Фрэнк отвел глаза. Он не хотел рассказывать Розмари ни про карцер, ни про Грейвса. Зачем заставлять ее волноваться? Зачем волновать матушку? Ведь Розмари расскажет ей о его злоключениях. Он не хотел говорить про свои опасения, что он в западне, чтобы не обеспокоить, не испугать, но в то же время понимал, что фотографии, если они действительно существуют, быть может, единственный шанс опередить Драмгула. Теперь, услышав все, что ему рассказала Розмари, Фрэнк понял, что искали неизвестные в его доме, и, как ни печально было ему узнать о связи матери с Нортом, он догадался, что это и было то, о чем она не хотела говорить. «Но где, где она может их прятать?» — думал он.

   — Ну, что ты молчишь? — спросила его Розмари. Фрэнк вспомнил, что буквально перед ее приходом

он задавал себе этот вопрос, и вот сейчас Розмари дает ему разумный ответ, а он почему-то медлит. И его словно вдруг осенило: «Да, да, только так. Именно так».

   — Ты у меня большая умница, — сказал он. — И все, что ты делаешь, очень правильно, но я не знаю, как быть. Вдруг у матери и на самом деле нет этих фотографий?

   — У меня такое чувство, что они у нее. Но она не хочет мне их отдать, потому что боится Драмгула. Ока думает, что не надо ничего затевать, потому что здесь с тобой все в порядке и скоро ты выйдешь отсюда. А у меня сердце кровью обливается, мне все время снится, что они строят против тебя какие-то козни, что ты в постоянной опасности. Мне кажется, что ты не все договариваешь мне, Фрэнк. Скажи на чистоту, давай вместе обсудим твое положение.

   Фрэнк молчал. «Мать думает, что я сейчас в безопасности», — печально усмехнулся он.

   — Что? Что ты так грустно усмехаешься? — взяла его за руку Розмари.

«Надо решаться», — подумал он.

   — Твое сердце тебя не обманывает, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Драмгул действительно строит мне козни. Скажи матери, чтобы она отдала тебе фотографии — и чем скорее, тем лучше. Полтора месяца они издевались надо мной в карцере, они убили моего друга, а вот сейчас я лежу перед тобой с проткнутым боком. Скажи ей это^ все.

   — О, господи! — вскрикнула Розмари и заплакала. — Я так и знала. Что они наделали с тобой...

   — Ну не надо, не плачь, — притянул он ее к себе, покрывая се лицо поцелуями и чувствуя на губах соль ее слез.

   — Фрэнк, я так тебя люблю...

   Их губы опять слились в поцелуе. Руки Розмари снова скользнули под одеяло. А руки Фрэнка стали ее раздевать, обнажая плечо, нащупывая и расстегивая застежку бюстгальтера. Вот се теплая грудь с упругим соском...

   — Время закончилось! — сказал, вдруг появляясь из-за ширмы Палач.

Его свиные глазки так и прыгали от радости.

   — Пре-кра-асная сце-ена! — пропел, появляясь из-за его плеча Подручный.

Фрэнк дернулся, как от тока, он посмотрел на часы:

   — В чем дело?! У нас еще пятнадцать минут!

   — Я говорю, время кончилось, — откровенно затрясся от хохота Палач, подгнившая слива его носа болталась из стороны в сторону.

   — Но начальник сказал, что тридцать минут, я же сама слышала, — вспыхнула Розмари.

   — А он передумал, — нагло сказал Подручный и откровенно почесал себе низ живота.

   — Как это он передумал?! — не выдержал Фрэнк. — Как это он передумал?!

   — Закрой пасть, — холодно сказал ему Палач. — А ты, — он обернулся к девушке, — убирайся отсюда!

   — Розмари судорожно застегивала пуговицы на блузке.

   — Быстрее, я сказал!

   Палач протянул было руку, чтобы схватить Розмари за плечо. Но Фрэнк двинулся ему навстречу.

   — Не трогай ее! — сказал он таким тоном, что Палач отшатнулся.

   — Что ты сказал? — ошарашенно спросил он, как будто получил удар в лоб.

   — Я сказал, не трогай ее, — глухо повторил Фрэнк.

   — Послушай, Леоне, — выступил вперед Подручный, — похоже, ты здесь так ничему и не научился.

   — Не связывайся с ними, Фрэнк! — тихо сказала Розмари. — Я ухожу, ухожу.

Она поднялась с кровати, одергивая юбку.

