- А разве Ахмет не терял на этом деньги? - Перебил Беляков.
- Не знаю. - Сахно покачал головой. - У него всегда были свои соображения. Вобщем, Макаров хотел напечатать в своей газете статью, где он бы раскрыл весь план сделки. Если покупатели узнают о подлоге, поднимется буча. Тогда Султану пришлось бы думать о новых рынках. Об этом узнал Илюшенко. Он приказал Красикову убрать Макарова, а заодно - всех, кто хотя бы случайно мог что-нибудь узнать об этой сделке и о бракованном оружии. А когда до Илюшенко дошло, что статью Макарову заказал Ахмет... - Сахно посмотрел на Лену. - Это сделка - на огромную сумму. Они не остановятся, даже если надо будет вырезать пол-Краснодара. Я тоже дал себя в это впутать. Но сейчас вижу, какую сделал глупость. Это не те люди, с кем можно играть в игры. Красиков - шестёрка. Он ничего не стоит. Илюшенко - фигура покрупнее, но и он - не главный. Кто стоят за ним - их много, и они - везде. Нити идут и в Москву, на самый верх. С ними нельзя справиться, их нельзя победить. Они сожрут кого угодно и не подавятся. Они непобедимы и всемогущи... - Сахно замолчал. - Развяжите меня. Я сказал всё.
- Где материалы Макарова? - Спросила Лена. - Уже у Красикова?
- Пока ещё - нет. Хотя, кто его знает... Макаров их отдал Сморчку. Знаешь его?
Со Сморчком Лена знакома не была, но краешком о нём слышала. Старый опустившийся еврей торговал наркотиками и ещё много чем. Поговаривали, что он невероятно богат, но где он держит свои капиталы можно было только догадываться. Образ жизни Сморчёк вёл более, чем скромный. Одевался он так, что выглядел, как бродяга. Милиция Сморчка никогда не трогала - у него там были свои люди. Хитрый старый дядя знал, с кем надо делиться и - как.
- Где он живёт? Его адрес?
Сахно помолчал, порылся немного в памяти. Потом назвал улицу и номер дома.
- Знаешь, что с тобой будет, если его там нет? - Беляков подошёл ближе.
Сахно посмотрел устало на пистолет у него в руке.
- Он там. - Сказал спокойно.
- Я поеду сейчас к этому твоему Сморчку, - сказал Беляков. Он посмотрел на Лену, потом - на Сахно. Постучал рукояткой пистолета по тумбочке. - А она тут с тобой посидит. Если через два часа я не позвоню...
Лена опустила пистолет. Грохнул выстрел, и Беляков тут же свалился на пол. Лена отскочила в сторону и спряталась за диваном. Громыхнуло следом три выстрела - ещё живой охранник держал в руке пистолет. Он отполз на полтора метра, взяв на прицел диван, за которым схоронилась Лена. Прозвучали дуплетом четыре выстрела, и охранник растянулся посреди пола. Беляков опустил пистолет.
Лена вылезла из-за дивана и подбежала к нему. Беляков задыхался. Изо рта его стекала кровь. Лена услышала шум машины, подъехавшей с улицы и топот ног.
- Сматывайся отсюда, - прошептал Беляков.
Лена стояла, как вкопанная. Она слушала звуки шагов.
- Почему ты не надел жилет? - Вырвалось у неё?
Детектив улыбнулся устало.
- Не знаю... Забыл.
Шаги с улицы становились слышнее, ближе. Лена склонилась над Беляковым.
- Ты знаешь, что тебя ждёт ад? - Вдруг спросила она.
Беляков усмехнулся.
- Мне всё равно... Я в это не верю.
Он хотел что-то ещё сказать, но не смог. Голова его опустилась бессильно, и тело съехало на пол. Лена медленно его перекрестила. Шаги слышались уже совсем близко. Лена не стала больше тянуть. Она быстро перебежала в соседнюю комнату. Здесь был коридор, а за ним - ещё дверь. Приподняв пистолет, Лена взялась за ручку.
Дверь оказалась не запертой. А за ней - другой коридор. По коврику у выхода Лена догалась, что отсюда она попадёт на улицу. Или, может быть, в сад. Она дёрнула ручку... но здесь оказалось заперто. Лена прицелилась. Выстрел услышат, но выхода у неё не оставалось. Но тут ей в голову пришла счастливая мысль. Она ногой откинула коврик, что был у двери... Так и есть. Здесь лежал ключ. Лена схватила его и сунула в замок. Ключ подошёл.
