И до Му'авии многие курайшиты женились на калбитках, калбитками были две жены Усмана (в том числе Наила), существенная разница заключалась в том, что Му'авийа жил в окружении калбитов, в стране, где они господствовали. Их родственная поддержка обеспечивала ему устойчивость и политическое долголетие. В ответ он отличал их высокими жалованьями, подарками и почетными местами на своих приемах [+7].
При всей значимости поддержки калбитов главной причиной устойчивости его положения были все-таки личные качества: талант выбирать людей, на которых можно опереться, умение обращать в свою пользу слабости людей и не обращать внимания на мелкие уколы или неучтивости, если они не затрагивали главного — его власти. Му'авийа будто бы сказал в ответ на вопрос, как он может спустить человеку, который был с ним груб: «Я не мешаю людям и их языкам, пока они не мешают нам и нашей власти» [+8]. Все средневековые авторы отмечают его снисходительность к мелким проступкам и разумную сдержанность (хилм): «Когда он слышал от человека неприятное, то отрезал ему язык подарками или прибегал к хитрости, посылая его на войну командующим. Большинство его поступков было уловками и хитростью». Сам он говорил о себе: «Я не применяю меча там, где мне достаточно бича, и не применяю бича там, где мне достаточно языка. Даже если бы меня связывала с людьми одна волосина, и то я не порвал бы ее: если бы они потянули ее, я бы ее отпустил, а если бы они ее отпустили, то я потянул бы ее» [+9].
Этот прием, хорошо известный удильщикам, в большинстве случаев срабатывал и в политике Му'авии. Он старался не создавать лишних врагов и был сдержан даже по отношению к явным врагам. Так, когда делегация мединцев, приехавших выразить верноподданнические чувства, привезла с собой в качестве материального доказательства преданности Абдаллаха, сына одного из героев Сиффина, Хашима б. Утбы, и Амр б. ал-Ас стал настаивать на его казни, говоря, что от змеи родится только змея, Му'авийа ограничился заточением его в темницу, заметив: «Не вижу в помиловании ничего, кроме добра» [+10]. На его решение мог повлиять полный достоинства ответ Абдаллаха на брань Амра, а может быть, и желание одернуть своего слишком возомнившего о себе советника. О некоторой настороженности по отношению к нему может свидетельствовать упоминавшийся в конце предыдущей главы отказ назначить сына Амра наместником Куфы.
Умение балансировать между интересами противоположных сторон хорошо демонстрирует такой эпизод: Буер б. Абу Арта в присутствии Зайда б. Умара (сына халифа Умара и внука Али) стал бранить Али, Зайд ударил его палкой по голове до крови. Му'авийа не встал на сторону своего верного Буера, а выговорил обоим: Зайду за то, что ударил «саййида сирийцев», а Буеру сказал: «Ты бранил Али, который его дед, и к тому же он — сын амира верующих Умара, неужели ты думал, что он стерпит это?» Горечь выговоров он подсластил потом подарками обоим [+11].
Этот эпизод заставляет с сомнением отнестись к широко распространенному мнению, будто Му'авийа ввел проклинание Али с минбаров соборных мечетей, особенно если учитывать его уважительное отношение к Хасану, хотя Хасан и позволял себе иногда шпильки в его адрес. Однажды на приеме (маджлис) у Му'авии, где разговор перескакивал с одной темы на другую, Му'авийа выразил удивление тем, что Аиша считает, будто он занимает пост халифа не по праву. Сидевший рядом с ним, но ниже, Хасан сказал: «Могу сообщить тебе и более удивительное, чем это». — «Что же?» — «А то, что ты сидишь в центре маджли-са, а я — у твоих ног». Му'авийа расхохотался, а потом спросил, верно ли, что на Хасане лежит большой долг. Услышав, что на него перешел долг отца в 100 000 дирхемов, Му'авийа распорядился погасить его и вдобавок дать лично Хасану еще 100 000 и столько же ему — для раздачи родственникам [+12]. Этот рассказ прекрасно свидетельствует, как Му'авийа умел «отрезать языки подарками».
