила мягким голосом:

– Эван? Что смешного в этой колыбельной? Эван Вилсон завернулась в плед, прижалась к излучающему тепло телу Яркого Пятна и, хихикнув еще раз, начала петь:

– Раскачивающийся ребенок на вершине дерева…

Когда она закончила, хвост Яркого Пятна довольно обвился вокруг ее ноги. Эван сделала глубокий, полный вдох, ощущая сладкий запах меха Яркого Пятна, и погрузилась в сон.

Глава 8

Кирк проснулся мокрый от пота. Ему приснился кошмар йауанского госпиталя. Он сел, надеясь, что таким образом избавится от видения. Но этого не случилось, незнакомые очертания и тени штурмовали его органы чувств. Он попытался сосредоточиться на огне костра и рядом с ним заметил успокаивающую фигуру Спока.

Вулканец всматривался в языки пламени, как он обычно делал это на борту «Энтерпрайза», подолгу размышляя, сосредоточившись на ярких световых бликах от горевшего в каюте камина. «Возможно, любой огонь подходит для этого», – подумал Кирк. Он не хотел беспокоить вулканца.

– Капитан, – тихо позвал Спок.

Приняв это за приглашение, Кирк сбросил с себя легкий, теплый сиваоанский плед, который здесь называли не иначе как «полезная вещь», и тихо направился к костру.

– Дежурите, мистер Спок? – сказал он полушепотом, чтобы не разбудить Чехова. – Эти существа кажутся достаточно дружелюбными.

Кирк перед сном не распорядился о дежурстве, чтобы не оскорбить хозяев, хотя все-таки настроил сенсор, чтобы прибор разбудил их, если кто-нибудь попытается войти.

– Размышляю, капитан, – голос Спока был таким же тихим, как и голос Кирка.

– Какие-нибудь выводы, мистер Спок?

– Сожалею, но пока только теории. Я очень надеюсь, что лейтенант Ухура и доктор Вилсон смогут снабдить меня дополнительной информацией.

– Я тоже, хотя должен признать, не особенно рад тому, что нам пришлось оставить их обеих без защиты в совершенно чуждом окружении, о котором мы так мало знаем.

– Я не думаю, что вы смогли бы заставить их не рисковать, разве что пришлось бы обеих отправить на «Энтерпрайз».

– Возможно, вы правы, Спок. Но я не уверен, что прямой приказ об отправке помог бы в этих условиях. И уж, конечно, не в случае с Вилсон, она настолько решительная особа, что могла бы просто прикрыться от меня медицинским званием.

– Действительно, – согласился Спок. – У меня такое же впечатление. И существует большая степень вероятности, что лейтенант также ослушалась бы прямого приказа.

– Мятеж? Ухура? Вы, должно быть, шутите, Спок – Нет, капитан. Мой вывод основывается на существенном изучении вашего вида. Вы сами ослушались Командования Звездного Флота… чтобы помочь другу. – Это было кое-что, о чем они редко говорили, но это была часть их долгой личной дружбы. – У лейтенанта Ухуры сейчас не один, а несколько друзей, находящихся в смертельной опасности. Провести ночь в рискованной ситуации, чтобы получить необходимую информацию, является логически обоснованным риском. Если вы прикажете ей вернуться в «Энтерпрайз», ее логически обоснованной реакцией будет неповиновение приказу.

– Другими словами, было бы совершенно нелогично с моей стороны приказывать ей вернуться на «Энтерпрайз».

– Совершенно верно, капитан.

– Спасибо, Спок, вы улучшили мое самочувствие, сняв сомнения по этому вопросу… как мне кажется. – Он улыбнулся.

Они сидели плечом к плечу, человек и вулканец, и смотрели на огонь.

Ночь была наполнена незнакомыми звуками. Наконец Кирк сказал:

– Найдите для нас возможность, Спок. Вы нашли этот мир, и шансы против этого…

– С помощью информации, которую обеспечила лейтенант Ухура, поправил его Спок.