Сражение 10 мухаррама 61/10 октября 680 г., «йаум ал-'ашура'«, и мученическая смерть в нем Хусайна, сыгравшая важную роль в формировании шиитской идеологии, естественно, привлекала внимание к нему мусульманских (прежде всего куфийских) историков, которые собрали большое количество воспоминаний очевидцев, в которых на удивление мало фантастического элемента, вроде голосов с неба и помогающих герою ангелов. Однако этот обширный, но фрагментарный материал трудно расположить последовательно, а поэтому приходится ограничиться самым общим описанием этой странной битвы 80 человек с пятитысячной армией.
В первой половине дня на лагерь Хусайна один за другим нападали небольшие конные отряды. Их каждый раз контратаковали, и куфийская кавалерия отступала, не ввязываясь в серьезные схватки. Командующий кавалерией, видя явное нежелание подчиненных сражаться не щадя жизни, стал настаивать на введении в бой пехоты. Но командовавший ею Шабас б. Риб'и упорно отказывался повести ее в бой. Тогда Умар б. Са'д поручил ал-Хусайну б. Тамиму возглавить отряд из 500 стрелков. Атака, по-видимому, не состоялась, но стрелки вывели из строя всех коней хусайновского отряда и убили несколько человек, в том числе ал-Хурра.
Когда день переполовинился и куфийская кавалерия получила возможность беспрепятственно подъезжать к лагерю, Шамир прорвался до палатки Хусайна, проткнул ее копьем и приказал поджечь. Перепуганные женщины выскочили из нее с воплями, Хусайн стал позорить и проклинать его за это распоряжение. Шамир отказался от своего намерения, но не столько из-за проклятий Хусайна, сколько из-за недовольства собственных воинов этим приказом. Ему было сказано, что его посылали не для войны с женщинами и детьми и что амир будет недоволен. Совершенно очевидно, что именно нежелание большинства куфийцев сражаться с внуком пророка позволило горстке бойцов Хусайна продержаться полдня против подавляющих сил нападавших.
Тем не менее во время одиночных схваток люди Хусайна гибли, и приближалась неминуемая развязка. К сожалению, рассказы о финальном этапе боя разноречивы и в некоторых деталях вызывают сомнения. Он предстает в виде отдельных эпизодов, последовательность которых во времени трудно установить. Внешне наиболее связное повествование дает ад-Динавари. В его изложении Хусайн после гибели своего брата Аббаса остался один перед лицом врагов. Его ударили мечом по голове, рана оказалась неопасной — Хусайн лишь скинул разрубленный бурнус, ему принесли калансуву [*8], он надел ее и поверх обвязался чалмой, — взял на руки маленького сына и сел у шатра. Пущенной кем-то стрелой младенец был убит. Опечаленный Хусайн продолжал сидеть, и никто не решался на него напасть. Затем он попросил напиться, ему подали чашу с водой, и в этот момент стрела ал-Хусайна б. Нумайра [+51] влетела ему в рот. Хусайн выронил чашу и пошел по дамбе к Евфрату, ему преградили путь, и он вернулся к шатру. Здесь он был ранен стрелой в плечо, а Зур'а б. Шарик ударил его мечом, Хусайн инстинктивно прикрылся рукой, и удар пришелся по ней. Тут же Синан б. Аус пронзил его копьем. Хаулий б. Йазид пытался отрезать голову Хусайна, но не смог, и дело довершил его брат [+52].
Более подробное изложение этих же эпизодов в том же порядке у ат-Табари все же не позволяет принимать порядок их изложения за истинную последовательность событий, нет и твердой уверенности, что все это происходило, когда Хусайн остался в одиночестве.
Так, после рассказа о гибели младенца (названного Абдаллахом) говорится о схватках Хусайна с врагами, гибели нескольких его близких и только потом упоминается ранение в рот и попытка прорыва по дамбе на коне, причем указывается ситуация, в которой она была предпринята: «Рассказал мне тот, кто сам видел Хусайна в его войске, что, когда его войско было побеждено, он поехал по дамбе, направляясь к Евфрату. Он сказал: и крикнул человек из бану абан ибн дарим: „Эй вы, отрежьте его от воды, чтобы не присоединились к нему его сторонники!» Он сказал: он хлестнул своего коня, и последовали за ним люди и отсекли его от Евфрата» [+53].