Пожалуй, единственное прямое свидетельство проклинания Али в первые годы правления Му'авии содержится в его наставлении Мугире б. Шу'бе при назначении наместником Куфы: «Не уставай бранить и порицать Али и призывать милость и прощение [Аллаха] на Усмана, порочить сторонников Али, прогонять их и не прислушиваться к их жалобам» [+13]. Но наставления подобного рода — наиболее ненадежная часть сведений средневековых источников, к тому же данный текст приводится без ссылки на информатора, который слышал бы это наставление своими ушами. Наконец, принимая его за достоверное, пришлось бы признать, что никакого указания на публичное про-клинание в мечети не имеется, речь идет лишь об общем направлении политики. В других же случаях, где рассказывается о выступлениях сторонников Али против властей, мотив возмущения публичными проклятиями отсутствует.
Следует отметить еще одну черту характера нового халифа — его веротерпимость. Предшествующие халифы тоже не воздвигали гонений на иноверцев на подвластных территориях (что не исключало жестокостей во время завоеваний), но у них не было возможности, сидя в Медине, лично соприкасаться с христианским миром, в гуще которого 20 лет жил Му'авийа. Его доверенным секретарем, ведавшим всей канцелярией, был христианин Сарджун (Сергий) [+14]. В Дамаске действовали 12 церквей, и в праздники по его улицам шли крестные ходы, он, как мы видели, молился у христианских святынь Иерусалима, молился как мусульманин, но выказывал им почтение и, вероятно, имел представление о связанных с ними верованиях.
Христианство на Ближнем Востоке было представлено шестью независимыми друг от друга церквами: мелькитской, тремя монофизитскими (коптской, якобитской и армянской), монофе-литской (маронитской), компромиссной между мелькитской и монофизитскими, и несторианской, распространенной на территории бывших сасанидских владений. Каждая из этих церквей имела своего главу, патриарха или католикоса. Коптский патриарх располагался в Александрии, якобитский патриарх, официально именовавшийся антиохийским, постоянной резиденции не имел, пребывая в той же обители, в которой монашествовал до избрания. В Антиохии же была резиденция мелькитского антиохийского патриарха. Иракские якобиты по традиции, идущей со времени их обособленности в Сасанидской империи, имели собственного главу, который хотя и не носил титула патриарха, но отдельно избирался иракскими епископами и имел резиденцию в Текрите. Несторианский католикос имел престол в Ктесифоне (ал-Мадаине). Иерусалимский патриарший престол, занимавшийся мелькитами, после смерти Софрония оставался вакантным в течение 29 лет, до 6-го года правления Му'авии [+15]
Как уже говорилось, с приходом арабов мелькитская церковь утратила статус государственной. Для мусульман все христиане были равны (наряду с иудеями). Но это не сняло остроты догматических разногласий между ними и острых диспутов о вере. Представители всех церквей старались заручиться поддержкой Му'авии для ущемления своих противников, тем более что в материальных спорах между церквами суд чужого патриарха не имел бы силы, действенным могло быть только решение высшей светской власти.
Мусульмане в ту пору были еще далеки от религиозно-философских тонкостей, все споры вокруг халифской власти были чисто политическими, хотя и опирались на аргументы о чистоте веры и праве на власть того или иного претендента. Мусульманские источники не зафиксировали интереса к религиозным спорам христиан и не отмечают влияние их на формирование зарождавшегося мусульманского богословия. Тем более интересно упоминание анонимной маронитской историей присутствия Му'авии на диспуте маронитов с якобитским патриархом Феодо-ром и епископом из Киннашрина Себохтом в июне 658 г. [+16]. Видимо, он выступал арбитром, так как по окончании диспута признал якобитов побежденными и обязал патриарха выплатить штраф в 20 000 динаров. Маронитский историк говорит, что якобитов обязали и в дальнейшем ежегодно выплачивать эту сумму с раскладкой по монастырям. Однако якобитские историки о такой дополнительной тяготе не упоминают. Отсутствие у них информации о проигранном диспуте не вызывает удивления, но о финансовых тяготах они, как правило, сказать не забывали, чтобы еще раз напомнить, что это — наказание за грехи. Конечно, молчание источника не аргумент в пользу отсутствия чего-либо, но в данном случае отсутствие упоминаний дополнительного обложения монастырей достаточно красноречиво на фоне утверждений якобитских историков о справедливости правления Му'авии, бравшего только законные налоги [+17].