Гораздо вероятнее, что Хасан умер естественной смертью от какого-то внутреннего кровоизлияния (например, от прободения язвы желудка или двенадцатиперстной кишки). Его жалобы на то, что принимал яд неоднократно, могут свидетельствовать о наличии приступов, которые с каждым разом усиливались [+10].
Кроме ал-Аштара и Хасана Му'авии приписывали отравление Абдаррахмана б. Халида и Са'да б. Абу Ваккаса. Абдаррахман будто бы стал беспокоить халифа своим исключительным авторитетом в Северной Сирии, управлявшейся им из Химса. Особенно обеспокоился Му'авийа после того, как вожди сирийцев на вопрос, кого бы они хотели видеть халифом после его смерти, ответили: «Абдаррахмана б. Халида». Тогда Му'авийа послал к Абдаррахману, захворавшему по возвращении из очередного похода, своего врача-христианина Абу Усала, давшего больному отравленное питье (666 г.). В награду за услугу Абу Усал получил освобождение от хараджа и должность уполномоченного по сбору хараджа в провинции Химса [+11].
Подтвердить или отвергнуть эти сообщения у нас нет оснований. Иначе обстоит дело с отравлением Са'да б. Абу Ваккаса Ал-Исфахани для вящего очернения Му'авии утверждает, что его отравили в тот же год, что и Хасана [+12], хотя в действительности он умер значительно позже: в 55/675 или даже в 58/678 г. [+13], когда вопрос о престолонаследии был решен и никакое соперничество с Йазидом или Му'авией не угрожало: после третейского суда он решительно отказался от всякого участия в политике и, кроме того, за ним не стояло никакой влиятельной группировки, которая могла бы воспротивиться решению Му'авии о престолонаследия. Гораздо большую опасность для халифа представлял Абдаллах б. аз-Зубайр или Абдаррахман б. Абу Бакр, но их никто не трогал.
Возможно, со смертью Хасана связано смещение в том же месяце Марвана б. ал-Хакама с поста наместника Медины. Причиной его смещения некоторые источники называют жалобу дочери Му'авии Рамлы на то, что Марван подбивает ее мужа Амра б. Усмана б. Аффана заявить претензии на халифат, превозносится многочисленностью своего потомства и т. д. [+14]. Сомнительно, чтобы одна такая жалоба могла подвигнуть осторожного политика на смещение влиятельного в Медине человека. Вероятно, со смертью Хасана в Медине менялось соотношение сил и давала себя знать тихая оппозиция мухаджиров и ансаров, которую мог использовать в своих целях Марван, а скандал вокруг похорон Хасана мог послужить вполне благовидным предлогом для смещения и назначения представителя другой, менее влиятельной ветви Умаййадов, Са'ида б. ал-Аса.
Зима 669/70 г. выдалась необычно суровой. Снег и морозы погубили много плодовых деревьев и скота [+15], а затем, как обычно случалось после неурожайных лет, в Ираке началась чума, которая унесла еще одну крупную политическую фигуру — Мугиру б. Шу'бу. В разгар эпидемии он уехал из густонаселенной Куфы, а когда она стала спадать — вернулся, заразился и умер в ша'бане 50/24 августа — 21 сентября 670 г. [+16]. Проблему замещения поста наместника Куфы халиф решил необычно: впервые за всю историю Халифата он объединил управление Куфой и Басрой в одних руках — в руках Зийада б. Абу Суфйана, а с ними вручил ему власть над всем востоком Халифата.
В Куфе эта весть не вызвала восторга, уже хотя бы потому, что с момента основания она была самостоятельна и подчинение басрийскому наместнику, тем более такому суровому правителю, как Зийад, воспринималось куфийцами как унижение. Сознавая это, Зийад обратился к куфийцам с лестной для них речью: «Я хотел приехать к вам с двумя тысячами охранников (шурта) Басры, но потом вспомнил, что вы — люди, следующие закону (хакк), и право победило у вас беззаконие, поэтому я прибыл Лишь с семьей. Хвала Аллаху, который сложил с меня то, чем отягощают люди, и уберег меня от того, что ими испорчено».
