В начале июня «Овод» получает радиограмму: «Срочно уходите за реку Буг».

В июне группа выступила в поход. Теперь перед разведчиками лежала «терра инкогнито» — «неизвестная земля». Беловежская пуща — самый крупный лесной массив средней Европы. Партизаны с опаской рассказывали, что пуща наводнена эсэсовцами — тут какие-то секретные склады вермахта. Да здесь же охотничьи угодья СС. Сам рейхсмаршал Геринг любил пострелять тут кабанов.

«Овод» послал в разведку «Барса». Надо было выяснить обстановку и по возможности принять из Центра груз — продукты питания.

«Барс» вернулся через неделю. Груз принял, закопал. Немцы спешно вывозят склады боеприпасов: им не до разведчиков.

Что ж, как поется в песне, сборы были не долги. В путь. Разведчики еще не могли и предположить, какой их ждет удар. Когда дошли до медвежьей берлоги, где «Барс» припрятал продукты, ахнули. Кабаны разрыли берлогу и съели все до последней крошки. Это значит: стокилометровый переход по лесам и болотам Беловежской пущи придется проделать на голодный желудок.

В сутки преодолевали километров по пятнадцать-двадцать. Порой в чащобах приходилось буквально прорубать себе путь топором. Наконец, голодные и уставшие, вышли из пущи в районе станции Гайнуваки.

Впереди верстах в пятнадцати река Западный Буг, а за ней еще более неизвестная, неизведанная территория.

В ночь с 18 на 19 июля 1944 года группа «Овод» в числе первых переправилась на ту сторону. Через три года они возвратились на западную границу Советского Союза.

За Бугом разведчики, казалось, попали в бурный людской поток. Все дороги были забиты отступающими гитлеровцами. Немцы бежали к Варшаве.

«Доктору». Дорогу Янув-Суленов патрулируют солдаты 194 полка жандармерии. «Овод».

«Доктору». Сообщаю польскую сводку движения по шоссейным и железным дорогам Вышкув-Насельск-Минск—Мазовецкий… «Овод».

«Доктору». 31.07. Нахожусь в районе станции Тлуц (35 км северо-восточнее Варшавы)… Ухожу в лес южнее местечка Вышкув. «Овод».

В конце августа в районе Цеханува разведчики взяли языка. Он рассказал много интересного. Оказалось, группа «Овода» вышла в тылы Второй полевой армии вермахта.

«Доктору». Пленный сообщил, что среди гитлеровцев, прибывших из Германии, распространяются слухи: личный состав ВМФ и морской пехоты Германии переводится в сухопутную армию; в Германии создалось критическое положение с ГСМ.[9] В тыловых городах почти нет автотранспорта с бензинными двигателями. «Овод».

«Доктору». Польские друзья из Журомин и Рыпин сообщили: 30.09. в Рыпин из Бродница прибыло одиннадцать эшелонов с живой силой и техникой дивизии «Герман Геринг», переброшенной из Германии. «Овод».

В тот же день, когда была передана эта радиограмма, группа получила незабываемый подарок: самолет Си-47, стартовавший с аэродрома Брест—Мелышевичи, десантировал на площадке подготовленную разведчиками три грузовых мешка, два мешка сухарей и одного человека. Им оказался старый знакомый, боевой товарищ Владимир Бояринцев, он же «Боцман». Братчиков не раз просил Центр вернуть в группу «Боцмана». И вот теперь Владимир в объятиях товарищей. Он привез письмо из Москвы, из Разведуправления: «Действуйте и дальше так, как вам подсказывает ваше русское сердце. Всей вашей работой доволен… Будьте бдительны… Вы делаете великое дело… „Доктор"».

Такое письмо стоило всех мешков с сухарями.

…Оберштурмбаннфюрер Шенкендорф прибыл в радиодивизион функабвера, который дислоцировался в Серице. Его сопровождал майор Шварценберг.

Вскоре командир дивизиона объяснял высокопоставленному эсэсовцу принцип действия их установки.

— Антенна точно указывает географическое направление радиопередатчика. А на карте, в точке пересечений нитей — место, где работает русская рация. Сегодня мы запеленговали их на берегу Вкры, оберштурмбаннфюрер.

— Вот так все просто? — удивился Шенкендорф, который впервые побывал у абверовских «слухачей».