Как оказалось, дверь эта выводила во двор. Лену окружала череда высоких заборов. И, вдруг она услышала из темноты глухое собачье рычание. Лена испуганно отшатнулась. Сквозь мрак она различала теперь два больших сверкающих глаза. Это была сторожевая овчарка. Лена достала складной нож, который она забрала у Эдика. Тихо щёлкнув, выпрыгнуло наружу лезвие. У Лены всё внутри сжалось. Выставив нож, она прицелилась из своего "Вальтера". Ждала, когда собака прыгнет.
...Прошла минута, другая. Ничего не происходило. Потом, чуть заскулив, то ли от страха, то ли от скуки, овчарка отошла в сторону. Лена сперва не поверила, что всё так запросто кончилось. Пятясь назад, тиская пистолет, она подошла к забору. Потом спрятав в один карман дуло, в другой - нож, Лена взобралась наверх. Огляделась. Со двора на неё смотрели глаза овчарки. Она услышала выстрел. Лена вздрогнула, но поняла, что стреляли в доме.
Она быстро спрыгнула вниз. Лена очутилась на незнакомой ей тихой улочке.
- Осторожно, двери закрываются, - сказал водитель. - Следующая остановка...
Лена смотрела в окно. Набитый трамвай вёз её куда-то на окраину Краснодара, гда ей ещё не приходилось бывать. За спиною старые бабушки взволнованно обсуждали недавнюю кончину главного редактора "Зари Кубани".
- Я только его последнюю статью прочитала, - уверенно говорила одна из них, - и сразу всё поняла - за эту статью его и убили. Написал, что евреи хотят в России капитализм вместо социализма. Ельцин ведь тоже - тайный еврей. У него настоящая фамилия Эльцин.
- И я считаю, что капитализм жиды придумали. Им только бы торговать. Мать с отцом продадут. Русскому человеку социализм нужен. - Это подала свой голос другая бабушка - единомышленница первой.
- Сталина хают! - Встрепенулся седой бородатый дед в потёртом пальто с орденскими планками.
- Так ведь жиды хают! - Согласилась с ним бабушка. Разве русский человек станет ругать Сталина? Русский человек только поклонится ему да перекрестится.
- Да, - заулыбался старик. - При Сталине мы, помню, жидов как тараканов давили. Я ещё в НКВД служил. При Сталине хорошо было. Помню...
Лена так и не узнала, как было при Сталине - подоспела её остановка. Большой девятиэтажный дом она увидела сразу, как только сошла с трамвая. Обойдя вокруг, прочитала номер...
Стемнело. Начиналась последняя ночь 1992-го года и первая ночь года 1993-го. Во дворе было пусто. Только какой-то мужик в пыжиковой шапке стаскивал с "Жигулей" большую зелёную ёлку. Лена вошла в подъезд и прочитала список жильцов на стене. Под номером "92" она нашла фамилию с характерным немецким окончанием. Лена поднялась на восьмой этаж. Прислушалась.
За дверью девяносто второй квартиры царствовала тишина. Запросто могло оказаться, что никого нет дома. Лена позвонила.
...Наверное, с полминуты - никакой реакции. Потом она услышала осторожные шаркающие шаги. Глазка на двери не было.
- Кто там? - Послышался с той стороны настороженный старческий голос.
- Телеграмма. - Сказала Лена, стараясь, чтобы прозвучало это как можно более спокойно и равнодушно.
За дверью затаилась робкая тишина. Там размышляли - открывать или нет. Потом медленно, неуверенно защёлкал замок. Когда дверь приоткрылась, Лена увидела старое морщинистое лицо с нечёсанным пучком седых волос. Маленькие хитрые глазки внимательно её разглядывали.
- Где телеграмма? - Спросил хозяин квартиры, и Лена поняла, что он уже догадался о подвохе.
Сморчок хотел было хлопнуть дверью, но Лена уже выдернула пистолет и сунула ему в ноздрю.
- Я могу войти?
Сморчок вытаращил глаза, и что-то быстро буркнул, что означало согласие. Не опуская пистолета, Лена вошла внутрь.
Она поразилась тому, что увидела. Лена не подозревала, что жильё старого барыги выглядит столь печально. Всё здесь говорило о самой безысходной нищете. Даже квартиры тех, кто вкалывал за установленный минимум заработной платы, выглядели шикарнее.
Жилище состояло из двух комнат. Лена протолкнула Сморчка в одну из них. Здесь располагался старый облезлый диван, на котором, видимо, Сморчок спал. Шкаф выглядел так, словно его принесли с мусорника. Ковёр на стене был в дырах. Он скорее уродовал стену, чем украшал. Больше в комнате ничего не было - даже паркета на полу. Сверху светила маленькая и тусклая лампочка без обожура. Такая тусклая, что Лена догадалась - хозяин специально подобрал именно эту лампочку, не желая разоряться на электричестве.