В ответ на эту миролюбивую речь в Зийада полетели камни. Он сошел с минбара, дождался, пока несколько стих шум, велел сопровождавшей его охране встать у выходов из мечети и приказал присутствующим в мечети: «Пусть каждый из вас возьмет за руку сидящего рядом, и не говорите: не знаю, кто сидел рядом со мной», затем сел у выхода из мечети и велел подводить присутствовавших по четверо. Их заставляли клясться, что никто из них не кидал камней. Тех, кто клялся, — отпускали, тех, кто не клялся, — отводили в сторону и тут же отрубали руку. Таких бунтарей оказалось около 30 человек [+17].
Вместе с тем Зийад пытался найти общий язык с вождями шиитов, с которыми сравнительно недавно был в одном лагере. Он пригласил к себе одного из наиболее воинственно настроенных, Худжра б. Ади, бывшего прежде его приятелем. Посадив его рядом с собой, он доверительно сказал: «Воистину, дело, за которое мы стояли вместе с Али, было ложным, а должно быть таким, какое оно сейчас». — «Вовсе нет, — возразил Худжр, — наоборот, этот мир привлек тебя и испортил». Увидев, что Худжра не переубедить, Зийад просил его лишь быть сдержанным: «Это место — твое, и каждый день десять твоих желаний не будут отвергнуты, ты только следи за своим языком и удерживай руки. Но, клянусь Аллахом, если придется пролить твою кровь, то выпущу ее целиком — ты знаешь, что если я сказал, то сделаю» [+18]. Худжр не внял этому предостережению.
К Зийаду стали поступать доносы о тайных собраниях шиитов. Он воздержался от немедленных карательных мер, а только предупредил, что собираться по домам не следует, а если хочется пообщаться и поговорить, то это можно сделать и в мечети, на людях [+19]. Следует помнить, что кроме главной, соборной мечети в городе имелись также мечети в племенных кварталах, которые служили не только местом моления, но и своего рода мужскими клубами, поэтому совет Зийада был вполне резонным. Он, конечно, тоже не был принят теми, кто вел антиумаййадские разговоры.
Не ограничиваясь казнями, угрозами и увещеваниями, Зийад провел в Куфе серьезную административно-финансовую реформу: вместо семи групп, объединявших родственные племена, были организованы четыре арба', с перемешанным составом. Первую из них, включавшую мусульманскую аристократию, ме-динцев (т. е. мухаджиров и ансаров и их потомков), возглавил махзумит Амр б. Хурайс. Во вторую вошли соперничавшие между собой тамимиты и хамданиты, их возглавил Халид б. Урфута ал-Узри. В третью группу вошли раби'иты и киндиты, их возглавил Кайс б. ал-Валид ал-Махзуми. Во главе четвертой группы из асадитов и мазхиджитов был поставлен Абу Бурда, сын Абу Мусы ал-Аш'ари [+20]. Помимо того, что в каждую «четверть», кроме первой, вошли северные и южные арабы, во главе их встали не свои вожди, а назначенные главы из курайшитов или их дому-сульманских союзников. Таким образом, впервые был серьезно поколеблен принцип племенной организации на ее высших уровнях.
Зийад остался в Куфе наводить свои порядки, а Басру на это время поручил Самуре б. Джундабу, человеку не менее решительному, но, кажется, более жестокому [+21]. В дальнейшем Зийад жаркую половину года проводил в Куфе, а прохладную — в Басре.
В начале 51/671 г. Зийад, используя свое исключительное положение наместника обеих столиц Ирака, осуществил давно напрашивавшееся мероприятие — поручил наместнику Хорасана ар-Раби' б. Зийаду ал-Хариси переселить из них большую группу воинов с семьями на крайний северо-восток Халифата, в Мерв, превратив его в базу для завоевания областей за Амударьей, Мавераннахра [*1]. Ал-Балазури говорит о 50 000 воинов с семьями, однако такого числа воинов в Мерве и Мервском оазисе не было и полвека спустя; очевидно, в исходной информации имелось в виду общее число переселенцев, которое затем превратилось в число воинов. Исходя из этого, число воинов можно определить в 10–15 тысяч [+22].