— Так точно! — рапортовал Шварценберг. Оберштурмбаннфюрер побагровел:

— Тогда какого же черта? Все гениально просто, а русская разведка до сих пор на свободе. Накрыть их в этой точке.

— Да, но, господин оберштурмбаннфюрер, накрывали. Но к тому времени они оказывались в другом месте.

— А расшифровка радиограмм?

— Мы обращались к лучшим специалистам рейха…

— И что же?

Майор Шварценберг лишь пожал плечами.

— Слушайте меня внимательно, майор — устало сказал эсэсовец. — Пеленгаторы работают днем и ночью. Ввести режим полного радиомолчания, разговоры по телефону ограничить и пользоваться кодом.

Шенкендорф резко встал и обрушил кулак на стол:

— Мы начинаем операцию «Черная нора». Оберштурмбаннфюрер взялся лично за подготовку

этой карательной операции. Уж он-то захлопнет русского «лиса» в этой норе.

Для проведения операции была создана специальная команда из шестидесяти восьми человек. Шенкендорф лично отбирал людей.

В нее вошли самые верные сыны рейха. Костяк из ветеранов карательных операций против партизан в тылу группы армии «Центр». Почти все награждены «Железными крестами».

Солдаты штурмовой группы — осужденные браконьеры, охотники, контрабандисты. В команде много знающих русский и польский языки. В подкрепление — кинологи с собаками. Обязательно в намордниках, чтобы лаем раньше времени не выдали себя.

Поведет ягдкомманду[10] опытный лесник, давний агент гестапо.

Техническую поддержку осуществляют пеленгаторы радиодивизиона функабвера.

В октябре 1944 года на хуторе Залесский в бою с окружившими их карателями были убиты два советских разведчика. В ногу ранен командир группы. Но «лис» и в этот раз ускользнул из рук эсэсовцев.

Немцам стало известно, что в ходе преследования русские уничтожили в болоте свою радиостанцию «Север» и два комплекта батарей к ней.

Но 5 октября фашистские пеленгаторы перехватили новую радиограмму. Как и прежние сообщения, им не удалось его расшифровать.

А разведчики докладывали:

«Доктору». 05.11. Во время карательной операции 28.10 убит «Барс». «Гончар» тяжело ранен в предплечье. Вальтер Больц ранен в левую ногу… «Овод» и «Озон» находятся в болотах реки Вкра в районе Сельдынь. «Боцман».

В тот же день в Центре приняли еще одну радиограмму.

«Доктору». 05.11. Преследуют каратели. Батареи и рация «Озона» утоплены в болоте. Я ранен, ходить не могу. «Овод».

И тем не менее разведгруппа, находясь в критическом положении, продолжала работать. В подтверждение этого их радиограммы.

«Доктору». 21.11. В Рыпине расквартирована дивизия «Герман Геринг» численностью 16000 человек. «Овод».

«Доктору». 21.11. Выброску груза на переданные сигналы прошу отменить. Преследуют каратели. «Овод».

Содержания радиограмм фашисты не знали, но их передача из глубокого тыла 2-й Полевой армии приводила Шенкендорфа в ярость.

В операцию «Черная нора» включались все новые силы. Кольцо карателей сжималось вокруг безмерно уставших, раненых советских разведчиков. Не было еды, питья, батареи радиостанции на исходе. Ждать помощи неоткуда.

Убит «Барс», ранены другие члены разведгруппы, но звезда «Овода» еще светила. Он думал о будущей работе, о борьбе.

«Доктору». 08.12. Радиста могу поселить на квартиру в Быдгощи. Прошу радиста-мужчину любого возраста, желательно знающего немецкий или польский… Поспешите с выброской… «Овод».

Это была последняя телеграмма майора военной разведки Геннадия Братчикова.

…Оберштурмбаннфюрер СС Шенкендорф утром возвратился из Берлина. Он заслушивал майора Шварценберга о ходе операции «Черная нора», а сам в мыслях был далеко от этих мест.

Ему снова мерещился профиль шефа разведки Шелленберга и резкие слова:

— Прекратить болтать. Мы пытаемся сохранить в тайне планы фюрера на Западном фронте, а в вашем районе, где сосредоточено четырнадцать дивизий резерва, уже год сидит этот русский разведчик…