С первого же взгляда на здешние красоты или вдоха свежего прохладного воздуха, гонимого от гор, становились несомненными многие преимущества пути магии, которым следовал так называемый Внутренний Мир — вторая половина расколовшегося во время восстания в Чертоге Мироздания.

Внутренний Мир вовсе не был диким или недоразвитым, просто так вышло, что местные расы и народы в переломный момент выбрали иную ветвь, нежели те, которые оказались в другой половине Мироздания. Сознание наиболее расположенных к магии существ, а их тут волею случая оказалось невероятно много, стремительно росло и совершенствовалось. В силу этого власть стала переходить к самым умудренным в магии. Они же, в свою очередь, начали прививать идеи колдовства своим менее развитым в данном плане соседям. В итоге таких реформ Внутренний Мир заполнился «высшими существами» — а именно созданиями, способными подпитываться энергиями Мироздания, например, душами. Все технологии строились на базе употребления магических средств, техника же оказалась развитой много хуже и оставалась на несоизмеримо примитивном уровне с точки зрения жителя Внешнего Мира. Правда возможность попадания на одну из сфер — то есть планет — Внутреннего Мира какого-либо жителя его второй половины фактически исключалась. Лишь посредством все той же магии можно было свободно перемещаться между мирами, не считая параллельных реальностей, пронизывающих хитросплетенной сетью обе части Мироздания и соединяющихся в Междумирье — неком вакууме, возникшем в момент раскола и служащем буфером.

Многие из рас, проживающих во Вселенной, встречались в каждом из двух миров, такие как орки, к примеру, но могли быть менее распространены, а иногда и вовсе не приживались, и увидеть их — большая редкость. Однако, во многом, эти столь разные с виду половины единого целого, были очень и очень схожи.

Лукиус сильно ослабел после частых использований таких далеких перемещений, и мощь Армагеддона истощила его, поэтому он просто пожелал воинам удачи и возвратился в Чертог. Напоследок, в момент перед своим исчезновением, он поведал им, что башня находится где-то неподалеку, но вот на пояснения где именно следует ее искать, его сил не хватило. Подобно утреннему туману силуэт старца растворился и растаял.

— Куда теперь? — в очередной раз продемонстрировал свое редкое умение задавать риторические вопросы Ксандор. Ответил на него, правда, он сам: — Есть смысл заглянуть в пивнушку и поспрашивать по поводу этой башни. Вдруг кто знает, куда ее черти занесли? Я так понимаю, она совсем близко.

— У тебя всегда есть смысл в пивнушку заглянуть, — недовольно фыркнула Эландра, но, взглянув в глаза Нигаэля, обнимающего ее за плечи, девушка углядела легкий укор.

— Соглашусь с Ксандором, — произнес Избранный. — Места нам не знакомы, я, если честно, вообще бываю во Внутреннем Мире крайне редко, и уж конечно не посетил и четверти сфер. Времени на самостоятельные поиски у нас просто нет, а в придорожных тавернах вращается огромное количество ценной информации, которой зачастую никто не придает значения, во время пьяных разговоров. Зато она, как правило, оседает в ушах хозяина заведения, оказывающегося непроизвольным свидетелем всех тех пересудов, что передаются из уст в уста или бесед, завязывающихся между подвыпившими клиентами.

— Убедил, — утомленно выдохнул Акуан.

Не найдя каких-либо препятствий данному шагу, пятеро воинов вошли в трактир. Изнутри он оказался куда приличнее, чем выглядел с внешней своей стороны. Стены из массивных обтесанных сосновых бревен, до сих пор источающие густой хвойный аромат, украшали поделки местных ремесленников — деревянные фигурки или символы, железные маски воинов, а над стойкой висели два скрещенных боевых топора и две головы кабана, по голове возле каждого топора. Над топорами красовался изрубленный щит, хранящий память о былых битвах и, надо думать, принадлежавший предку нынешнего владельца. Несколько круглых столиков из черного дуба со стеклянными светильниками в центрах занимали преимущественно пространство вдоль стен, тем самым не затрудняя гостям заведения перемещение по залу. Позади барной стойки, за которой возвышалась дородная бабища с двумя толстыми золотыми косами с вплетенными в них голубыми лентами, в белом парчовом сарафане, расписанном всевозможными узорами, поверх которого был надет грубый фартук, а на плечах накинуто что-то похожее на платок, вырезанный из овечьей шкуры, виднелся из-за застенка край лестницы, идущей на второй этаж.

