Случилось то, что всякому известно, но что есть чудо и тайна и чему нет сколь-нибудь стоящих объяснений: он заметил и выбрал её. Да почему же именно её? Вокруг столько воздушных созданий достоинствами ничуть не уступающими нашей героине. Почему же их косы и легкий шаг оставили его равнодушным? А тут — сражен. И наповал. И ведь он её совсем, ни капли не знает, может быть, она сущая ведьма. Но для него теперь и это не важно, и ничто не важно — он её уже выбрал.

(поет)

Елизар, обнаружив отсутствие рядом с собой друга, возвращается и пытается расшевелить аки превращенного в соляной столб Дормидонта, который безотрывно и безнадежно глядит вслед удаляющемуся семейству.

И проникся Елизар состраданием к бедному Дормидонту и решил помочь ближнему — познакомить друга с Львом Сидоровичем, ибо, хотя и шапошно, был однажды ему представлен.

Чиновник окружного суда, его супруга и дочь, пройдя аллею целиком; развернулись и вскоре вновь оказались лицом к лицу с двумя кавалерами. Елизар отвесил три глубоких поклона: отдельно Льву Сидоровичу, отдельно Дарье Кирилловне и отдельно, наособицу, со значением, Машеньке. Семейство дружно полукивнуло молодым людям и прошествовало мимо.

Однако! Елизара такое непонимание задело за живое. Он уговорил Дормидонта также гулять по аллее взад-вперед, пока сие, пребывающее в гордыне семейство не обратит на них внимательного взора и пока Лев Сидорович не узрит в Елизаре человека, однажды представленного ему.

Аллея была пройдена из конца в конец и раз, и другой, и третий. Народ на бульваре все убывал и убывал. При каждой встрече и Елизар, и Дормидонт истово кланялись неприступному семейству, которое дружно отвечало лишь полукивками. Причем Дормидонт при встречах и поклонах бросал на Машеньку робкие взгляды, терялся, натыкался на деревья.

Наконец, при очередном расшаркивании со стороны кавалеров стойкая Машенька не выдержала и… расхохоталась. И немедленно была уведена родителями с бульвара.

Приятелям также ничего не оставалось, как отправиться восвояси. Правда, до того на Воскресенском проспекте Елизар указал Дормидонту здание красного кирпича, где обитала наша героиня.

Обыкновенная, довольно просторная комната в мещанском доме, скромно, без излишеств обставленная.

Рослая и очень красивая девушка в длинном повседневном кремовом платье кружится с книгой в руках.

Рассказчик: Сестрица Дормидонта, Зинаида, старше брата всего на два года, но сами посудите, какая между ними пропасть мыслительная. О чем бы ни поведали миру четвертушки белоснежной плотной или, напротив, серой невзрачной бумаги, которые соприкаснулись с печатным станком, о том и Зинаиде доподлинно известно: будь то астероиды, аденоиды, бином Ньютона или засолка огурцов по-корсикански.

Зинаида — очень, очень ученая молодая особа! Вы никогда не увидите её без книги. Минута, проведенная без чтения, кажется ей унижающей честь и личное достоинство. Недаром она — бывшая выпускница Мариинской гимназии, ныне даёт частные уроки.

Зинаида разучивает модный вальс, не расставаясь с учебником грамматики. Все получается у нее довольно ловко.

Брат с сестрицей в городе — постояльцы, снимают на Крестовской, рядом с Торговой площадью, квартиру из трех комнат. Кровей они крестьянских, рода — старинного, коренного, шухободского. Батюшка их, Никита Никитович, — крепкий хозяин и торговли не чужд: мед, масло и сыр своей выделки в уездную столицу поставляет. Душа у Никиты Никитовича — широкая, немерянная, в плечах он — косая сажень, силы ему отпущено на десятерых Иванов и семерых Евдокимов, ежели их сообща выставить. По праздникам Никита Никитович в охотку поет протяжные песни и рьяно пляшет. И когда он выводит голосом печаль вселенскую, матушка Пелагея Фроловна, женщина на открытые чувства скупая, обильно роняет слезы.

Отчего брат с сестрицей в городе оказались? Объясняю.