   — Скоро, скоро мы встретимся на свободе. Я целую тебя, — она наклонилась и быстро поцеловала его, шепнув. — Я поговорю с ней сегодня же.

   Прошла неделя. Рана Фрэнка действительно быстро зажила, врач снял швы и выписал его из лазарета. Фрэнк сидел на нарах, у себя в камере и читал книгу. Был вечер, многие зэки сидели по своим «номерам», но сигнал отбоя еще не прозвучал и потому некоторые еще имели возможность посетить туалет. Легкий стук заставил Леоне поднять голову от книги. Чье-то лицо появилось в зарешеченном смотровом окошечке.

   — Эй, Фрэнк, иди сюда.

Леоне отложил книгу, вглядываясь в лицо незнакомца.

   — Я тебя знаю? — спросил он.

   — Нет, — ответил тот. — Но я тебя знаю. Меня зовут Чарли, мы сидели с тобой в одной тюряге.

   — В восьмом блоке? — усмехнулся Фрэнк, вспоминая почему-то знакомство с Далласом.

   — Ты что, с ума сошел? Не было там никакого восьмого блока.

   Фрэнк, не вставая, внимательно посмотрел в лицо стоящего за дверью. Короткая стрижка, черненькие усики на узком, волчьем каком-то лице. Нет, такого Чарли он не помнил. Но, провалявшись неделю в одиночестве в лазарете (ни Далласа, ни Здоровяка к нему больше не пустили), он не прочь был поговорить.

   — У нас с тобой еще кой-чего общего есть, — сказал Чарли и, оглянувшись, поманил к себе Фрэнка пальцем.

Фрэнк нехотя поднялся:

   — Чего?

   — Мы оба скоро выйдем отсюда. Я, например, послезавтра.

   — Поздравляю, — сказал, усмехнувшись, Фрэнк.

   — Спасибо, — тоже усмехнувшись, ответил Чарли. Они помолчали спокойно и с любопытством разглядывая друг друга. Наконец, Чарли сказал:

   — Если тебе что-нибудь надо передать, ты скажи.

   — Да нет, — сказал, подумав, Фрэнк. — Спасибо, ничего не надо.

   — Если письмо там или что, — продолжил Чарли. — Или, может, с работой для тебя договориться. Мне вот уже подыскали классную работу.

   — А что за работа? — полюбопытствовал Фрэнк.

   — Да, — снова оглянулся Чарли. — Мне действительно повезло, наверное. Я получу тысячу долларов всего за два часа труда. Неплохо, правда?

   — Пожалуй, — усмехнулся Фрэнк. — Такую работу только поискать.

   — Вот я и говорю, — покачал головой Чарли.

   — А что ты будешь делать?

   — Да я просто должен изнасиловать вот эту шлюху, — спокойно сказал Чарли, глядя Фрэнку прямо в глаза, и достал из-за пазухи фотографию Розмари.

   Казалось, его сердце вдруг остановилось, Фрэнк почувствовал, как кто-то словно острым ножом отсекает его сердце от кровеносных сосудов, отрезая его будущее, смысл его жизни, оставляя его здесь за этой решеткой.

   — Я убью тебя! — крикнул он, бросаясь на дверь. — Мерзкая тварь, я задушу тебя! Подонок!

Усмехаясь, Чарли отступил.

   — Мне обещали надбавить по пятьдесят долларов за каждый ее вскрик, так что уж я постараюсь, — смачно процедил он. — Будь спокоен, Фрэнк, дырка останется что надо, кулак потом сможешь засунуть.

   — Скотина! — крикнул Фрэнк, дергая за решетки окошка и пытаясь открыть запертую снаружи дверь. — Считай, что ты уже мертв, ублюдок! Я все равно тебя достану, только попробуй это сделать!

   Он стал бить ногой в дверь. Чарли сунул указательный палец правой руки в кулак левой и несколько раз дернул его туда-сюда, засмеявшись, а потом побежал прочь от двери.

   — Я убью тебя! — кричал Фрэнк.

   Внезапно перед окошечком возникла ухмыляющаяся физиономия Палача.

   — Что ты разорался? В карцер захотел?

   — Вызови Майснера! — крикнул Фрэнк.

   — У тебя какие-то проблемы, Леоне? Я готов тебе помочь.

   — Позови Майснера, немедленно!

   — Да что ты так раскудахтался? Может, тебе еще начальника позвать?

   — Я требую, чтобы сюда немедленно вызвали начальника охраны капитана Майснера, — сказал на этот раз спокойно, но еле сдерживаясь, Фрэнк.