Посетителей как назло почти не было: парочка совсем бесчувственных пьянчуг по углам, мужчина в меховом плаще, кольчуге и кирасе, глядящий сквозь противоположную ему стену и периодически прикладывающийся к резной кружке с таким видом, будто он находился под гипнозом, и низкорослый коренастый бородач возле стойки, без особого удовольствия заливающий себе в рот эль из массивной кружки. На появившихся в дверях незнакомцев в странных нарядах никто даже не взглянул. Только что хозяйка, до того пересчитывавшая прибыль, и по виду не очень довольная ее размером, приподняла бровь и, кинув на гостей суровый взор, вернулась к своему занятию.

Ксандор, собиравший с пола по пути к стойке оброненные пьяными посетителями монеты разной величины и достоинства, вдруг остановился и тоже обозрел хозяйку, после чего он толкнул Акуана локтем в бок и усмехнулся: — Спорим, что вот ту барышню зовут Хельга или Брунгильда. Хочешь, выясним?

— Да иди ты, Ксандор, — отмахнулся сверхвоин. — То ты с ума сходишь от одной только мысли об Апокалипсисе, то тебя на какие-то глупости тянет.

Акуан ускорил шаг, обогнав друга, и достигнув стойки, уселся на высокий стул без спинки, стоящий возле нее.

— Подождите меня здесь, — скомандовал Нигаэль, когда все четверо его спутников разместились на стульях возле стойки. — Я попробую для начала поспрашивать вон того воина. Похоже, он много путешествует, коль скоро оказался в этом месте.

— Действуй, а я постараюсь расслабиться, — весело ответил Ксандор. Он повернулся к хозяйке, и хотел было сделать заказ, как внезапно опомнился и склонился к Вондару. — А на каком языке говорят эти ребята?

— Во внутреннем Мире существует общий язык, который в обязательном порядке изучают все цивилизованные расы, помимо своего собственного. Это нечто вроде нашего межгалактического. Прогресс тут тоже не стоит на месте. Этот язык вбит в базу данных наших и только наших чипов, так что для овладения им тебе достаточно нажать одну кнопку, а переводчик сам найдет нужный элемент, восприняв речь твоего собеседника, — облокотившись о стойку и нагнувшись к Ксандору, пояснил повелитель ветров. — Как ты уже мог понять, Нигаэль, также как и большинство высших, знает его сам.

— Совсем другое дело, — Ксандор снова обрадовался, возвратив на лицо улыбку, и обратился к хозяйке: — Не найдется ли у вас кружки пива для уставшего путника?

— Только эль, — пробасила барменша в ответ. Взяв с полки кружку, она принялась натирать ее полотенцем, понимая, что Ксандора устроит и это.

— Отлично! — выдал воин вполне предсказуемый вариант и вывалил на стойку свой «улов». — Надеюсь, тут хватит на пару заходов?

Хозяйка в секунду изменилась лицом, стоило зазвенеть о стойку посыпавшимся монетам. Радушно заулыбавшись, она поставила кружку перед Ксандором и наполнила ее темной пенящейся жидкостью. Вопрошающе взглянув на остальных гостей и не найдя на их лицах «нужного» выражения, барышня приступила к вытиранию следующего стакана.

— Ксандор, это низко и недостойно, — Эландра поморщила нос. — Ты ведешь себя как последний бродяга, мог бы обойтись без выпивки хоть пару часов.

Ксандор молча закивал головой, соглашаясь со справедливостью слов, и попутно опустошал кружку, смакуя каждый глоток.

Нигаэль тем временем подошел к мужчине в доспехах и ненавязчиво окликнул его. Воин, будучи навеселе, не сразу догадался, к кому обращается незнакомец, и Избранному потребовалась еще одна, намного более настойчивая попытка. Путешественник, мало-помалу выйдя из ступора, в котором пребывал до того, оторвался от пития эля и поднял преисполненные тоски и уныния глаза, проглядывающие сквозь штору из спутанных, видимо давно немытых волос на Нигаэля.