Цель этого прорыва не ясна: то ли попытка прорваться к основной массе куфийцев, не принимавших участия в бою, и повести их за собой, то ли отчаянный порыв человека, измученного жаждой. Тема жажды Хусайна в этот день популярна в житийной литературе, и до наших дней в Ираке в «ашура» на бачках с водой, выставляемых для общего потребления на улицах, можно видеть надпись: «Пей и вспоминай жажду Хусайна». Однако наиболее надежные источники эту тему не затрагивают. Жажда упоминается только раз, и то в связи с тем, что его ранили в момент, когда он открыл рот, чтобы напиться; не сообщается и о том, что кони были не поены перед боем. Но позже в том же материале так переставляются акценты и изменяется порядок изложения, что эта тема получает особое звучание. Уже Абу-л-Фарадж ал-Исфахани в первой половине X в. в книге «Убиения талибидов» переместил ночную вылазку Аббаса к воде накануне боя на день боя и этим совершенно изменил всю картину, не искажая текста сообщения [+54].
По-видимому, к моменту возвращения Хусайна с дамбы относится рассказ о том, что Хусайн оказался отделен от шатра, где помещались его жены и вся кладь, Шамиром с десятком пеших воинов. Он устыдил Шамира за попытку войти в шатер и потребовал: «Избавьте мою семью и кладь от вашего сброда и невеж!» Шамир внял его призыву и увел людей от шатра [+55]. После этого снова повествуется о том, что Хусайн отбил нападение пехотинцев и они отступили. Вряд ли это было возможно сделать в одиночку.
Это подтверждается рассказом о переодевании Хусайна в ожидании гибели, когда у него осталось три или четыре человека: он надел штаны (саравил), предварительно продырявив их, чтобы никто не соблазнился снять с убитого, оставив позорно лежать с обнаженным срамом. Возникший при этом спор, что лучше надеть, показывает, что оставшиеся не участвовали в этот момент в бою.
Конечно, с четырьмя и даже десятью соратниками нельзя было надеяться на спасение. И его врагам было ясно, что после гибели сыновей и братьев Хусайн не сдастся и его придется убить, но все-таки убить этого израненного, фактически беспомощного человека никто не решался. Все надеялись, что это сделает кто-то другой. Наконец Шамир не выдержал и закричал: «Эй, вы! Что вы смотрите на этого человека, чтоб вас потеряли матери, убейте его!» Несколько воинов из его сопровождения бросились на Хусайна. Зур'а б. Шарик (упоминаемый в истории только единожды в связи с этим поступком) замахнулся мечом, Хусайн закрылся рукой, и меч отсек ему кисть левой руки; тут же Синан б. Анас (один из тех, кто с Шамиром намеревался войти в шатер Хусайна, и кого участник этой битвы, Хумайд б. Муслим, характеризует как придурковатого поэта) пронзил его копьем и приказал Хаулию б. Йазиду отрезать голову. У того так дрожали руки, что он ничего не смог сделать, тогда Синан сам отрезал ее.
Теперь убийц не останавливал ни страх, ни смущение. Тут же Хусайн был раздет догола, стали добивать раненых и обезглавливать убитых, начался грабеж в шатрах, где укрывались женщины. С них срывали не только драгоценности, но и дорогие одежды. Подоспевший Умар б. Са'д остановил мародерство и потребовал вернуть личные вещи. Грабеж прекратился, но украденное никто и не подумал возвращать.
В одном из шатров лежал несовершеннолетний больной сын Хусайна, Али Младший. Его спас Хумайд б. Муслим, убедивший Шамира, что нельзя убивать несовершеннолетнего, да еще и больного [+56]. Кроме него пощадили, как несовершеннолетних, сыновей Хасана — Умара и Хасана. Спаслись также мавла дочери Хусайна, выдавший себя за раба (а раб, как неполноправный человек, нес за все меньшую ответственность), и один из асади-тов, взятый соплеменниками под покровительство на поле боя [+57].