Батюшка с матушкой как-то на досуге на лавке под образами подумали-подумали, да и решили ребят своих к учению притулить, а то нынче серьезные-то хозяева "бухалтерию" у себя в избе заводят, от нее будто бы огромная польза.

Появляется Дормидонт, возвышенный и рассеянный. Пока идет к сестре, задевает за вазу с цветами на маленьком круглом столике. Зинаида успевает подхватить вазу и ставит ее на место.

Дормидонта сперва пронзила смутная догадка, а потом вдруг он прозрел, что Зинаида, с которой он находился в состоянии затяжной войны, барышня самая наинеобыкновенная, наипрелестнейшая, что она самая-самая братская для него сестрица.

И от избытка родственных чувств он облобызал ее, как бывало матушку за "конфекты" в обертке.

Зинаида, хотя и позволила ему подобное признание, но отнеслась к самому факту неожиданной телячьей нежности с большим подозрением. Она тут же вручила Дормидонту упитанный фолиант — "Сам себе агроном", который велела штудировать, совмещая полезное с приятным, кружась с ней в зажигательном вальсе.

Но урок продолжался недолго. Дормидонт вновь наткнулся на вазу, которую уже окончательно свалил вместе со столиком. Расстроился. И прилег на диван.

Зинаида потушила лампу. Но и в темноте некоторое время мелькала ее фигура с неизменным источником познания перед глазами.

(Рассказчик поет)

Огромный белоснежный зал с колоннами, со множеством зеркал в дорогих рамах, с хрустальными люстрами, с античными статуями, с величественными парадными портретами предков Льва Сидоровича и Дарьи Кирилловны: мужчины — сплошь сложения циклопического, сплошь князья, фельдмаршалы и государственные мужи, кажется, сгибающиеся под тяжестью наград, но начинают галерею "Три богатыря" В. Васнецова; женщины — тончивые, воздушные, сплошь фрейлины и светские прелестницы с открытыми плечами и немыслимыми сооружениями на голове из пышных золотых и каштановых волос, но открывает женскую серию Снегурочка. В кадках — фикусы, кактусы, лимонные деревья с плодами. Повсюду в беспорядке стопки книг, каждая размером с гимназический ранец. По обеим сторонам залы средних размеров пушки.

Лев Сидорович в генеральском мундире с эполетами и с саблей практикуется в фехтовании. Дарья Кирилловна и Машенька в бальных платьях, с простыми и кокетливыми прическами поливают из леек растения в кадках.

В зал вступают взволнованный Дормидонт и сваты — Елизар и его сокурсник по городскому училищу, по прозвищу Коротышка, по виду подросток. Все — в форме. Сваты — с лентами через плечо. За делегацией следует курчавый малютка Купидон в красной расшитой косоворотке, хромовых сапожках, с едва пробившимися крылышками и, как полагается, с луком и колчаном. Только компания достигает середины зала, из-за спины Дормидонта резво выскакивает Купидон и пускает стрелу в оборотившуюся Дарью Кирилловну, та от неожиданности роняет лейку. Делегация в отчаянии. Купидон, видя, что промахнулся, немедленно посылает другую свою губительную стрелу — в Машеньку, которая, ахнув, также выпускает из рук лейку. Курчавый малютка в восторге, совсем как любой удачно поразивший мишень земной сорванец.

Лев Сидорович вкладывает саблю в ножны. Сваты объясняют ему, мол, у вас в палатах дорогой "товар", а у нас на воле богатый "купец". Дарья Кирилловна вкрадчиво уговаривает мужа согласиться на эту партию. Папенька интересуется чувствами дочери. Машенька с охотой подтверждает, что только и грезит о таком пленительном счастии с возлюбленным. Лев Сидорович, растроганный, по-приятельски треплет Дормидонта по плечу и дает добро. Тотчас явившиеся мальчик-ангел и девочка-ангел обряжают Машеньку в подвенечный убор и ставят ее рядом с женихом. Затем объявляются батюшка и матушка жениха, Никита Никитович и Пелагея Фроловна, и с ними вечночитающая Зинаида. И трогательно знакомятся с новыми родственниками. Зинаида вручает Машеньке в дар "Чтение в браке" в сафьяновом переплете.